Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Между нотами
Переводчик: hirasava
Бета: Diamond Ontissar
Оригинал: by toomuchplor Between the Notes
Серия: Steinway!verse
Размер: макси, 25895 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Имс/Артур
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, АУ
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Музыка – это пространство между нотами". К. Дебюсси. Знакомство с родственниками и семейные праздники. Или вся та жизнь, которая происходит, когда ты не заперт в аудитории на занятиях.
Примечание/Предупреждения: Вторая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen
Глава 1
читать дальше
Ханука, 2000 год
— Ой-вей, мой тухес почти надорвался от тяжести этой штуки! — драматично стонет Имс, едва волоча ноги, и тянет за собой пульмановский чемодан на колесиках.
— На этом все, — отвечает Артур, — больше ни единого слова на идише, — он быстро движется вперед, расправив плечи, обгоняя Имса на несколько шагов.
— Я пробуждаю в себе дух Хануки, — парирует Имс, изображая вселенскую обиду. Его еврейский акцент исчезает, и он возвращается к обычному английскому говору.
— Я серьезно, — хмурится Артур. — Имс, это не смешно, поверь мне.
— О, лапушка, — воркует Имс, как всегда, когда Артур впадает в угрюмое настроение. — Я никогда не опозорю тебя перед твоей семьей, пупсик.
— Это тоже чересчур, прекрати, — добавляет Артур, оглядываясь через плечо, и идет быстрее. — И никакой чрезмерно вычурной английской фигни, просто будь нормальным.
— Вычурной английской фигни? — в шоке повторяет Имс и резко останавливается. — Вычурной английской фигни? — снова произносит он, выделяя каждое слово.
— Имс, — говорит Артур и оглядывается назад. Его лицо вдруг принимает умоляющее выражение. Кажется до него доходит, что последняя фраза была лишней. — Да ладно, ты же понимаешь, что я имею в виду.
— Я точно знаю, что ты имеешь в виду: ты хочешь, чтобы я вел себя, как нормальный мужик перед твоей нетолерантной семейкой, которая, видимо, не в состоянии понять шутки твоего педерастического дружка, к тому же еще и язычника, — Имс бросает чемодан, складывает руки на груди, щурится и недовольно смотрит на Артура. Он, кажется, надул губы, но Артур не из тех, кого можно напугать раздражением и нервным срывом.
— Да, именно так, — невозмутимо и равнодушно отвечает Артур. — Давай, ускорься, мой отец ненавидит ждать, — он поворачивается, чтобы снова рвануть в сторону выхода из аэропорта, но практически сразу замирает, ощутив груз вины на плечах. Артур снова поворачивается к Имсу, затем подходит к нему, взволнованный и виноватый. — Эй, — говорит он, — я не хотел сказать, что... Я просто... это поездка по-настоящему треплет мне нервы.
Имс озадаченно смотрит на него. Что же за родители у Артура, раз ему не насрать на их мнение? Сам он не может вспомнить ни одного раза, когда бы его волновали хоть какие-то мысли предков насчет него или, тем более, чтобы ему хотелось их порадовать.
— Ты понравишься им, — говорит Артур таким тоном, словно сам себе не верит. — Просто... будь с ними полегче, они все еще привыкают к тому, что мне нравятся парни.
— Конечно, я буду мягок, — отвечает Имс, качая головой и убеждая себя, что так и сделает. — Артур.
Тот протягивает руку и гладит Имса по голове, пытаясь улыбнуться, но у него не слишком получается.
Когда Артур поворачивается, чтобы взять свой чемодан, Имс понимает, что кто-то уже держит его. Мужчина среднего возраста, высокий, худой, с короткими темными седеющими волосами.
— Папа, — бледнея, говорит Артур. — Эм, привет. Я думал, мы встретимся с тобой на улице.
— Ну, — отвечает тот и выглядит так, словно в данную минуту и сам хотел бы этого больше всего на свете. — Что ж, я подумал, что будет лучше пойти и встретиться с твоим... должным образом представиться, — он тянется через Артура и протягивает руку, встречаясь с Имсом взглядом. — Питер Гольдберг, очень рад наконец-то познакомиться с вами.
— Чарльз Имз, — отвечает Имс, пожимая руку отцу Артура, и слегка ошеломленно смотрит на него, настолько сильно похож на отца Артур. Словно сейчас он заглянул на тридцать лет вперед. — Очень рад знакомству, благодарю за приглашение.
Артур заметно расслабляется от того, что Имс не сыплет словечками на идише и не называет его «лапушка». Имс чувствует, как внутри у него теплеет, и думает, что может представить, будто ему просто нужно кому-то угодить, не обязательно родителю его парня.
— Ладно, позвольте мне, — говорит отец Артура и тянется за чемоданом Имса, но тот вежливо настаивает, что справится сам. Артуру приходится идти между Имсом и отцом, разделяя их всего лишь своей сумкой, и он уже напрягается как струна, словно ему придется играть на конкурсе музыку, которую он до того в глаза не видел, перед самыми блестящими пианистами мира — живыми или уже почившими.
— Хорошо, что вы, ребята, утеплились, последние несколько дней выдались холодными, — немного неловко говорит мистер Гольдберг.
— У нас в прошлые выходные консерваторию почти замело, — отзывается Имс, застегивая пальто и пихая Артура локтем, просто чтобы увидеть, как тот хмурится.
— Надо признать, снежная сказка уже потеряла свою привлекательность в моих глазах, и я даже успел соскучиться по серой дождливой зиме.
— Из какой части Англии вы родом? — спрашивает мистер Гольдберг.
— Не припоминаю, чтобы Артур упоминал об этом.
Имс мимолетно улыбается Артуру.
— Вряд ли он знает, — говорит он, и уши Артура розовеют от намека Имса, будто его волнует только его тело. — Моя семья из Виндзора, который располагается в южной части страны, немного западнее Лондона.
— Виндзор — как замок? — спрашивает мистер Гольдберг, удивленно поднимая брови. — Замок, в котором живет Королева?
— Э, — говорит Имс, пока они проходят шумный участок дороги между терминалом и парковкой, — ну, да, он недалеко от моего дома, — Имс смотрит на Артура — по-прежнему бледного и напряженного. — Хотя не могу сказать, будто мы ходим друг к другу на чай.
Мистер Гольдберг немного натянуто улыбается, напоминая этим выражением Артура, когда тот пытается воспринять одну из его шуток, но у него все равно ничего не выходит. Он нажимает кнопку вызова лифта.
— Боюсь, сегодня вечер пройдет тихо — мама Артура работает в ночную смену.
— Где Аарон? — внезапно высоким голосом говорит Артур, и Имс удивленно смотрит на него. Мистер Гольдберг, судя по выражению его лица, удивлен не меньше.
— О, он... — отец замолкает, вздыхает и качает головой.
Возникает короткая пауза. Лифт приезжает, они входят, и двери закрываются.
Мистер Гольдберг нажимает одну из кнопок. Артур прикрывает ладонью рот и прочищает горло, все еще не до конца оправившись от кашля, который остался после простуды, подхваченной им в конце семестра.
— Я подумал, мы могли бы просто доесть то, что осталось, а завтра уже, когда все соберутся, устроим шикарный обед, — внезапно говорит мистер Гольдберг.
— Надеюсь, вы не против.
— Конечно, — соглашается Артур.
— Да, все прекрасно, большое спасибо, — улыбаясь, быстро добавляет Имс. — Вам действительно не нужно обременять себя лишними хлопотами, мистер Гольдберг.
Когда они почти доходят до парковки, Артур слегка замедляет шаг и воровато хватает Имса за рукав пальто, чтобы отец ушел вперед.
— Прекрати это делать, — шипит он Имсу, широко раскрыв глаза.
— Что именно? — растерянно интересуется тот. Он почти уверен, что не сказал ничего грубого или неприличного. Пока, во всяком случае.
— Ты разговариваешь, как... — Артур поджимает губы, и обычно Имсу кажется это очень милым. — Элиза Дулиттл ближе к концу «Моей прекрасной леди».
— Иди в жопу, не говорил я так! — восклицает Имс, возможно, слишком громко в гулком пространстве парковки, но мистер Гольдберг всего лишь бросает на них мимолетный взгляд и идет дальше. Имс мысленно повторяет про себя все, что говорил до этого, и понимает — Артур, возможно, прав: он автоматически нацепил личину итонского выпускника, которая по умолчанию являлась лучшей его обложкой. — Ладно, прости. Значит, предпочитаешь, чтобы я сыпал словечками, вроде «блять», «жопец» и «черт возьми»?
— Нет, — возражает Артур, поджимая губы, чтобы скрыть усмешку. — Просто убери, пожалуйста, этого жутковатого английского пижона из Степфорда.
— Слушаю и повинуюсь, — соглашается Имс, улыбаясь Артуру, потому что тот очарователен, когда притворяется чопорным и неприступным, хотя, на самом деле, Имс уже давно рассеял этот образ.
***
Семейная обитель Артура — просто эталон для всех американских фильмов: двухэтажный деревянный белый домик с зеленой окантовкой и дорожкой, ведущей к отдельно стоящему гаражу.
— Наверху живет мой брат, — говорит Артур Имсу, как только они выходят из машины и идут к багажнику за вещами. Он кивает в сторону деревянной лестницы, установленной с наружной части гаража. — Ты, вероятно, завтра с ним встретишься.
Внутри дом такой же светлый и уютный. Артур быстро знакомит Имса с первым этажом, пока мистер Гольдберг копошится на кухне. Единственная по-настоящему занимательная комната — фортепианная студия рядом с гостиной. Полки в ней до отказа забиты атрибутикой детства Артура-музыкального-вундеркинда. Дипломы, кубки и медали, газетные вырезки с выцветшими фото, где у Артура длинные как у девчушки волосы.
— Ни слова, — предупреждает Артур.
Имс прижимает руку к сердцу, и на его лице появляется нежная тоска по утраченной юности Артура.
— Серьезно, ни единого слова, — повторяет он, но уже не так агрессивно.
Имс зажимает его у «трофейной» стены, собираясь поцеловать в уголок рта.
— Не надо, — говорит Артур, — отец.
— Точно, — вздыхает Имс и отступает.
Они едят в тишине, пока мистер Гольдберг парит над ними, а потом идут в гостиную к маленькому телевизору и устраиваются на противоположных концах дивана. Артур бесцельно щелкает по каналам.
— Что ж, думаю, в конечном итоге мой отец не так уж ненавидит тебя, — изрекает Артур и останавливается на «Я люблю Люси»[1].
— Ну, это и было целью всей поездки, разве нет? — отвечает Имс. — Помнится, кто-то говорил: «Пожалуйста, молю, мой дорогой, любимый и великолепно прекрасный Имс, прошу тебя, поехали со мной ко мне домой на празднование еврейского Рождества, чтобы мой отец мог познакомиться с тобой и перестать тебя ненавидеть».
— Мне кажется, — говорит Артур, и его нос слегка розовеет, а сам он не отводит взгляда от экрана телевизора, — что в разговоре фигурировало меньшее количество слов и больше различного рода мотивирующих действий.
— Нет, я уверен, что в какой-то момент ты назвал меня великолепным и прекрасным, — упорствует Имс и заваливается на Артура, сокращая между ними пространство. — Я бы не смог согласился на этот определенно неприятный опыт, если бы не это.
— Имс, ну, правда, — говорит Артур, — ты не можешь так делать, мой отец, наверняка рассекает в коридоре, только и ожидая момента, чтобы ворваться в комнату.
Но, в конце концов, Артуру всего девятнадцать, и иногда Имс использует это в своих интересах: нет ничего легче, чем склонить подростка к разврату в неподходящих местах.
— Всего лишь быстрый поцелуйчик, — уламывает Имс и тычется носом в местечко под ухом Артура. Плечи Артура на миг напрягаются и поднимаются, вероятно, ожидая вероломного нападения исподтишка, но он снова расслабляется, когда Имс дает понять, что единственной его целью являются нежные и легкие прикосновения губами к мягкой коже под его подбородком.
— Милый? — вдруг слишком близко от них раздается женский голос, и Имс резко выпрямляется, всем сердцем жаждая, чтобы родители Артура не околачивались в непосредственной близости от них в момент, когда казалось, будто Имс кувыркается с их миленьким сыночком.
Конечно, когда он поворачивает голову в сторону дверного проема, то видит невысокую опрятную женщину в розовом медицинском халате, которая опирается рукой о дверной косяк.
— Артур? — говорит она все тем же требовательным тоном, и Артур вскакивает с дивана.
— Привет, мама, — блеет он, широко раскрыв свои невинные глазки.
— Милый, — повторяет она, входит в гостиную и крепко обнимает сына, целуя его в щеку. — Ох, мой дорогой, я так рада тебя видеть! Я ужасно соскучилась.
Имс также поднимается с дивана, ощущая себя слегка неуютно.
— Ма, — протестует Артур, — ма, ну хватит, — но он улыбается и не слишком вырывается от демонстрации материнской любви. — Ма, я хочу познакомить тебя с Имсом.
Имс, внезапно покрасневший, вдруг сбивает локтем пару со вкусом сделанных безделушек.
Миссис Гольдберг выпускает Артура из объятий и натянуто улыбается Имсу, весьма очевидно окидывая его изучающим взглядом.
— Артур не упоминал о вашем возрасте, — говорит она.
Имс выдыхает, но не может придумать, что ответить на эту реплику, поэтому мгновение просто стоит с открытым ртом, потом захлопывает его и пытается обаятельно улыбнуться.
— Он не намного старше меня, — говорит Артур, — ему всего двадцать три.
— И вы еще учитесь? — с нажимом спрашивает она.
— А, да, — наконец берет себя в руки Имс. — Магистратура по вокалу.
— Аспирант, — нейтрально произносит миссис Гольдберг.
— Он действительно хорошо поет, — вливается в разговор Артур. — То есть, он лучший среди певцов.
— Я и не знал, что ты так думаешь, — польщено отзывается Имс.
— Имс, — многозначительно говорит Артур, едва заметно кивая в сторону матери.
— Точно. Ну, — говорит Имс и делает шаг в сторону хозяйки дома, протягивая ей руку. — Приятно познакомиться, миссис Гольдберг.
— Пожалуйста, зовите меня Эстер, — прохладно произносит она, но вежливо отвечает на рукопожатие. — Питер покормил вас, мальчики?
— Да, — кивает Артур, очевидно, пытаясь вклиниться между матерью и Имсом, чтобы снять напряжение. — Мы поели. И теперь просто... тусуемся.
— Я видела, чем вы занимались, — говорит она, все еще не отводя взгляда от Имса. — Артур, Чарльз остановится в старой комнате Аарона. Мы с твоим папой так решили, и, насколько я могу судить, не стоит снова поднимать эту тему.
— Хорошо, — быстро кивая, неловко соглашается Артур, засунув руки в карманы. — Нет, то есть, я понимаю.
— Я знаю, ты считаешь это лицемерием, поскольку Рейчел много раз завтракала с нами, но, когда это под твоей крышей, ситуация кажется в корне иной, — добавляет она и наконец-то переводит взгляд на Артура. Выражение ее лица немедленно смягчается. — Ты согласен?
— Согласен, — отвечает Артур и почему-то улыбается. Затем наклоняется и целует ее в щеку. — Спасибо, мам.
— Как я уже сказала, больше ни слова на эту тему, — отвечает она. — Ну, Чарльз, идемте. Мы должны зажечь менору[2], прежде чем я отправлюсь спать.
— Ма, Имсу вовсе не нужно... — протестует Артур.
— Он приехал на Хануку, и он — часть семьи, — отрезает она. — А теперь идемте. Немедленно.
Имс действительно не рассчитывал на то, что окажется стоящим в полукруге с Артуром и его родителями перед менорой и станет слушать песнопения на идише. То, что Артур - еврей, всегда было для Имса чем-то теоретическим — тот никогда не ходил в синагогу, не молился и даже не сыпал словечками на идише, которые сам Имс подхватил, едва оказался в Новой Англии. Поэтому казалось очень странным слышать Артура, поющего на иностранном языке — так обыденно и вместе с тем застенчиво.
Мистер Гольдберг зажигает две свечи на меноре, стоящей на столике прямо у панорамного окна в гостиной. Мгновение они смотрят на менору, затем миссис Гольдберг — Эстер — протягивает руку и сжимает плечо Артура.
— Как хорошо, что ты дома, — говорит она и целует его в макушку. — Ладно, я отправляюсь спать. Питер, не забудь оставить свечу перед тем, как соберешься ложиться.
Мистер Гольдберг идет за ней, оставляя Артура смущенно стоять перед менорой, пока Имс заворожено наблюдает за ним.
— Ни слова, — говорит Артур. — Возможно, она заставит тебя пойти в субботу в синагогу. Честное предупреждение.
— Я думал, тебя осыпят подарками, — говорит Имс. — Разве это не у вас та часть с восемью днями подарков?
Артур пожимает плечами.
— Родители дарят нам с братом подарки на Рождество. Поддаются давлению Санты и все такое. Как и множество еврейских семей.
— Значит, Санта Клаус — пожалуйста, а Иисус — нет? — уточняет Имс. — Мне нравится, я всегда ненавидел проклятые уроки катехизиса, распевания гимнов и сборы в аббатстве.
— Правда? — удивляется Артур. — Я думал... думал, тебе будет не хватать Рождества.
— Нет, всё супер, — с жаром говорит Имс. — Я, как и все тут, буду петь на иврите. Научишь меня, или это так страшно, что мне лучше не стоит открывать свой рот?
— Это не страшно, просто парочка благословений, — говорит Артур. — Ты правда хочешь выучить их?
— Конечно, — говорит Имс. — Да ладно, я уже услышал ноты, мне просто нужны слова.
— Как с тобой трудно, — говорит Артур, но улыбается. — Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
***
Когда Артур показывает прежнюю комнату Аарона; Имс, наконец, понимает, что за подтекст был в разговоре Артура с его матерью. Она соединена с комнатой Артура крошечной ванной.
— Итак, — говорит Имс, вглядываясь в размер ванной через огромный плакат Гленна Гульда[3], который висит на стене прямо над двуспальной кроватью Артура, — я должен притвориться, будто сплю на раскладушке в комнате с беговой дорожкой, пока сам тайком проникну в твою комнату и буду дефлорировать тебя.
— Ты еще не дефлорировал меня, — указывает Артур. — Но да, думаю так и есть.
— Мне нравится твоя мама,— говорит Имс и ухмыляется.
***
На следующее утро Имс, вымытый и одетый, жует тосты на кухне, ожидая Артура, который все еще не перерос присущую всем подросткам страсть до последнего валяться в постели. Когда он наливает себе вторую чашку кофе, за его спиной распахивается дверь и входит Артур, одетый в грязную клетчатую рубашку и рваные джинсы.
Имс растерянно моргает и, наконец, замечает отличия: более длинные волосы и немного вытянутое лицо, щетина, на пару сантиметров выше рост.
— О, — говорит двойник Артура более веселым тоном, чем была у оригинальной копии. — Точно. Парень Арти.
— Имс, — привставая, представляется он.
— Аарон, — отвечает брат Артура, потому что очевидно: это именно он. Аарон улыбается Имсу гораздо более непринужденно, чем Имс способен заставить улыбаться Артура хоть где-то, кроме постели. — Я просто выпью кофе, не обращай на меня внимания.
Имс машет рукой в сторону кофейника на столе.
— Боюсь, я уже почти опустошил его, но, если что, с радостью сварю новый.
— Не-е, все нормально, — небрежно бросает Аарон и ставит чашку на стол, выливая в нее остатки кофе. Он садится напротив Имса и снова улыбается. — Итак, ты тот чувак, который спит с моим младшим братом.
— Да, это я — говорит Имс, улыбаясь в ответ. Если Аарон хочет деморализовать его своими подколками, придется ему приложить немного больше усилий. — А ты тот, кто живет над гаражом и выбрал работу в забегаловке целью своей жизни?
— Гарья-жом? — ухмыляясь, повторяет Аарон, насмешливо коверкая произношение Имса. — Да, это я, и я живу над гарьяжом, — он тянется к сахарнице и кладет сахар в кофе, размешивая его ложкой. — Ну что ж, думаю, ты как раз во вкусе Артура.
— Здорово, — говорит Имс, решив воспринять это как комплимент.
Они молча пьют кофе, и Имс неожиданно легко ощущает себя с Аароном, который, по крайней мере, с самого начала выкладывает свои карты на стол.
— Черт, и давно ты проснулся? — спрашивает Артур, спускаясь по лестнице в пижамных штанах и футболке. Он зевает и морщится. — Привет, Аарон.
— Уже два часа, — отвечает Имс. — Так и бывает, когда ты заканчиваешь семестр, надрывая последние жилы, придурок.
— Ты сказал «черт»? — спрашивает Аарон и широко раскрывает глаза от восторга. — Артур! В доме твоей матери.
— Он слегка чопорный под сенью этого дома, — соглашается Имс.
— Это потому, что он идеальный ребенок, — замечает Аарон.
— Вот только не надо, — говорит Артур, переводя взгляд с одного на другого. Затем он садится рядом с Имсом. — Мне нужен кофе.
— Мы все выпили, — нагло сообщает ему Аарон. — Кто рано встает, тому Бог дает.
— Угу, — отвечает Артур, опираясь подбородком о руку. Он выглядит слишком сонным и вялым для человека, который беспробудно проспал двенадцать часов.
— Я сделаю, — сжаливается над ним Имс. Он встает, берет пустой кофейник и готовит кофе, спиной ощущая на себе внимательный взгляд Аарона.
— Спасибо, — говорит Артур, когда Имс возвращается с кружкой горячего свежего кофе.
— На здоровье, — отвечает он и снова садится, погладив Артура по спине.
Выражение лица Аарона не меняется — та же рассеянная скука, однако Имс чувствует перемену в нем: неприязнь немного ослабевает, когда тот сообщает, что собирается вернуться к себе.
— Ты появишься на ужине? — немного формально спрашивает Артур.
— Да, конечно, — отвечает Аарон и, уходя, оставляет свою кружку на столе.
Имс ждет, пока закроется дверь, прежде чем облокачивается на Артура и говорит:
— Вау, и почему ты не сказал мне, что твой брат — просто более взрослая и горячая версия тебя самого?
— О боже, Имс, — мученически вздыхает Артур.
— Нет, правда, я подумываю о том, чтобы махнуться вариантом, — продолжает он, делая вид, будто действительно прикидывает в уме такую мысль.
— Он не по мальчикам, — терпеливо разъясняет Артур. — Абсолютно.
— Я умею убеждать, — говорит Имс. — Да ты только посмотри на меня. Как я могу не понравиться?
Артур вздыхает и пьет свой кофе.
***
Артур не шутил, когда предупреждал Имса, что его родной город невероятно скучный. Первые пару дней в Мак-Мюррей Имс старается скоротать время празднеств, особенно когда Артур запирается со своим роялем для ежедневных занятий. На улице чертовски холодно, но мало снега, чтобы можно было поиграть в снежки или вылепить снеговика, и Имс всего раз выходит погулять, а потом возвращается с заледеневшими пальцами и ушами. Он рад, что сейчас не в Англии со своей чертовски неприятной английской родней, но иногда тоскует по некоторым атрибутам домашнего Рождества: и корзинам из «Фортнум и Мейсона», и легкому доступу к алкоголю из семейного винного погреба, и... ладно. Это действительно все, о чем может сожалеть Имс, пропуская праздник с семьей. Еще ему начинает казаться, что Артур был прав, когда решил так много спать, и днем в пятницу он спит два часа, пока его бойфренд внизу играет Моцарта.
— Серьезно, Имс, я убью тебя, — говорит Артур ночью, когда тот оказывается слишком бодрым, чтобы заснуть.
— Не можем ли мы, пожалуйста-пожалуйста, заняться сексом? — канючит Имс, в последней отчаянной мольбе вставая на одно колено. Артур уже успел отказать ему три раза. — После этого я уснул бы как младенец.
— Мой отец спит прямо по коридору, — шипит Артур и переворачивается, чтобы уткнуться лицом в подушку.
Имс лежит на своей стороне кровати, отвернувшись от Артура, и рассматривает то немногое, что может разглядеть в комнате с этого ракурса да еще и в полной темноте. Все вокруг предсказуемо аккуратно и минималистично и разбавлено лишь одним плакатом Гленна Гульда времен детства Артура. Все остальное — почти что фото из дизайнерского журнала. Имс наклоняется и лезет в тумбочку у кровати Артура. Там салфетки и бутылка дорогого лосьона для рук. Эти вещи имели бы совершенно другой смысл, будь они в комнате какого-нибудь другого девятнадцатилетнего мужчины, но Артур держит то же самое и в квартире Имса. В салфетки он сморкается, а лосьоном смазывает свои драгоценные руки.
Еще в тумбочке лежит стопка старых журналов «Details»[4]. Имс достает верхний и листает его, наклоняя так, чтобы свет от уличного фонаря падал на страницы. Большую часть он перелистывает со скучным выражением лица, останавливаясь лишь когда ему попадаются на глаза грациозные, стройные парни с обнаженными торсами в обтягивающих джинсах. Опять же, Имс не сомневается, что Артур читал журналы, а не использовал их для других целей, но это не значит, что он сам не может насладиться низменными вариантами использования этих журналов.
— Имс, — произносит Артур в подушку.
— М-м-м? — отзывается тот.
— Ты дрочишь в моей постели?
— По сути — да, - легко признается Имс, свободной рукой переворачивая страницу журнала.
— Имс, — снова говорит Артур, явно разрываясь между раздражением и сонливостью. — Не дрочи в моей постели.
— Ну, ты прямо воплощение гостеприимства, — говорит он, откладывая журнал и доставая руку из-под одеяла. — Я проснулся и...
— Имс, — бурчит Артур в подушку.
— Слушай, если я все равно дрочу, не лучше ли поучаствовать? — говорит Имс, отбрасывает журнал в сторону и томно прижимается к прекрасному упругому заду Артура.
— Я устал, — протестует тот.
Имс засовывает руку ему под футболку и гладит по спине.
— Слушай, просто потому, что ты дрых весь день, — начинает Артур, но заикается, когда Имс опускается вниз и начинает целовать оголившуюся кожу на талии Артура. — Имс, — говорит он в последний раз.
— Тише, Артур, ты должен вести себя очень тихо, — говорит Имс, дергая за пояс его пижамных штанов. — Насколько тихим ты можешь быть для меня?
Артур вздрагивает и позволяет Имсу перевернуть его — пружины на кровати мягко скрипят, но больше не раздается ни единого звука.
Имс стягивает штаны с Артура, обнажая его член, а потом целует живот и бедра, прежде чем берет головку в рот.
Оказывается, Артур может быть очень тихим.
***
Ничего особо интересного не происходит до обеда следующего дня. До этого утром, Имс извертелся на заднице, сидя на субботней службе в синагоге.
(Это было практически также паршиво, как и на любой из сотен молебнов и служб, которые Имсу пришлось вытерпеть в школьном возрасте. Единственным бонусом являлась новенькая ермолка, которую Артур одолжил ему. Как оказалось, Имс выглядел в ней блестяще).
Ужин вылился в небольшое застолье с благословениями, обилием жареной пищи и интересными еврейскими блюдами. Имс помогал мистеру Гольдбергу на кухне весь день, пока Артур потерялся в своем рояле, а в четыре часа появился Аарон с высокой красивой девушкой — его подругой Рейчел.
— Я так очарована всем английским, — сообщает она Имсу, облокотившись на столешницу, пока тот делает все возможное, чтобы не обжечь руки о горячие пончики из фритюрницы мистера Гольдберга. — Я никогда не была в Лондоне. Ты жил там?
— Да, конечно, — отвечает Имс, укладывая пончики на поднос. Возможно, он слегка переигрывает с акцентом. — Моя семья живет не слишком далеко от Лондона, и последние два учебных года я ходил в школу в Вестминстере.
— Вестминстер, это как Вестминстерское аббатство? — пораженно спрашивает Рейчел. — С Биг-Беном?
— Да, который чертовски раздражает, когда слышишь его каждый день на протяжении всей своей жизни, — доверительно сообщает ей Имс. Рейчел явно зачарованно смотрит на него.
— Аарон сказал, что ты певец, — продолжает она. — Ты и в мальчуковом хоре был?
— Посещал ли я мальчуковый хор? — повторяет Имс и подается вперед, чтобы придвинуться чуть ближе к Рейчел. — Конечно, лапуля, не я ли пел на Би-би-си в канун Рождества «Once in Royal David’s City»?
— Определенно нет, — говорит Артур, заходя на кухню и вламываясь в разговор. — Позволить Имсу говорить об Англии это как играть в две правды и ложь. Просто учти это, — он бросает острый взгляд на Имса, затем улыбается Рейчел.
— Артур, давно не виделись, ты так возмужал, — говорит Рейчел и треплет его по плечу. — Мистер Гольдберг, все пахнет и выглядит потрясающе.
— Спасибо, Рейчел, — отзывается тот с большей теплотой, чем обращался к Имсу за все три дня вместе взятые. — Так здорово, что ты пришла.
— Ну, — немного смущенно отвечает Рейчел. Затем смотрит на Аарона, которого отправили накрывать на стол. — Вы же понимаете, праздники.
— С ним каши не сваришь, да? — интересуется Имс.
Она бросает на него печальный взгляд, но не раздражается от вопроса.
— Да, определенно не сваришь.
— Тогда почему? — продолжает Имс и ждет, пока мистер Гольдберг отойдет в другой конец кухни. Затем понижает голос и снова наклоняется к ней. — Он, кажется, тот еще задрот, живет с родителями и не может найти нормальную работу. Не так ли?
— В какой-то мере, это его точное описание, — соглашается Рейчел и жует пончик.
— Имс, оставь ее в покое, — говорит Артур, ткнув его в плечо.
— Эй, я пытаюсь подружиться с еще одним аутсайдером, который проник в семью Гольдбергов, так что отвали, — отвечает Имс.
— Ты пытался клеиться к моему брату — ладно. А теперь подбиваешь клинья к Рейчел. Прямо у меня под носом, — мрачно говорит Артур.
Имс смотрит на Рейчел.
— Аарон такой же злобный ревнивец?
— Еще какой, — вздыхает Рейчел.
— Да пофиг, — говорит Артур и идет помогать брату.
— Итак, дашь ли парочку крутых советов о том, как заставить мистера Гольдберга не относиться ко мне как к главному местному педофилу? — интересуется Имс.
Рейчел фыркает.
— Прости, тут я вряд ли могу помочь. Я выбрала брата, который всегда злил своих родителей, а ты того, кто настолько совершенен, что ему и в подметки не годится ни один гей.
— На самом деле Артур весьма далек от идеала, — говорит Имс. — У него ужасное чувство юмора, и он может быть удивительным ханжой. Ему повезло, что есть я, который развращает его и иногда заставляет смеяться.
Мистер Гольдберг громко откашливается, стоя за спиной Имса. Тот выпрямляется и возвращается к работе, пока Рейчел смеется у него за спиной, прикрыв рот ладошкой, черт бы ее побрал.
Имсу не слишком понятна закадровая история Аарона и Рейчел, кажется, как и всем окружающим. Все, что Имс смог узнать: они вместе уже нескольких лет, и сейчас Рэйчел студентка юрфака в Питтсбурге, в то время как Аарон продолжает профукивать жизнь, живя как подросток под родительским крылом. Имсу очень нравится Рейчел, но он подозревает, что ей было бы гораздо лучше без Аарона.
— Кто пьет вино? — спрашивает мистер Гольдберг, прежде чем все усаживаются за стол. — Чарльз?
— Спасибо, — говорит Имс, приятно удивленный, что его сочли взрослым.
— Аарон? Рейчел?
— Совсем немного, — отзывается она, и Имс игриво подмигивает ей, получая в ответ слегка удивленный взгляд.
— Артур? Чуть-чуть в честь Хануки? — спрашивает глава семейства, и чувство сопричастности Имса немного тускнеет. Но Артур выглядит настолько довольным, что Имс не может сдержать улыбки при взгляде на него. — Аарон, почему бы тебе не благословить еду?
Они сидят, держась за руки, и Аарон произносит слова иудейской молитвы. Когда благословение заканчивается, Имс замечает, что Аарон попытался удержать руку Рейчел немного дольше, но та отстраняется, безучастно улыбаясь, и тянется через стол за солонкой.
Разговор быстро разгорается, а затем расщепляется на несколько обсуждений. Артур с Аароном вспоминают школьные годы, а Имс и Рейчел вежливо обсуждают со старшим Гольдбергом их магистратуру. В какой-то момент Аарон принимается рассказывать истории о детских подвигах Артура, и тот отвечает ему, вспоминая его собственные. Вскоре все весело смеются, и Эстер делится всеми бедами, которые обрушил на них маленький Аарон.
— Передать не могу, насколько тяжкий труд - воспитывать мальчишек, — заканчивает она, и за столом слышатся смешки. — Они ведь сущее наказание, даже Артур.
— Не хочешь еще одного ребенка? — интересуется Аарон. — Или всегда планировала остановиться на двух?
— Знаешь, мне хватило неприятностей с вами обоими, — говорит Эстер, махнув в его сторону салфеткой, затем встает, чтобы убрать со стола.
Артур допивает вино и поднимается, чтобы помочь родителям на кухне. Едва он выходит, Имс быстро хватает бокал Рейчел и выливает большую часть ее вина в свой.
— Что ты... — опешив, говорит она.
Имс снова подмигивает ей.
— Залетела, да? — тихо говорит он ей. — Ты несколько раз подносила бокал к губам, но не пила.
— Ну... я... — начала Рейчел и быстро посмотрела на Аарона, который в шоке пялился на Имса. — Ничего не говори, мы собирались подождать окончания Рождества, чтобы...
— А зачем, по твоему, я перелил к себе твое вино? — спрашивает Имс и торопливо выпивает его, едва родители возвращаются в комнату. — Эстер, пожалуйста, позвольте мне, — говорит Имс, вставая и помогая с остальными блюдами. — Мне так сильно хочется помочь, ведь я сегодня весь вечер с почтением наблюдал, как мистер Гольдберг делал всю работу.
Эстер смеется и позволяет Имсу нести поднос с десертом. Рейчел, кажется, оправилась от шока, но Аарон вдруг тревожащим образом погружается в себя. Мистер Гольдберг открывает еще одну бутылку вина и поднимает бокал.
— За семью, — говорит он и чокается с Рейчел и Имсом, и от этого последний прямо светится от удовольствия, глядя, как Артур застенчиво улыбается ему.
— За семью, — соглашаются все и выпивают.
— Есть кое-что... — говорит Аарон и глубоко выдыхает.
— Аарон, — напряженно говорит Рейчел и перестает улыбаться.
— Нет, раз уж разговор о семье, то мы... то есть... мы хотим вам кое-что сказать, — возбужденно произносит Аарон.
— Решили пожениться? — с восторгом спрашивает Эстер.
— Не... не совсем, — заикается Аарон. — Я имею в виду, я... черт. Рейчел, не... Не нужно...
Но Рейчел уже подскакивает и, бормоча извинения, торопливо выходит из комнаты. Аарон идет за ней.
— И что это было? — озадаченно спрашивает Артур.
— Еще один акт драмы Аарона и Рейчел, — вздыхает мистер Гольдберг. — Я даже не пытаюсь больше следить за этой чертовой мыльной оперой.
Имс барабанит пальцами по столу и думает про себя, не будет ли крайним хамством с его стороны, если он доест десерт, пока Рейчел рыдает на кухне.
— Кто-то должен сходить за ними? — спрашивает Артур. — Может я...
— Нет, — говорит Имс, и кладет ладонь на пальцы Артура, сжимая их под столом. — Нет, милые бранятся — только тешатся, лапушка.
Слышится звук открываемой и закрываемой двери, а затем в столовой появляется Аарон.
— Я должен пойти за ней, — говорит он, — мам, пап, простите. Это не то, что... — и он снова уходит.
Имс хватает пончик и ест его, пока остальная часть семьи сидит в неловком молчании.
— Он должен отпустить девочку, — наконец произносит мистер Гольдберг. — Просто она сейчас более зрелая, чем он сам.
— А я хотела бы, чтобы она бросила его раз и навсегда и позволила ему двигаться дальше, — высказалась Эстер, качая головой.
— Мне очень нравится Рейчел, — говорит Артур и сжимает руку Имса.
Имс хватает еще один пончик, чувствуя, что у него больше шансов удержать свою негласную добродетель, если рот его будет занят.
***
— Этого не может быть, — в ужасе говорит Артур.
— Зуб даю, — шепчет Имс и придвигается к нему под одеялом. — Рейчел точно залетела.
— Вот дерьмо, — выдыхает Артур, обескуражено оседая на подушку. — Вау, мама будет в бешенстве. А у папы вообще крыша поедет.
— Да, — соглашается Имс. — Ты прав: Аарон умеет привлечь к себе внимание с помощью драмы, ничего не скажешь.
— Вот почему он попросил ее выйти за него замуж месяц назад, — говорит Артур, все еще прижимая Имса к себе. — Боже, бедная Рейчел.
— С другой стороны, — говорит Имс. — На фоне всего этого я буду выглядеть идеальной подружкой — ты не можешь сделать меня беременным и разрушить наши жизни.
— Боже, это не разрушит их жизнь, — недовольно говорит Артур, затем светлеет лицом. — Правда, отец определенно забудет обо мне, как только все это всплывет.
— Погоди, вот начну я петь Ханукальные благословения завтра вечером и стану светом в окошке у твоего отца, — говорит Имс и прижимает руку к груди. — Barukh atah Adonai, Eloheinu, melekh ha’o...
Ему приходится замолчать, когда Артур хлопает его рукой по губам и душит подушкой.
***
— Пошли, — говорит Артур на следующий день после завтрака. — Обувайся.
Имс храбро следует за Артуром через задний двор и поднимается по лестнице в квартиру Аарона. Они стучат в дверь, и Аарон открывает, выглядя так, будто переживает адское похмелье.
— Чего? — сощурившись, спрашивает он.
— Мы пришли разработать стратегию, — сообщает Артур и толкает его внутрь. Имс пожимает плечами и идет следом.
Небольшое пространство квартиры грязное, темное и малость холодное, но Аарон сметает с дивана на пол какие-то книги и DVD-диски, и они садятся.
— И с вами Шерлок Холмс, который просветит для вас ситуацию, — говорит Аарон. — Господи, какой пиздец, — он съеживается в продавленном кресле и вздыхает.
— Тебе нужно пожевать чего-нибудь нормально прожаренного, — сочувственно говорит Имс, глядя на страдающего похмельем Аарона. — У тебя есть яйца и колбаса?
— В холодильнике, — отзывается Аарон, бледный и несчастный. — Думаю, они еще не сдохли.
Имс встает, находит чистую сковородку и принимается за дело. Повар из него не такой уж и талантливый, но, по крайней мере, он знает, что жирная пища отлично годится для отходняка. Кроме того, сварганить яичницу и поджарить пару сосисок не так уж и сложно, пока Артур занимает Аарона и пытается его подбодрить.
— Она не выйдет за меня, — говорит Аарон, когда Имс появляется с тарелкой. — Черт, Арти, это пиздец. Ей придется растить его в одиночку, и она говорит, что от меня в данный момент больше проблем, чем помощи.
— Ну, с ней сложно поспорить. Ты только посмотри на это место, — отмечает Имс. — Ешь.
— Знаешь, а ты мудак, — фыркает Аарон, бросая раздраженный взгляд на Имса, но берет вилку и вяло тычет ею в колбасу.
— Да ладно тебе, сейчас это задрыпанная, жалкая конура, — продолжает Имс. - Поверь мне, я видел много тонущих в депрессии своих владельцев квартир, но твоя — в первых рядах. Ты что, собираешься затолкать в угол колыбельку и называть это домом?
— Я хотел бы снять нормальную квартиру, — говорит Аарон. — Мне просто нужна нормальная работа.
— Этого не произойдет, пока ты живешь вот так, — отвечает Имс, качая головой. — Ты должен в буквальном смысле содержать свой дом в порядке, и это станет мотивацией к тому, чтобы найти хорошую работу, — Имс наклоняется и поднимает какие-то бумаги с пола, разглядывая их.
— Тебе-то откуда знать? — отвечает Аарон, но ест приготовленный Имсом завтрак, и краски постепенно возвращаются на его бледную помятую физиономию.
— У меня есть парочка друзей, прошедших через подобное, — настаивает Имс. — И точно тебе говорю — она не будет с тобой, пока ты не покажешь, что способен хотя бы позаботиться о себе самом.
— Имс, отвали, - предупреждает его Артур.
— Нет, он прав, — Аарон вздыхает. — Блять. Я — полная хуйня.
— Он, конечно, ходячий пиздец, — соглашается Имс, обращаясь к Артуру. — Давай начнем хотя бы с малого — можно вымыть посуду и сходить в прачечную, пока он будет раскладывать свои бумажки, — Имс вновь смотрит на листы. — Кстати, охрененно. Ты рисовал?
— Я иногда придумываю дизайн для тату, — отмахивается Аарон.
— Правда? — удивляется Имс. — У тебя есть татуха? Покажешь?
Аарон закатывает рукав и демонстрирует предплечье, затем оборачивается и задирает футболку, чтобы показать еще одну татуировку на правом плече.
— Это очень круто, — восхищенно говорит Имс. — И какого хрена ты не художник?
— Не думаю, что Рейчел сочтет татуировщика лучше бармена, — морщась, отвечает Аарон.
— Нет, я имею в виду, нормальный художник типа иллюстратора или графического дизайнера. Разве ты не можешь пойти учиться на это?
Аарон пожимает плечами.
— Я полное говно в обучении.
— Не тогда, когда учишься тому, что нравится, — вклинивается в разговор Артур, складывая посуду в раковину. — Ты забиваешь на учебу, когда пытаешься зубрить какое-нибудь ненавистное дерьмо типа истории или финансов.
— Я... — говорит Аарон и наклоняется, чтобы взять листы у Имса. — Это глупо, я не могу, — снова начинает он, но умолкает, глядя на рисунки.
Имс начинает складывать одежду в один угол, обнаруживая под завалами ковер, в то время как Артур моет посуду и выкладывает ее в сушку. Когда Имс в очередной раз смотрит на Аарона, тот сидит, склонившись над этюдником, и что-то неистово рисует, абсолютно затерявшись в своем собственном мире.
***
Разгребать завалы холостяцкой берлоги брата Артура — не совсем тот вариант праздничного досуга, который предпочел бы Имс, однако это хоть какое-то занятие. Аарон, кажется, наконец-то замечает кипучую деятельность Имса с Артуром, снующих вокруг него, и вытаскивает моющие средства, прежде чем приступить к этапу реально отвратительных работ: чистке туалета и холодильника.
— Эй, — тихо окликает Артур, когда Имс проходит мимо него с мусорным пакетом, переполненным коробками от еды на вынос. — Эй, — и он не говорит «спасибо» или еще что-то, просто обхватывает ладонью затылок Имса и мягко целует его в губы.
— Да, конечно, — измучено отзывается Имс. И внезапно его осеняет: он дико, тупо и безнадежно без ума от Артура.
***
К концу дня в канун Рождества квартирка Аарона сверкает. Все убрано и разложено в полном порядке, мебель креативно переставлена Артуром, чтобы освободить и систематизировать пространство.
— Вау, — говорит Аарон. — Я уже забыл, какого цвета у меня пол.
— И еще кое-что, — говорит Артур и исчезает на лестнице.
Аарон садится на вычищенный диван и рассматривает стену, куда прилепил свои лучшие эскизы.
— Надеюсь, я смогу сохранить ее в таком состоянии.
— По крайней мере, пока не переедешь в собственную квартиру, — слегка улыбаясь, добавляет Имс.
— Я никогда больше и рта не раскрою на тему глупой одержимости Артура чистотой, — говорит Аарон.
Артур выбирает именно этот момент, чтобы появиться в дверях, с чем-то, завернутым в нейлоновый чехол — длинным узким и тяжелым на вид.
— Это было в подвале, мама доставала ее, когда к нам приезжала тетя Роза с сыном.
— Блин... Думаешь, я должен... — нерешительно начинает Аарон, но Артур закатывает глаза и машет Имсу, чтобы тот помог ему. Немного поспорив, они, тем не менее, умудряются расположить в свободном углу детский манеж.
— Черт, эта штука делает все слишком реальным, — говорит Аарон, но протягивает руку и поглаживает край манежа.
— Мазл тов[5], — говорит Имс и хлопает его по плечу.
Артур, не сдержавшись, хохочет.
***
— С Рождеством.
Артур сонно моргает и медленно, глубоко вдыхает.
— Пора вставать? — спрашивает он.
Имс качает головой.
Артур слегка морщится. Он прекрасен в голубоватой предрассветной дымке утра с волосами, рассыпавшимися по подушке, теплый и сонный, плотно укутавшийся в белые простыни, с темными глазами и, кажется, полностью сосредоточенный на Имсе.
— Ты просто так решил меня разбудить? — хриплым после сна голосом рокочет Артур. Имс ощущает, как он резонирует в его собственной груди. — Или решил поздравить меня с Рождеством с утра пораньше и презентовать праздничный минет?
Имс кладет голову на подушку рядом с Артуром.
— Ну вот, испортил весь сюрприз, - ворчит он. — Значит, тебе не нужен мой подарок?
— Этого я не говорил, — все еще сонно пялится Артур на Имса. — Я так сказал?
Имс ловит пальцы Артура и целует их.
— Сейчас вернусь, — говорит он и скатывается с кровати.
— Эй, ты куда? — протестует Артур, но он по-прежнему слишком вялый, чтобы сесть и посмотреть.
Имс возвращается, встает на колени на кровати и тычет Артура в бок большим зеленым конвертом.
Артур морщится, но принимает его.
— Рождественская открытка? — он аккуратно распечатывает конверт и достает лежащую внутри открытку. Она огромная и ужасно безвкусная, и когда Артур достает ее, осыпается блестящей мишурой ему на грудь. Из нее с тихим шорохом выпадают несколько листков, но Артур игнорирует их, пока вежливо читает кошмарные стишата, придуманные Имсом, в которых тот тщательно зарифмовал в каждой строчке слово «Рождество» и «еврейский». — Ух ты, — уныло произносит Артур, а затем берет в руки листы. — Это купоны на обнимашки или еще что-то... — он резко замолкает, широко раскрыв глаза. —Имс!
— Да? — отзывается тот, с самодовольным видом усаживаясь на кровати.
— Имс! — верещит Артур. — Ты серьезно?!
— Нет, я приложил колоссальные усилия, чтобы разыграть тебя и подарить тебе самый жестокий ненастоящий подарок в истории... — он не успевает закончить, потому что Артур резко подскакивает и прижимается к его груди, пристально глядя ему в глаза, словно ирландский сеттер, ожидающий от хозяина любимую игрушку.
— Имс, ты правда купил нам билеты в бизнес-классе до Лондона на весенние каникулы? — спрашивает Артур. У него такой вид, будто его сейчас разорвет на части. — Ты действительно подарил нам билеты на живой концерт Дэвида Лайвли[6] в Сент-Мартин-ин-зе-Филдс[7]?
— Да, — говорит Имс, решив больше не язвить, и наслаждаться выражением лица Артура, на котором сиял весь спектр эмоций от неверия до радости.
Артур почти сминает билеты, когда хватает Имса за рубашку и налетает на его рот, целуя с животным энтузиазмом.
— Ты совсем спятил? Ты серьезно? — бормочет он между поцелуями.
— Я думал, это было бы неплохо, — мягко говорит Имс.
— Но предупреждаю, мне нужно будет наведаться домой и навестить семью. Это был единственный способ получения билетов в бизнес-классе.
— Да ты шутишь! После всего, через что я заставил тебя пройти за эту неделю?! — восклицает Артур и заваливается на него всем телом, преданно глядя в глаза. — Имс. Это невероятно, ты — невероятный.
— Ну, очевидно, — говорит или пытается говорить Имс, но ему сложно дышать, потому что Артур придавил его и потому что смотрит сияющим от счастья взглядом.
— Дэвид Лайвли, — говорит Артур, а затем восторженно добавляет, — в Лондоне!
— Тише, — смеется Имс, думая, что радостные вопли Артура перебудят весь дом.
— К черту, плевать, пусть мой отец услышит, что ты удивительный, — говорит Артур, и без дальнейшей прелюдии немедленно сползает вниз по телу Имса. — Счастливой Хануки, — выдыхает он, сдергивает пижамные штаны Имса и бросает вороватый взгляд сквозь темные ресницы. — Конечно не поездка в Англию, но это все, что я могу сделать для тебя в данный момент.
Имс скользит пальцами в волосы Артура и улыбается, глядя на Глена Гульда. Ему кажется, что это — лучшее рождественское утро из всех, что у него были.
***
Пиздец подкрался на следующий день. Все началось, когда Эстер пришла к старшему сыну, чтобы взглянуть на преображение его жилья и увидела проклятый манеж в углу. Аарон был на работе, поэтому, естественно, последовавшие за этим вопли обрушились на Артура и, как следствие, зацепили Имса. Оба пожали плечами, а Артур подлил масло в огонь фразами типа «Я не хочу говорить за Аарона, разбирайся с ним сама» и «Я не могу объяснить тебе, это вообще не моя тайна».
После этого мама позвонила матери Рейчел, и Имс понял, что не так уж он и сгустил краски в своих пародиях на типичную еврейскую мамашку, потому что услышал крики матери Рейчел в телефоне и Эстер, которая колоритно сообщила свои мысли по поводу детского манежа у Аарона, а также выводы из скудных намеков Артура.
— Черт, Аарон убьет меня, — стонет Артур, пока мать отвлеклась от него. — Это катастрофа.
— Ты не виноват, — приглушенно бубнит Имс. — Ладно, а мы не можем свалить? У вас же есть сумасшедшие традиции шопинга на День Подарков?
— Поверь мне, уйти — не вариант. Это лишь переключит ее гнев с Аарона на нас, — жалобно говорит Артур.
— Ну, по крайней мере, мы избавимся от него, если затеряемся в толпе торгового центра, — предлагает Имс. — Серьезно, она сейчас отвернулась, давай смотаемся. Нам нужна передышка.
Артур внезапно резко срывается с места. Имс пытался поймать его, когда они хватают пальто и ключи и бегут в сторону гаража к автомобилю Эстер.
Но Артура охватывает краткое чувство вины после того, как они оказываются в безопасности салона. Все заканчивается решением отправиться в бар, где работает Аарон. А это означает, что Имс должен пойти и все рассказать Аарону, поскольку никто и никогда не поверит, будто Артуру двадцать один. Вероятно, даже после того, как он на самом деле достигнет этого возраста.
— Что ты здесь делаешь? — хмуро интересуется Аарон. — Если пришел клеить парней, знай, я немедленно надеру тебе задницу.
— Твоя мать рассказала матери Рейчел о вашей ситуации, — сообщил Имс. — Артур настоял на том, чтобы предупредить о капкане, ожидающем тебя по возвращении домой, — он оглядывает бар. — Кстати, ты пытаешься намекнуть мне, что у тебя тут мой клуб по интересам?
Но взгляд Аарона затапливает паника прежде, чем Имс успевает разойтись, и тот уже находится на полпути к выходу из бара, подзывая другого бармена.
Затем Аарон возвращается, застегивая на ходу пальто.
— Как это произошло? Рэйчел знает? — спрашивает он. — Это Артур распустил язык?
— Конечно нет, — отвечает Имс, по-прежнему сканируя посетителей внимательным взглядом. Очевидно, заведение - не гей-бар, но Имс уверен, что парень в углу явно не был натуралом.
— Давай уже, идем, — говорит Аарон, кивая в сторону двери.
— Кстати, тот парень и правда из моей команды, — говорит Имс, указывая на сидящего в углу. — Я прав?
— Чарльз, если понадобится, я найду время, чтобы надрать тебе задницу, — говорит Аарон. Имс пожимает плечами и выходит.
***
Аарон как угорелый несется в Питтсбург к Рейчел в общежитие, едва выслушав историю Артура о произошедшем (с очень трогательной кодой о том, что он абсолютно не виноват, «так что перестань так пялиться»).
— Как я рад, что завтра мы уезжаем, — вздыхает Артур, съеживаясь на водительском сидении и отирая пот со лба. — Серьезно, грядет самое страшное. Ты не переживал настоящих скандалов с криками и руганью, если не видел этого в исполнении моей семьи.
— Охотно верю, — говорит Имс. — Правда в моей семье, в основном, царствует горделивое молчание и выводящие из себя вздохи всякий раз, когда я приезжаю домой.
— Звучит восхитительно. Безмятежность, — Артур, прищурившись, смотрит на Имса. — Как думаешь, нас не перепутали в роддоме?
***
Побоище еще не остыло к тому моменту, когда Артур с Имсом отправляются на следующий день в аэропорт. Аарон не разговаривает с родителями, а Рейчел — с ним, и Артур ощущает явное облегчение, уезжая от всего этого.
— Все образуется, — говорит Имс Артуру, когда они упаковывают чемоданы, а дом погружен в леденящую кровь тишину. — Иногда всеобщий скандал — именно то, что нужно, чтобы потом сплотиться.
Артур слишком подавлен, чтобы правильно сложить свои рубашки и просто бессистемно запихивает их в чемодан.
— Выше нос, Иа, — подбадривает его Имс. — Через двенадцать часов мы окажемся далеко от всей этой густозамешанной фигни.
— Нет, думаю ты был прав — их жизнь полностью разрушена, — хандрит Артур. — И не называй меня Иа.
Артур продолжает вздыхать и сутулиться, и он чертовски раздражен даже после того, как они возвращаются на учебу. Все продолжается вплоть до того момента, когда они собираются отправиться праздновать Новый Год, и у Артура, напоминающего грозовое облако, звонит телефон. Это Аарон.
— Да? — отвечает Артур в трубку, и блаженная улыбка растекается по его лицу. Он только вышел из душа с полотенцем на бедрах и перебирает одежду, чтобы выбрать подходящую рубашку. — Я... то есть, это звучит так, будто... нет, я знаю. Но это ведь все равно хорошо, правда?
Когда Артур вешает трубку, на щеках у него расцветают ямочки, и настроение явно повышается.
— Аарон привел Рэйчел к себе, чтобы она увидела, как он теперь живет. Она все еще злится от того, как все вышло, но уже не винит Аарона. Он сказал, что она согласилась остаться с ним сегодня вечером: хочет посмотреть какие-нибудь фильмы и просто потусоваться, — Артур засовывает одну руку в рукав и, сияя, качает головой. — Кстати, он передает тебе «спасибо». За все, что ты сделал с его квартирой.
— На здоровье, — отвечает Имс, очарованный резким возвращением оптимизма Артура, как и много другого. — Погоди, не одевайся, я хочу обнять тебя, а ты снова начнешь ворчать, если я помну твою рубашку.
Артур снимает рубашку и аккуратно кладет ее на комод, а потом поворачивается к Имсу и обнимает его за талию.
— А ты не хочешь просто остаться дома и посмотреть кино? — лукаво и многозначительно интересуется Артур.
— Ты, маленький пошляк, — начинает Имс, но замолкает и прижимает Артура к себе с несколько преждевременными новогодними нежностями.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. «Я люблю Люси» (I Love Lucy) - американский комедийный телесериал, который шел 1951—1957гг
2. Мено́ра — золотой семиствольный светильник (семисвечник), который, согласно Библии, находился в Скинии Собрания во время скитания евреев по пустыне, а затем и в Иерусалимском храме, вплоть до разрушения Второго Храма. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов.
3. Гленн Гульд - канадский пианист, наиболее известный благодаря своим интерпретациям музыки Баха.
4. "Details" - ежемесячный мужской журнал, посвященный моде и вопросам стиля жизни.
5. Мазл тов - фраза, которая используется для поздравления в честь какого-либо события в жизни человека.
6. Лайвли Дэвид - концертирующий пианист американского происхождения. Почитать о нем можно тут
7. Церковь Святого Мартина «что в полях» (St Martin-in-the-Fields) — самая знаменитая приходская церковь Лондона. У церкви имеется собственный оркестр — академия Святого Мартина в полях.
Переводчик: hirasava
Бета: Diamond Ontissar
Оригинал: by toomuchplor Between the Notes
Серия: Steinway!verse
Размер: макси, 25895 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Имс/Артур
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, АУ
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Музыка – это пространство между нотами". К. Дебюсси. Знакомство с родственниками и семейные праздники. Или вся та жизнь, которая происходит, когда ты не заперт в аудитории на занятиях.
Примечание/Предупреждения: Вторая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen
Глава 1
читать дальше
Ханука, 2000 год
— Ой-вей, мой тухес почти надорвался от тяжести этой штуки! — драматично стонет Имс, едва волоча ноги, и тянет за собой пульмановский чемодан на колесиках.
— На этом все, — отвечает Артур, — больше ни единого слова на идише, — он быстро движется вперед, расправив плечи, обгоняя Имса на несколько шагов.
— Я пробуждаю в себе дух Хануки, — парирует Имс, изображая вселенскую обиду. Его еврейский акцент исчезает, и он возвращается к обычному английскому говору.
— Я серьезно, — хмурится Артур. — Имс, это не смешно, поверь мне.
— О, лапушка, — воркует Имс, как всегда, когда Артур впадает в угрюмое настроение. — Я никогда не опозорю тебя перед твоей семьей, пупсик.
— Это тоже чересчур, прекрати, — добавляет Артур, оглядываясь через плечо, и идет быстрее. — И никакой чрезмерно вычурной английской фигни, просто будь нормальным.
— Вычурной английской фигни? — в шоке повторяет Имс и резко останавливается. — Вычурной английской фигни? — снова произносит он, выделяя каждое слово.
— Имс, — говорит Артур и оглядывается назад. Его лицо вдруг принимает умоляющее выражение. Кажется до него доходит, что последняя фраза была лишней. — Да ладно, ты же понимаешь, что я имею в виду.
— Я точно знаю, что ты имеешь в виду: ты хочешь, чтобы я вел себя, как нормальный мужик перед твоей нетолерантной семейкой, которая, видимо, не в состоянии понять шутки твоего педерастического дружка, к тому же еще и язычника, — Имс бросает чемодан, складывает руки на груди, щурится и недовольно смотрит на Артура. Он, кажется, надул губы, но Артур не из тех, кого можно напугать раздражением и нервным срывом.
— Да, именно так, — невозмутимо и равнодушно отвечает Артур. — Давай, ускорься, мой отец ненавидит ждать, — он поворачивается, чтобы снова рвануть в сторону выхода из аэропорта, но практически сразу замирает, ощутив груз вины на плечах. Артур снова поворачивается к Имсу, затем подходит к нему, взволнованный и виноватый. — Эй, — говорит он, — я не хотел сказать, что... Я просто... это поездка по-настоящему треплет мне нервы.
Имс озадаченно смотрит на него. Что же за родители у Артура, раз ему не насрать на их мнение? Сам он не может вспомнить ни одного раза, когда бы его волновали хоть какие-то мысли предков насчет него или, тем более, чтобы ему хотелось их порадовать.
— Ты понравишься им, — говорит Артур таким тоном, словно сам себе не верит. — Просто... будь с ними полегче, они все еще привыкают к тому, что мне нравятся парни.
— Конечно, я буду мягок, — отвечает Имс, качая головой и убеждая себя, что так и сделает. — Артур.
Тот протягивает руку и гладит Имса по голове, пытаясь улыбнуться, но у него не слишком получается.
Когда Артур поворачивается, чтобы взять свой чемодан, Имс понимает, что кто-то уже держит его. Мужчина среднего возраста, высокий, худой, с короткими темными седеющими волосами.
— Папа, — бледнея, говорит Артур. — Эм, привет. Я думал, мы встретимся с тобой на улице.
— Ну, — отвечает тот и выглядит так, словно в данную минуту и сам хотел бы этого больше всего на свете. — Что ж, я подумал, что будет лучше пойти и встретиться с твоим... должным образом представиться, — он тянется через Артура и протягивает руку, встречаясь с Имсом взглядом. — Питер Гольдберг, очень рад наконец-то познакомиться с вами.
— Чарльз Имз, — отвечает Имс, пожимая руку отцу Артура, и слегка ошеломленно смотрит на него, настолько сильно похож на отца Артур. Словно сейчас он заглянул на тридцать лет вперед. — Очень рад знакомству, благодарю за приглашение.
Артур заметно расслабляется от того, что Имс не сыплет словечками на идише и не называет его «лапушка». Имс чувствует, как внутри у него теплеет, и думает, что может представить, будто ему просто нужно кому-то угодить, не обязательно родителю его парня.
— Ладно, позвольте мне, — говорит отец Артура и тянется за чемоданом Имса, но тот вежливо настаивает, что справится сам. Артуру приходится идти между Имсом и отцом, разделяя их всего лишь своей сумкой, и он уже напрягается как струна, словно ему придется играть на конкурсе музыку, которую он до того в глаза не видел, перед самыми блестящими пианистами мира — живыми или уже почившими.
— Хорошо, что вы, ребята, утеплились, последние несколько дней выдались холодными, — немного неловко говорит мистер Гольдберг.
— У нас в прошлые выходные консерваторию почти замело, — отзывается Имс, застегивая пальто и пихая Артура локтем, просто чтобы увидеть, как тот хмурится.
— Надо признать, снежная сказка уже потеряла свою привлекательность в моих глазах, и я даже успел соскучиться по серой дождливой зиме.
— Из какой части Англии вы родом? — спрашивает мистер Гольдберг.
— Не припоминаю, чтобы Артур упоминал об этом.
Имс мимолетно улыбается Артуру.
— Вряд ли он знает, — говорит он, и уши Артура розовеют от намека Имса, будто его волнует только его тело. — Моя семья из Виндзора, который располагается в южной части страны, немного западнее Лондона.
— Виндзор — как замок? — спрашивает мистер Гольдберг, удивленно поднимая брови. — Замок, в котором живет Королева?
— Э, — говорит Имс, пока они проходят шумный участок дороги между терминалом и парковкой, — ну, да, он недалеко от моего дома, — Имс смотрит на Артура — по-прежнему бледного и напряженного. — Хотя не могу сказать, будто мы ходим друг к другу на чай.
Мистер Гольдберг немного натянуто улыбается, напоминая этим выражением Артура, когда тот пытается воспринять одну из его шуток, но у него все равно ничего не выходит. Он нажимает кнопку вызова лифта.
— Боюсь, сегодня вечер пройдет тихо — мама Артура работает в ночную смену.
— Где Аарон? — внезапно высоким голосом говорит Артур, и Имс удивленно смотрит на него. Мистер Гольдберг, судя по выражению его лица, удивлен не меньше.
— О, он... — отец замолкает, вздыхает и качает головой.
Возникает короткая пауза. Лифт приезжает, они входят, и двери закрываются.
Мистер Гольдберг нажимает одну из кнопок. Артур прикрывает ладонью рот и прочищает горло, все еще не до конца оправившись от кашля, который остался после простуды, подхваченной им в конце семестра.
— Я подумал, мы могли бы просто доесть то, что осталось, а завтра уже, когда все соберутся, устроим шикарный обед, — внезапно говорит мистер Гольдберг.
— Надеюсь, вы не против.
— Конечно, — соглашается Артур.
— Да, все прекрасно, большое спасибо, — улыбаясь, быстро добавляет Имс. — Вам действительно не нужно обременять себя лишними хлопотами, мистер Гольдберг.
Когда они почти доходят до парковки, Артур слегка замедляет шаг и воровато хватает Имса за рукав пальто, чтобы отец ушел вперед.
— Прекрати это делать, — шипит он Имсу, широко раскрыв глаза.
— Что именно? — растерянно интересуется тот. Он почти уверен, что не сказал ничего грубого или неприличного. Пока, во всяком случае.
— Ты разговариваешь, как... — Артур поджимает губы, и обычно Имсу кажется это очень милым. — Элиза Дулиттл ближе к концу «Моей прекрасной леди».
— Иди в жопу, не говорил я так! — восклицает Имс, возможно, слишком громко в гулком пространстве парковки, но мистер Гольдберг всего лишь бросает на них мимолетный взгляд и идет дальше. Имс мысленно повторяет про себя все, что говорил до этого, и понимает — Артур, возможно, прав: он автоматически нацепил личину итонского выпускника, которая по умолчанию являлась лучшей его обложкой. — Ладно, прости. Значит, предпочитаешь, чтобы я сыпал словечками, вроде «блять», «жопец» и «черт возьми»?
— Нет, — возражает Артур, поджимая губы, чтобы скрыть усмешку. — Просто убери, пожалуйста, этого жутковатого английского пижона из Степфорда.
— Слушаю и повинуюсь, — соглашается Имс, улыбаясь Артуру, потому что тот очарователен, когда притворяется чопорным и неприступным, хотя, на самом деле, Имс уже давно рассеял этот образ.
Семейная обитель Артура — просто эталон для всех американских фильмов: двухэтажный деревянный белый домик с зеленой окантовкой и дорожкой, ведущей к отдельно стоящему гаражу.
— Наверху живет мой брат, — говорит Артур Имсу, как только они выходят из машины и идут к багажнику за вещами. Он кивает в сторону деревянной лестницы, установленной с наружной части гаража. — Ты, вероятно, завтра с ним встретишься.
Внутри дом такой же светлый и уютный. Артур быстро знакомит Имса с первым этажом, пока мистер Гольдберг копошится на кухне. Единственная по-настоящему занимательная комната — фортепианная студия рядом с гостиной. Полки в ней до отказа забиты атрибутикой детства Артура-музыкального-вундеркинда. Дипломы, кубки и медали, газетные вырезки с выцветшими фото, где у Артура длинные как у девчушки волосы.
— Ни слова, — предупреждает Артур.
Имс прижимает руку к сердцу, и на его лице появляется нежная тоска по утраченной юности Артура.
— Серьезно, ни единого слова, — повторяет он, но уже не так агрессивно.
Имс зажимает его у «трофейной» стены, собираясь поцеловать в уголок рта.
— Не надо, — говорит Артур, — отец.
— Точно, — вздыхает Имс и отступает.
Они едят в тишине, пока мистер Гольдберг парит над ними, а потом идут в гостиную к маленькому телевизору и устраиваются на противоположных концах дивана. Артур бесцельно щелкает по каналам.
— Что ж, думаю, в конечном итоге мой отец не так уж ненавидит тебя, — изрекает Артур и останавливается на «Я люблю Люси»[1].
— Ну, это и было целью всей поездки, разве нет? — отвечает Имс. — Помнится, кто-то говорил: «Пожалуйста, молю, мой дорогой, любимый и великолепно прекрасный Имс, прошу тебя, поехали со мной ко мне домой на празднование еврейского Рождества, чтобы мой отец мог познакомиться с тобой и перестать тебя ненавидеть».
— Мне кажется, — говорит Артур, и его нос слегка розовеет, а сам он не отводит взгляда от экрана телевизора, — что в разговоре фигурировало меньшее количество слов и больше различного рода мотивирующих действий.
— Нет, я уверен, что в какой-то момент ты назвал меня великолепным и прекрасным, — упорствует Имс и заваливается на Артура, сокращая между ними пространство. — Я бы не смог согласился на этот определенно неприятный опыт, если бы не это.
— Имс, ну, правда, — говорит Артур, — ты не можешь так делать, мой отец, наверняка рассекает в коридоре, только и ожидая момента, чтобы ворваться в комнату.
Но, в конце концов, Артуру всего девятнадцать, и иногда Имс использует это в своих интересах: нет ничего легче, чем склонить подростка к разврату в неподходящих местах.
— Всего лишь быстрый поцелуйчик, — уламывает Имс и тычется носом в местечко под ухом Артура. Плечи Артура на миг напрягаются и поднимаются, вероятно, ожидая вероломного нападения исподтишка, но он снова расслабляется, когда Имс дает понять, что единственной его целью являются нежные и легкие прикосновения губами к мягкой коже под его подбородком.
— Милый? — вдруг слишком близко от них раздается женский голос, и Имс резко выпрямляется, всем сердцем жаждая, чтобы родители Артура не околачивались в непосредственной близости от них в момент, когда казалось, будто Имс кувыркается с их миленьким сыночком.
Конечно, когда он поворачивает голову в сторону дверного проема, то видит невысокую опрятную женщину в розовом медицинском халате, которая опирается рукой о дверной косяк.
— Артур? — говорит она все тем же требовательным тоном, и Артур вскакивает с дивана.
— Привет, мама, — блеет он, широко раскрыв свои невинные глазки.
— Милый, — повторяет она, входит в гостиную и крепко обнимает сына, целуя его в щеку. — Ох, мой дорогой, я так рада тебя видеть! Я ужасно соскучилась.
Имс также поднимается с дивана, ощущая себя слегка неуютно.
— Ма, — протестует Артур, — ма, ну хватит, — но он улыбается и не слишком вырывается от демонстрации материнской любви. — Ма, я хочу познакомить тебя с Имсом.
Имс, внезапно покрасневший, вдруг сбивает локтем пару со вкусом сделанных безделушек.
Миссис Гольдберг выпускает Артура из объятий и натянуто улыбается Имсу, весьма очевидно окидывая его изучающим взглядом.
— Артур не упоминал о вашем возрасте, — говорит она.
Имс выдыхает, но не может придумать, что ответить на эту реплику, поэтому мгновение просто стоит с открытым ртом, потом захлопывает его и пытается обаятельно улыбнуться.
— Он не намного старше меня, — говорит Артур, — ему всего двадцать три.
— И вы еще учитесь? — с нажимом спрашивает она.
— А, да, — наконец берет себя в руки Имс. — Магистратура по вокалу.
— Аспирант, — нейтрально произносит миссис Гольдберг.
— Он действительно хорошо поет, — вливается в разговор Артур. — То есть, он лучший среди певцов.
— Я и не знал, что ты так думаешь, — польщено отзывается Имс.
— Имс, — многозначительно говорит Артур, едва заметно кивая в сторону матери.
— Точно. Ну, — говорит Имс и делает шаг в сторону хозяйки дома, протягивая ей руку. — Приятно познакомиться, миссис Гольдберг.
— Пожалуйста, зовите меня Эстер, — прохладно произносит она, но вежливо отвечает на рукопожатие. — Питер покормил вас, мальчики?
— Да, — кивает Артур, очевидно, пытаясь вклиниться между матерью и Имсом, чтобы снять напряжение. — Мы поели. И теперь просто... тусуемся.
— Я видела, чем вы занимались, — говорит она, все еще не отводя взгляда от Имса. — Артур, Чарльз остановится в старой комнате Аарона. Мы с твоим папой так решили, и, насколько я могу судить, не стоит снова поднимать эту тему.
— Хорошо, — быстро кивая, неловко соглашается Артур, засунув руки в карманы. — Нет, то есть, я понимаю.
— Я знаю, ты считаешь это лицемерием, поскольку Рейчел много раз завтракала с нами, но, когда это под твоей крышей, ситуация кажется в корне иной, — добавляет она и наконец-то переводит взгляд на Артура. Выражение ее лица немедленно смягчается. — Ты согласен?
— Согласен, — отвечает Артур и почему-то улыбается. Затем наклоняется и целует ее в щеку. — Спасибо, мам.
— Как я уже сказала, больше ни слова на эту тему, — отвечает она. — Ну, Чарльз, идемте. Мы должны зажечь менору[2], прежде чем я отправлюсь спать.
— Ма, Имсу вовсе не нужно... — протестует Артур.
— Он приехал на Хануку, и он — часть семьи, — отрезает она. — А теперь идемте. Немедленно.
Имс действительно не рассчитывал на то, что окажется стоящим в полукруге с Артуром и его родителями перед менорой и станет слушать песнопения на идише. То, что Артур - еврей, всегда было для Имса чем-то теоретическим — тот никогда не ходил в синагогу, не молился и даже не сыпал словечками на идише, которые сам Имс подхватил, едва оказался в Новой Англии. Поэтому казалось очень странным слышать Артура, поющего на иностранном языке — так обыденно и вместе с тем застенчиво.
Мистер Гольдберг зажигает две свечи на меноре, стоящей на столике прямо у панорамного окна в гостиной. Мгновение они смотрят на менору, затем миссис Гольдберг — Эстер — протягивает руку и сжимает плечо Артура.
— Как хорошо, что ты дома, — говорит она и целует его в макушку. — Ладно, я отправляюсь спать. Питер, не забудь оставить свечу перед тем, как соберешься ложиться.
Мистер Гольдберг идет за ней, оставляя Артура смущенно стоять перед менорой, пока Имс заворожено наблюдает за ним.
— Ни слова, — говорит Артур. — Возможно, она заставит тебя пойти в субботу в синагогу. Честное предупреждение.
— Я думал, тебя осыпят подарками, — говорит Имс. — Разве это не у вас та часть с восемью днями подарков?
Артур пожимает плечами.
— Родители дарят нам с братом подарки на Рождество. Поддаются давлению Санты и все такое. Как и множество еврейских семей.
— Значит, Санта Клаус — пожалуйста, а Иисус — нет? — уточняет Имс. — Мне нравится, я всегда ненавидел проклятые уроки катехизиса, распевания гимнов и сборы в аббатстве.
— Правда? — удивляется Артур. — Я думал... думал, тебе будет не хватать Рождества.
— Нет, всё супер, — с жаром говорит Имс. — Я, как и все тут, буду петь на иврите. Научишь меня, или это так страшно, что мне лучше не стоит открывать свой рот?
— Это не страшно, просто парочка благословений, — говорит Артур. — Ты правда хочешь выучить их?
— Конечно, — говорит Имс. — Да ладно, я уже услышал ноты, мне просто нужны слова.
— Как с тобой трудно, — говорит Артур, но улыбается. — Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
Когда Артур показывает прежнюю комнату Аарона; Имс, наконец, понимает, что за подтекст был в разговоре Артура с его матерью. Она соединена с комнатой Артура крошечной ванной.
— Итак, — говорит Имс, вглядываясь в размер ванной через огромный плакат Гленна Гульда[3], который висит на стене прямо над двуспальной кроватью Артура, — я должен притвориться, будто сплю на раскладушке в комнате с беговой дорожкой, пока сам тайком проникну в твою комнату и буду дефлорировать тебя.
— Ты еще не дефлорировал меня, — указывает Артур. — Но да, думаю так и есть.
— Мне нравится твоя мама,— говорит Имс и ухмыляется.
На следующее утро Имс, вымытый и одетый, жует тосты на кухне, ожидая Артура, который все еще не перерос присущую всем подросткам страсть до последнего валяться в постели. Когда он наливает себе вторую чашку кофе, за его спиной распахивается дверь и входит Артур, одетый в грязную клетчатую рубашку и рваные джинсы.
Имс растерянно моргает и, наконец, замечает отличия: более длинные волосы и немного вытянутое лицо, щетина, на пару сантиметров выше рост.
— О, — говорит двойник Артура более веселым тоном, чем была у оригинальной копии. — Точно. Парень Арти.
— Имс, — привставая, представляется он.
— Аарон, — отвечает брат Артура, потому что очевидно: это именно он. Аарон улыбается Имсу гораздо более непринужденно, чем Имс способен заставить улыбаться Артура хоть где-то, кроме постели. — Я просто выпью кофе, не обращай на меня внимания.
Имс машет рукой в сторону кофейника на столе.
— Боюсь, я уже почти опустошил его, но, если что, с радостью сварю новый.
— Не-е, все нормально, — небрежно бросает Аарон и ставит чашку на стол, выливая в нее остатки кофе. Он садится напротив Имса и снова улыбается. — Итак, ты тот чувак, который спит с моим младшим братом.
— Да, это я — говорит Имс, улыбаясь в ответ. Если Аарон хочет деморализовать его своими подколками, придется ему приложить немного больше усилий. — А ты тот, кто живет над гаражом и выбрал работу в забегаловке целью своей жизни?
— Гарья-жом? — ухмыляясь, повторяет Аарон, насмешливо коверкая произношение Имса. — Да, это я, и я живу над гарьяжом, — он тянется к сахарнице и кладет сахар в кофе, размешивая его ложкой. — Ну что ж, думаю, ты как раз во вкусе Артура.
— Здорово, — говорит Имс, решив воспринять это как комплимент.
Они молча пьют кофе, и Имс неожиданно легко ощущает себя с Аароном, который, по крайней мере, с самого начала выкладывает свои карты на стол.
— Черт, и давно ты проснулся? — спрашивает Артур, спускаясь по лестнице в пижамных штанах и футболке. Он зевает и морщится. — Привет, Аарон.
— Уже два часа, — отвечает Имс. — Так и бывает, когда ты заканчиваешь семестр, надрывая последние жилы, придурок.
— Ты сказал «черт»? — спрашивает Аарон и широко раскрывает глаза от восторга. — Артур! В доме твоей матери.
— Он слегка чопорный под сенью этого дома, — соглашается Имс.
— Это потому, что он идеальный ребенок, — замечает Аарон.
— Вот только не надо, — говорит Артур, переводя взгляд с одного на другого. Затем он садится рядом с Имсом. — Мне нужен кофе.
— Мы все выпили, — нагло сообщает ему Аарон. — Кто рано встает, тому Бог дает.
— Угу, — отвечает Артур, опираясь подбородком о руку. Он выглядит слишком сонным и вялым для человека, который беспробудно проспал двенадцать часов.
— Я сделаю, — сжаливается над ним Имс. Он встает, берет пустой кофейник и готовит кофе, спиной ощущая на себе внимательный взгляд Аарона.
— Спасибо, — говорит Артур, когда Имс возвращается с кружкой горячего свежего кофе.
— На здоровье, — отвечает он и снова садится, погладив Артура по спине.
Выражение лица Аарона не меняется — та же рассеянная скука, однако Имс чувствует перемену в нем: неприязнь немного ослабевает, когда тот сообщает, что собирается вернуться к себе.
— Ты появишься на ужине? — немного формально спрашивает Артур.
— Да, конечно, — отвечает Аарон и, уходя, оставляет свою кружку на столе.
Имс ждет, пока закроется дверь, прежде чем облокачивается на Артура и говорит:
— Вау, и почему ты не сказал мне, что твой брат — просто более взрослая и горячая версия тебя самого?
— О боже, Имс, — мученически вздыхает Артур.
— Нет, правда, я подумываю о том, чтобы махнуться вариантом, — продолжает он, делая вид, будто действительно прикидывает в уме такую мысль.
— Он не по мальчикам, — терпеливо разъясняет Артур. — Абсолютно.
— Я умею убеждать, — говорит Имс. — Да ты только посмотри на меня. Как я могу не понравиться?
Артур вздыхает и пьет свой кофе.
Артур не шутил, когда предупреждал Имса, что его родной город невероятно скучный. Первые пару дней в Мак-Мюррей Имс старается скоротать время празднеств, особенно когда Артур запирается со своим роялем для ежедневных занятий. На улице чертовски холодно, но мало снега, чтобы можно было поиграть в снежки или вылепить снеговика, и Имс всего раз выходит погулять, а потом возвращается с заледеневшими пальцами и ушами. Он рад, что сейчас не в Англии со своей чертовски неприятной английской родней, но иногда тоскует по некоторым атрибутам домашнего Рождества: и корзинам из «Фортнум и Мейсона», и легкому доступу к алкоголю из семейного винного погреба, и... ладно. Это действительно все, о чем может сожалеть Имс, пропуская праздник с семьей. Еще ему начинает казаться, что Артур был прав, когда решил так много спать, и днем в пятницу он спит два часа, пока его бойфренд внизу играет Моцарта.
— Серьезно, Имс, я убью тебя, — говорит Артур ночью, когда тот оказывается слишком бодрым, чтобы заснуть.
— Не можем ли мы, пожалуйста-пожалуйста, заняться сексом? — канючит Имс, в последней отчаянной мольбе вставая на одно колено. Артур уже успел отказать ему три раза. — После этого я уснул бы как младенец.
— Мой отец спит прямо по коридору, — шипит Артур и переворачивается, чтобы уткнуться лицом в подушку.
Имс лежит на своей стороне кровати, отвернувшись от Артура, и рассматривает то немногое, что может разглядеть в комнате с этого ракурса да еще и в полной темноте. Все вокруг предсказуемо аккуратно и минималистично и разбавлено лишь одним плакатом Гленна Гульда времен детства Артура. Все остальное — почти что фото из дизайнерского журнала. Имс наклоняется и лезет в тумбочку у кровати Артура. Там салфетки и бутылка дорогого лосьона для рук. Эти вещи имели бы совершенно другой смысл, будь они в комнате какого-нибудь другого девятнадцатилетнего мужчины, но Артур держит то же самое и в квартире Имса. В салфетки он сморкается, а лосьоном смазывает свои драгоценные руки.
Еще в тумбочке лежит стопка старых журналов «Details»[4]. Имс достает верхний и листает его, наклоняя так, чтобы свет от уличного фонаря падал на страницы. Большую часть он перелистывает со скучным выражением лица, останавливаясь лишь когда ему попадаются на глаза грациозные, стройные парни с обнаженными торсами в обтягивающих джинсах. Опять же, Имс не сомневается, что Артур читал журналы, а не использовал их для других целей, но это не значит, что он сам не может насладиться низменными вариантами использования этих журналов.
— Имс, — произносит Артур в подушку.
— М-м-м? — отзывается тот.
— Ты дрочишь в моей постели?
— По сути — да, - легко признается Имс, свободной рукой переворачивая страницу журнала.
— Имс, — снова говорит Артур, явно разрываясь между раздражением и сонливостью. — Не дрочи в моей постели.
— Ну, ты прямо воплощение гостеприимства, — говорит он, откладывая журнал и доставая руку из-под одеяла. — Я проснулся и...
— Имс, — бурчит Артур в подушку.
— Слушай, если я все равно дрочу, не лучше ли поучаствовать? — говорит Имс, отбрасывает журнал в сторону и томно прижимается к прекрасному упругому заду Артура.
— Я устал, — протестует тот.
Имс засовывает руку ему под футболку и гладит по спине.
— Слушай, просто потому, что ты дрых весь день, — начинает Артур, но заикается, когда Имс опускается вниз и начинает целовать оголившуюся кожу на талии Артура. — Имс, — говорит он в последний раз.
— Тише, Артур, ты должен вести себя очень тихо, — говорит Имс, дергая за пояс его пижамных штанов. — Насколько тихим ты можешь быть для меня?
Артур вздрагивает и позволяет Имсу перевернуть его — пружины на кровати мягко скрипят, но больше не раздается ни единого звука.
Имс стягивает штаны с Артура, обнажая его член, а потом целует живот и бедра, прежде чем берет головку в рот.
Оказывается, Артур может быть очень тихим.
Ничего особо интересного не происходит до обеда следующего дня. До этого утром, Имс извертелся на заднице, сидя на субботней службе в синагоге.
(Это было практически также паршиво, как и на любой из сотен молебнов и служб, которые Имсу пришлось вытерпеть в школьном возрасте. Единственным бонусом являлась новенькая ермолка, которую Артур одолжил ему. Как оказалось, Имс выглядел в ней блестяще).
Ужин вылился в небольшое застолье с благословениями, обилием жареной пищи и интересными еврейскими блюдами. Имс помогал мистеру Гольдбергу на кухне весь день, пока Артур потерялся в своем рояле, а в четыре часа появился Аарон с высокой красивой девушкой — его подругой Рейчел.
— Я так очарована всем английским, — сообщает она Имсу, облокотившись на столешницу, пока тот делает все возможное, чтобы не обжечь руки о горячие пончики из фритюрницы мистера Гольдберга. — Я никогда не была в Лондоне. Ты жил там?
— Да, конечно, — отвечает Имс, укладывая пончики на поднос. Возможно, он слегка переигрывает с акцентом. — Моя семья живет не слишком далеко от Лондона, и последние два учебных года я ходил в школу в Вестминстере.
— Вестминстер, это как Вестминстерское аббатство? — пораженно спрашивает Рейчел. — С Биг-Беном?
— Да, который чертовски раздражает, когда слышишь его каждый день на протяжении всей своей жизни, — доверительно сообщает ей Имс. Рейчел явно зачарованно смотрит на него.
— Аарон сказал, что ты певец, — продолжает она. — Ты и в мальчуковом хоре был?
— Посещал ли я мальчуковый хор? — повторяет Имс и подается вперед, чтобы придвинуться чуть ближе к Рейчел. — Конечно, лапуля, не я ли пел на Би-би-си в канун Рождества «Once in Royal David’s City»?
— Определенно нет, — говорит Артур, заходя на кухню и вламываясь в разговор. — Позволить Имсу говорить об Англии это как играть в две правды и ложь. Просто учти это, — он бросает острый взгляд на Имса, затем улыбается Рейчел.
— Артур, давно не виделись, ты так возмужал, — говорит Рейчел и треплет его по плечу. — Мистер Гольдберг, все пахнет и выглядит потрясающе.
— Спасибо, Рейчел, — отзывается тот с большей теплотой, чем обращался к Имсу за все три дня вместе взятые. — Так здорово, что ты пришла.
— Ну, — немного смущенно отвечает Рейчел. Затем смотрит на Аарона, которого отправили накрывать на стол. — Вы же понимаете, праздники.
— С ним каши не сваришь, да? — интересуется Имс.
Она бросает на него печальный взгляд, но не раздражается от вопроса.
— Да, определенно не сваришь.
— Тогда почему? — продолжает Имс и ждет, пока мистер Гольдберг отойдет в другой конец кухни. Затем понижает голос и снова наклоняется к ней. — Он, кажется, тот еще задрот, живет с родителями и не может найти нормальную работу. Не так ли?
— В какой-то мере, это его точное описание, — соглашается Рейчел и жует пончик.
— Имс, оставь ее в покое, — говорит Артур, ткнув его в плечо.
— Эй, я пытаюсь подружиться с еще одним аутсайдером, который проник в семью Гольдбергов, так что отвали, — отвечает Имс.
— Ты пытался клеиться к моему брату — ладно. А теперь подбиваешь клинья к Рейчел. Прямо у меня под носом, — мрачно говорит Артур.
Имс смотрит на Рейчел.
— Аарон такой же злобный ревнивец?
— Еще какой, — вздыхает Рейчел.
— Да пофиг, — говорит Артур и идет помогать брату.
— Итак, дашь ли парочку крутых советов о том, как заставить мистера Гольдберга не относиться ко мне как к главному местному педофилу? — интересуется Имс.
Рейчел фыркает.
— Прости, тут я вряд ли могу помочь. Я выбрала брата, который всегда злил своих родителей, а ты того, кто настолько совершенен, что ему и в подметки не годится ни один гей.
— На самом деле Артур весьма далек от идеала, — говорит Имс. — У него ужасное чувство юмора, и он может быть удивительным ханжой. Ему повезло, что есть я, который развращает его и иногда заставляет смеяться.
Мистер Гольдберг громко откашливается, стоя за спиной Имса. Тот выпрямляется и возвращается к работе, пока Рейчел смеется у него за спиной, прикрыв рот ладошкой, черт бы ее побрал.
Имсу не слишком понятна закадровая история Аарона и Рейчел, кажется, как и всем окружающим. Все, что Имс смог узнать: они вместе уже нескольких лет, и сейчас Рэйчел студентка юрфака в Питтсбурге, в то время как Аарон продолжает профукивать жизнь, живя как подросток под родительским крылом. Имсу очень нравится Рейчел, но он подозревает, что ей было бы гораздо лучше без Аарона.
— Кто пьет вино? — спрашивает мистер Гольдберг, прежде чем все усаживаются за стол. — Чарльз?
— Спасибо, — говорит Имс, приятно удивленный, что его сочли взрослым.
— Аарон? Рейчел?
— Совсем немного, — отзывается она, и Имс игриво подмигивает ей, получая в ответ слегка удивленный взгляд.
— Артур? Чуть-чуть в честь Хануки? — спрашивает глава семейства, и чувство сопричастности Имса немного тускнеет. Но Артур выглядит настолько довольным, что Имс не может сдержать улыбки при взгляде на него. — Аарон, почему бы тебе не благословить еду?
Они сидят, держась за руки, и Аарон произносит слова иудейской молитвы. Когда благословение заканчивается, Имс замечает, что Аарон попытался удержать руку Рейчел немного дольше, но та отстраняется, безучастно улыбаясь, и тянется через стол за солонкой.
Разговор быстро разгорается, а затем расщепляется на несколько обсуждений. Артур с Аароном вспоминают школьные годы, а Имс и Рейчел вежливо обсуждают со старшим Гольдбергом их магистратуру. В какой-то момент Аарон принимается рассказывать истории о детских подвигах Артура, и тот отвечает ему, вспоминая его собственные. Вскоре все весело смеются, и Эстер делится всеми бедами, которые обрушил на них маленький Аарон.
— Передать не могу, насколько тяжкий труд - воспитывать мальчишек, — заканчивает она, и за столом слышатся смешки. — Они ведь сущее наказание, даже Артур.
— Не хочешь еще одного ребенка? — интересуется Аарон. — Или всегда планировала остановиться на двух?
— Знаешь, мне хватило неприятностей с вами обоими, — говорит Эстер, махнув в его сторону салфеткой, затем встает, чтобы убрать со стола.
Артур допивает вино и поднимается, чтобы помочь родителям на кухне. Едва он выходит, Имс быстро хватает бокал Рейчел и выливает большую часть ее вина в свой.
— Что ты... — опешив, говорит она.
Имс снова подмигивает ей.
— Залетела, да? — тихо говорит он ей. — Ты несколько раз подносила бокал к губам, но не пила.
— Ну... я... — начала Рейчел и быстро посмотрела на Аарона, который в шоке пялился на Имса. — Ничего не говори, мы собирались подождать окончания Рождества, чтобы...
— А зачем, по твоему, я перелил к себе твое вино? — спрашивает Имс и торопливо выпивает его, едва родители возвращаются в комнату. — Эстер, пожалуйста, позвольте мне, — говорит Имс, вставая и помогая с остальными блюдами. — Мне так сильно хочется помочь, ведь я сегодня весь вечер с почтением наблюдал, как мистер Гольдберг делал всю работу.
Эстер смеется и позволяет Имсу нести поднос с десертом. Рейчел, кажется, оправилась от шока, но Аарон вдруг тревожащим образом погружается в себя. Мистер Гольдберг открывает еще одну бутылку вина и поднимает бокал.
— За семью, — говорит он и чокается с Рейчел и Имсом, и от этого последний прямо светится от удовольствия, глядя, как Артур застенчиво улыбается ему.
— За семью, — соглашаются все и выпивают.
— Есть кое-что... — говорит Аарон и глубоко выдыхает.
— Аарон, — напряженно говорит Рейчел и перестает улыбаться.
— Нет, раз уж разговор о семье, то мы... то есть... мы хотим вам кое-что сказать, — возбужденно произносит Аарон.
— Решили пожениться? — с восторгом спрашивает Эстер.
— Не... не совсем, — заикается Аарон. — Я имею в виду, я... черт. Рейчел, не... Не нужно...
Но Рейчел уже подскакивает и, бормоча извинения, торопливо выходит из комнаты. Аарон идет за ней.
— И что это было? — озадаченно спрашивает Артур.
— Еще один акт драмы Аарона и Рейчел, — вздыхает мистер Гольдберг. — Я даже не пытаюсь больше следить за этой чертовой мыльной оперой.
Имс барабанит пальцами по столу и думает про себя, не будет ли крайним хамством с его стороны, если он доест десерт, пока Рейчел рыдает на кухне.
— Кто-то должен сходить за ними? — спрашивает Артур. — Может я...
— Нет, — говорит Имс, и кладет ладонь на пальцы Артура, сжимая их под столом. — Нет, милые бранятся — только тешатся, лапушка.
Слышится звук открываемой и закрываемой двери, а затем в столовой появляется Аарон.
— Я должен пойти за ней, — говорит он, — мам, пап, простите. Это не то, что... — и он снова уходит.
Имс хватает пончик и ест его, пока остальная часть семьи сидит в неловком молчании.
— Он должен отпустить девочку, — наконец произносит мистер Гольдберг. — Просто она сейчас более зрелая, чем он сам.
— А я хотела бы, чтобы она бросила его раз и навсегда и позволила ему двигаться дальше, — высказалась Эстер, качая головой.
— Мне очень нравится Рейчел, — говорит Артур и сжимает руку Имса.
Имс хватает еще один пончик, чувствуя, что у него больше шансов удержать свою негласную добродетель, если рот его будет занят.
— Этого не может быть, — в ужасе говорит Артур.
— Зуб даю, — шепчет Имс и придвигается к нему под одеялом. — Рейчел точно залетела.
— Вот дерьмо, — выдыхает Артур, обескуражено оседая на подушку. — Вау, мама будет в бешенстве. А у папы вообще крыша поедет.
— Да, — соглашается Имс. — Ты прав: Аарон умеет привлечь к себе внимание с помощью драмы, ничего не скажешь.
— Вот почему он попросил ее выйти за него замуж месяц назад, — говорит Артур, все еще прижимая Имса к себе. — Боже, бедная Рейчел.
— С другой стороны, — говорит Имс. — На фоне всего этого я буду выглядеть идеальной подружкой — ты не можешь сделать меня беременным и разрушить наши жизни.
— Боже, это не разрушит их жизнь, — недовольно говорит Артур, затем светлеет лицом. — Правда, отец определенно забудет обо мне, как только все это всплывет.
— Погоди, вот начну я петь Ханукальные благословения завтра вечером и стану светом в окошке у твоего отца, — говорит Имс и прижимает руку к груди. — Barukh atah Adonai, Eloheinu, melekh ha’o...
Ему приходится замолчать, когда Артур хлопает его рукой по губам и душит подушкой.
— Пошли, — говорит Артур на следующий день после завтрака. — Обувайся.
Имс храбро следует за Артуром через задний двор и поднимается по лестнице в квартиру Аарона. Они стучат в дверь, и Аарон открывает, выглядя так, будто переживает адское похмелье.
— Чего? — сощурившись, спрашивает он.
— Мы пришли разработать стратегию, — сообщает Артур и толкает его внутрь. Имс пожимает плечами и идет следом.
Небольшое пространство квартиры грязное, темное и малость холодное, но Аарон сметает с дивана на пол какие-то книги и DVD-диски, и они садятся.
— И с вами Шерлок Холмс, который просветит для вас ситуацию, — говорит Аарон. — Господи, какой пиздец, — он съеживается в продавленном кресле и вздыхает.
— Тебе нужно пожевать чего-нибудь нормально прожаренного, — сочувственно говорит Имс, глядя на страдающего похмельем Аарона. — У тебя есть яйца и колбаса?
— В холодильнике, — отзывается Аарон, бледный и несчастный. — Думаю, они еще не сдохли.
Имс встает, находит чистую сковородку и принимается за дело. Повар из него не такой уж и талантливый, но, по крайней мере, он знает, что жирная пища отлично годится для отходняка. Кроме того, сварганить яичницу и поджарить пару сосисок не так уж и сложно, пока Артур занимает Аарона и пытается его подбодрить.
— Она не выйдет за меня, — говорит Аарон, когда Имс появляется с тарелкой. — Черт, Арти, это пиздец. Ей придется растить его в одиночку, и она говорит, что от меня в данный момент больше проблем, чем помощи.
— Ну, с ней сложно поспорить. Ты только посмотри на это место, — отмечает Имс. — Ешь.
— Знаешь, а ты мудак, — фыркает Аарон, бросая раздраженный взгляд на Имса, но берет вилку и вяло тычет ею в колбасу.
— Да ладно тебе, сейчас это задрыпанная, жалкая конура, — продолжает Имс. - Поверь мне, я видел много тонущих в депрессии своих владельцев квартир, но твоя — в первых рядах. Ты что, собираешься затолкать в угол колыбельку и называть это домом?
— Я хотел бы снять нормальную квартиру, — говорит Аарон. — Мне просто нужна нормальная работа.
— Этого не произойдет, пока ты живешь вот так, — отвечает Имс, качая головой. — Ты должен в буквальном смысле содержать свой дом в порядке, и это станет мотивацией к тому, чтобы найти хорошую работу, — Имс наклоняется и поднимает какие-то бумаги с пола, разглядывая их.
— Тебе-то откуда знать? — отвечает Аарон, но ест приготовленный Имсом завтрак, и краски постепенно возвращаются на его бледную помятую физиономию.
— У меня есть парочка друзей, прошедших через подобное, — настаивает Имс. — И точно тебе говорю — она не будет с тобой, пока ты не покажешь, что способен хотя бы позаботиться о себе самом.
— Имс, отвали, - предупреждает его Артур.
— Нет, он прав, — Аарон вздыхает. — Блять. Я — полная хуйня.
— Он, конечно, ходячий пиздец, — соглашается Имс, обращаясь к Артуру. — Давай начнем хотя бы с малого — можно вымыть посуду и сходить в прачечную, пока он будет раскладывать свои бумажки, — Имс вновь смотрит на листы. — Кстати, охрененно. Ты рисовал?
— Я иногда придумываю дизайн для тату, — отмахивается Аарон.
— Правда? — удивляется Имс. — У тебя есть татуха? Покажешь?
Аарон закатывает рукав и демонстрирует предплечье, затем оборачивается и задирает футболку, чтобы показать еще одну татуировку на правом плече.
— Это очень круто, — восхищенно говорит Имс. — И какого хрена ты не художник?
— Не думаю, что Рейчел сочтет татуировщика лучше бармена, — морщась, отвечает Аарон.
— Нет, я имею в виду, нормальный художник типа иллюстратора или графического дизайнера. Разве ты не можешь пойти учиться на это?
Аарон пожимает плечами.
— Я полное говно в обучении.
— Не тогда, когда учишься тому, что нравится, — вклинивается в разговор Артур, складывая посуду в раковину. — Ты забиваешь на учебу, когда пытаешься зубрить какое-нибудь ненавистное дерьмо типа истории или финансов.
— Я... — говорит Аарон и наклоняется, чтобы взять листы у Имса. — Это глупо, я не могу, — снова начинает он, но умолкает, глядя на рисунки.
Имс начинает складывать одежду в один угол, обнаруживая под завалами ковер, в то время как Артур моет посуду и выкладывает ее в сушку. Когда Имс в очередной раз смотрит на Аарона, тот сидит, склонившись над этюдником, и что-то неистово рисует, абсолютно затерявшись в своем собственном мире.
Разгребать завалы холостяцкой берлоги брата Артура — не совсем тот вариант праздничного досуга, который предпочел бы Имс, однако это хоть какое-то занятие. Аарон, кажется, наконец-то замечает кипучую деятельность Имса с Артуром, снующих вокруг него, и вытаскивает моющие средства, прежде чем приступить к этапу реально отвратительных работ: чистке туалета и холодильника.
— Эй, — тихо окликает Артур, когда Имс проходит мимо него с мусорным пакетом, переполненным коробками от еды на вынос. — Эй, — и он не говорит «спасибо» или еще что-то, просто обхватывает ладонью затылок Имса и мягко целует его в губы.
— Да, конечно, — измучено отзывается Имс. И внезапно его осеняет: он дико, тупо и безнадежно без ума от Артура.
К концу дня в канун Рождества квартирка Аарона сверкает. Все убрано и разложено в полном порядке, мебель креативно переставлена Артуром, чтобы освободить и систематизировать пространство.
— Вау, — говорит Аарон. — Я уже забыл, какого цвета у меня пол.
— И еще кое-что, — говорит Артур и исчезает на лестнице.
Аарон садится на вычищенный диван и рассматривает стену, куда прилепил свои лучшие эскизы.
— Надеюсь, я смогу сохранить ее в таком состоянии.
— По крайней мере, пока не переедешь в собственную квартиру, — слегка улыбаясь, добавляет Имс.
— Я никогда больше и рта не раскрою на тему глупой одержимости Артура чистотой, — говорит Аарон.
Артур выбирает именно этот момент, чтобы появиться в дверях, с чем-то, завернутым в нейлоновый чехол — длинным узким и тяжелым на вид.
— Это было в подвале, мама доставала ее, когда к нам приезжала тетя Роза с сыном.
— Блин... Думаешь, я должен... — нерешительно начинает Аарон, но Артур закатывает глаза и машет Имсу, чтобы тот помог ему. Немного поспорив, они, тем не менее, умудряются расположить в свободном углу детский манеж.
— Черт, эта штука делает все слишком реальным, — говорит Аарон, но протягивает руку и поглаживает край манежа.
— Мазл тов[5], — говорит Имс и хлопает его по плечу.
Артур, не сдержавшись, хохочет.
— С Рождеством.
Артур сонно моргает и медленно, глубоко вдыхает.
— Пора вставать? — спрашивает он.
Имс качает головой.
Артур слегка морщится. Он прекрасен в голубоватой предрассветной дымке утра с волосами, рассыпавшимися по подушке, теплый и сонный, плотно укутавшийся в белые простыни, с темными глазами и, кажется, полностью сосредоточенный на Имсе.
— Ты просто так решил меня разбудить? — хриплым после сна голосом рокочет Артур. Имс ощущает, как он резонирует в его собственной груди. — Или решил поздравить меня с Рождеством с утра пораньше и презентовать праздничный минет?
Имс кладет голову на подушку рядом с Артуром.
— Ну вот, испортил весь сюрприз, - ворчит он. — Значит, тебе не нужен мой подарок?
— Этого я не говорил, — все еще сонно пялится Артур на Имса. — Я так сказал?
Имс ловит пальцы Артура и целует их.
— Сейчас вернусь, — говорит он и скатывается с кровати.
— Эй, ты куда? — протестует Артур, но он по-прежнему слишком вялый, чтобы сесть и посмотреть.
Имс возвращается, встает на колени на кровати и тычет Артура в бок большим зеленым конвертом.
Артур морщится, но принимает его.
— Рождественская открытка? — он аккуратно распечатывает конверт и достает лежащую внутри открытку. Она огромная и ужасно безвкусная, и когда Артур достает ее, осыпается блестящей мишурой ему на грудь. Из нее с тихим шорохом выпадают несколько листков, но Артур игнорирует их, пока вежливо читает кошмарные стишата, придуманные Имсом, в которых тот тщательно зарифмовал в каждой строчке слово «Рождество» и «еврейский». — Ух ты, — уныло произносит Артур, а затем берет в руки листы. — Это купоны на обнимашки или еще что-то... — он резко замолкает, широко раскрыв глаза. —Имс!
— Да? — отзывается тот, с самодовольным видом усаживаясь на кровати.
— Имс! — верещит Артур. — Ты серьезно?!
— Нет, я приложил колоссальные усилия, чтобы разыграть тебя и подарить тебе самый жестокий ненастоящий подарок в истории... — он не успевает закончить, потому что Артур резко подскакивает и прижимается к его груди, пристально глядя ему в глаза, словно ирландский сеттер, ожидающий от хозяина любимую игрушку.
— Имс, ты правда купил нам билеты в бизнес-классе до Лондона на весенние каникулы? — спрашивает Артур. У него такой вид, будто его сейчас разорвет на части. — Ты действительно подарил нам билеты на живой концерт Дэвида Лайвли[6] в Сент-Мартин-ин-зе-Филдс[7]?
— Да, — говорит Имс, решив больше не язвить, и наслаждаться выражением лица Артура, на котором сиял весь спектр эмоций от неверия до радости.
Артур почти сминает билеты, когда хватает Имса за рубашку и налетает на его рот, целуя с животным энтузиазмом.
— Ты совсем спятил? Ты серьезно? — бормочет он между поцелуями.
— Я думал, это было бы неплохо, — мягко говорит Имс.
— Но предупреждаю, мне нужно будет наведаться домой и навестить семью. Это был единственный способ получения билетов в бизнес-классе.
— Да ты шутишь! После всего, через что я заставил тебя пройти за эту неделю?! — восклицает Артур и заваливается на него всем телом, преданно глядя в глаза. — Имс. Это невероятно, ты — невероятный.
— Ну, очевидно, — говорит или пытается говорить Имс, но ему сложно дышать, потому что Артур придавил его и потому что смотрит сияющим от счастья взглядом.
— Дэвид Лайвли, — говорит Артур, а затем восторженно добавляет, — в Лондоне!
— Тише, — смеется Имс, думая, что радостные вопли Артура перебудят весь дом.
— К черту, плевать, пусть мой отец услышит, что ты удивительный, — говорит Артур, и без дальнейшей прелюдии немедленно сползает вниз по телу Имса. — Счастливой Хануки, — выдыхает он, сдергивает пижамные штаны Имса и бросает вороватый взгляд сквозь темные ресницы. — Конечно не поездка в Англию, но это все, что я могу сделать для тебя в данный момент.
Имс скользит пальцами в волосы Артура и улыбается, глядя на Глена Гульда. Ему кажется, что это — лучшее рождественское утро из всех, что у него были.
Пиздец подкрался на следующий день. Все началось, когда Эстер пришла к старшему сыну, чтобы взглянуть на преображение его жилья и увидела проклятый манеж в углу. Аарон был на работе, поэтому, естественно, последовавшие за этим вопли обрушились на Артура и, как следствие, зацепили Имса. Оба пожали плечами, а Артур подлил масло в огонь фразами типа «Я не хочу говорить за Аарона, разбирайся с ним сама» и «Я не могу объяснить тебе, это вообще не моя тайна».
После этого мама позвонила матери Рейчел, и Имс понял, что не так уж он и сгустил краски в своих пародиях на типичную еврейскую мамашку, потому что услышал крики матери Рейчел в телефоне и Эстер, которая колоритно сообщила свои мысли по поводу детского манежа у Аарона, а также выводы из скудных намеков Артура.
— Черт, Аарон убьет меня, — стонет Артур, пока мать отвлеклась от него. — Это катастрофа.
— Ты не виноват, — приглушенно бубнит Имс. — Ладно, а мы не можем свалить? У вас же есть сумасшедшие традиции шопинга на День Подарков?
— Поверь мне, уйти — не вариант. Это лишь переключит ее гнев с Аарона на нас, — жалобно говорит Артур.
— Ну, по крайней мере, мы избавимся от него, если затеряемся в толпе торгового центра, — предлагает Имс. — Серьезно, она сейчас отвернулась, давай смотаемся. Нам нужна передышка.
Артур внезапно резко срывается с места. Имс пытался поймать его, когда они хватают пальто и ключи и бегут в сторону гаража к автомобилю Эстер.
Но Артура охватывает краткое чувство вины после того, как они оказываются в безопасности салона. Все заканчивается решением отправиться в бар, где работает Аарон. А это означает, что Имс должен пойти и все рассказать Аарону, поскольку никто и никогда не поверит, будто Артуру двадцать один. Вероятно, даже после того, как он на самом деле достигнет этого возраста.
— Что ты здесь делаешь? — хмуро интересуется Аарон. — Если пришел клеить парней, знай, я немедленно надеру тебе задницу.
— Твоя мать рассказала матери Рейчел о вашей ситуации, — сообщил Имс. — Артур настоял на том, чтобы предупредить о капкане, ожидающем тебя по возвращении домой, — он оглядывает бар. — Кстати, ты пытаешься намекнуть мне, что у тебя тут мой клуб по интересам?
Но взгляд Аарона затапливает паника прежде, чем Имс успевает разойтись, и тот уже находится на полпути к выходу из бара, подзывая другого бармена.
Затем Аарон возвращается, застегивая на ходу пальто.
— Как это произошло? Рэйчел знает? — спрашивает он. — Это Артур распустил язык?
— Конечно нет, — отвечает Имс, по-прежнему сканируя посетителей внимательным взглядом. Очевидно, заведение - не гей-бар, но Имс уверен, что парень в углу явно не был натуралом.
— Давай уже, идем, — говорит Аарон, кивая в сторону двери.
— Кстати, тот парень и правда из моей команды, — говорит Имс, указывая на сидящего в углу. — Я прав?
— Чарльз, если понадобится, я найду время, чтобы надрать тебе задницу, — говорит Аарон. Имс пожимает плечами и выходит.
Аарон как угорелый несется в Питтсбург к Рейчел в общежитие, едва выслушав историю Артура о произошедшем (с очень трогательной кодой о том, что он абсолютно не виноват, «так что перестань так пялиться»).
— Как я рад, что завтра мы уезжаем, — вздыхает Артур, съеживаясь на водительском сидении и отирая пот со лба. — Серьезно, грядет самое страшное. Ты не переживал настоящих скандалов с криками и руганью, если не видел этого в исполнении моей семьи.
— Охотно верю, — говорит Имс. — Правда в моей семье, в основном, царствует горделивое молчание и выводящие из себя вздохи всякий раз, когда я приезжаю домой.
— Звучит восхитительно. Безмятежность, — Артур, прищурившись, смотрит на Имса. — Как думаешь, нас не перепутали в роддоме?
Побоище еще не остыло к тому моменту, когда Артур с Имсом отправляются на следующий день в аэропорт. Аарон не разговаривает с родителями, а Рейчел — с ним, и Артур ощущает явное облегчение, уезжая от всего этого.
— Все образуется, — говорит Имс Артуру, когда они упаковывают чемоданы, а дом погружен в леденящую кровь тишину. — Иногда всеобщий скандал — именно то, что нужно, чтобы потом сплотиться.
Артур слишком подавлен, чтобы правильно сложить свои рубашки и просто бессистемно запихивает их в чемодан.
— Выше нос, Иа, — подбадривает его Имс. — Через двенадцать часов мы окажемся далеко от всей этой густозамешанной фигни.
— Нет, думаю ты был прав — их жизнь полностью разрушена, — хандрит Артур. — И не называй меня Иа.
Артур продолжает вздыхать и сутулиться, и он чертовски раздражен даже после того, как они возвращаются на учебу. Все продолжается вплоть до того момента, когда они собираются отправиться праздновать Новый Год, и у Артура, напоминающего грозовое облако, звонит телефон. Это Аарон.
— Да? — отвечает Артур в трубку, и блаженная улыбка растекается по его лицу. Он только вышел из душа с полотенцем на бедрах и перебирает одежду, чтобы выбрать подходящую рубашку. — Я... то есть, это звучит так, будто... нет, я знаю. Но это ведь все равно хорошо, правда?
Когда Артур вешает трубку, на щеках у него расцветают ямочки, и настроение явно повышается.
— Аарон привел Рэйчел к себе, чтобы она увидела, как он теперь живет. Она все еще злится от того, как все вышло, но уже не винит Аарона. Он сказал, что она согласилась остаться с ним сегодня вечером: хочет посмотреть какие-нибудь фильмы и просто потусоваться, — Артур засовывает одну руку в рукав и, сияя, качает головой. — Кстати, он передает тебе «спасибо». За все, что ты сделал с его квартирой.
— На здоровье, — отвечает Имс, очарованный резким возвращением оптимизма Артура, как и много другого. — Погоди, не одевайся, я хочу обнять тебя, а ты снова начнешь ворчать, если я помну твою рубашку.
Артур снимает рубашку и аккуратно кладет ее на комод, а потом поворачивается к Имсу и обнимает его за талию.
— А ты не хочешь просто остаться дома и посмотреть кино? — лукаво и многозначительно интересуется Артур.
— Ты, маленький пошляк, — начинает Имс, но замолкает и прижимает Артура к себе с несколько преждевременными новогодними нежностями.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. «Я люблю Люси» (I Love Lucy) - американский комедийный телесериал, который шел 1951—1957гг
2. Мено́ра — золотой семиствольный светильник (семисвечник), который, согласно Библии, находился в Скинии Собрания во время скитания евреев по пустыне, а затем и в Иерусалимском храме, вплоть до разрушения Второго Храма. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов.
3. Гленн Гульд - канадский пианист, наиболее известный благодаря своим интерпретациям музыки Баха.
4. "Details" - ежемесячный мужской журнал, посвященный моде и вопросам стиля жизни.
5. Мазл тов - фраза, которая используется для поздравления в честь какого-либо события в жизни человека.
6. Лайвли Дэвид - концертирующий пианист американского происхождения. Почитать о нем можно тут
7. Церковь Святого Мартина «что в полях» (St Martin-in-the-Fields) — самая знаменитая приходская церковь Лондона. У церкви имеется собственный оркестр — академия Святого Мартина в полях.
@темы: Tom Hardy, Joseph Gordon-Levitt, translations, R
-
-
02.12.2016 в 14:13-
-
02.12.2016 в 17:24-
-
03.12.2016 в 11:34hirasava, спасибо большое!
-
-
03.12.2016 в 17:16-
-
23.12.2016 в 12:12