Ищу фанфик

[Bugagashechka]

Добрый день, помогите пожалуйста найти мини, где Имс варвар, который грабит храм, а Артур жрец который пытается защититься. Мне кажется у него там была какая то супер способность он типо обжигал Имса когда тот пытался прикоснуться к нему.


И еще один фик я его начала читать но не закончила там Артур попадает в распоряжение Имса. И содержится в рабских условиях. Но это в современное время в какой то африканской стране. Имс там всячески пытается склонить его близости. Убивает на его глазах людей, его в какие то унизительные ситуации ставит.

И еще один фик там Имс аак будто говорит(типо тренерхз) Артура видимо тоже в качестве раба для какого то владельца и там учит его всяким превратностям, а в процессе сам в Артурчика влюбляется

---

in this part of the story

[vichenta]

Название: in this part of the story
Автор: gunsandbutter
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/627927?view_full_work...
Переводчик: vichenta
Размер: 22299 (в оригинале)
Пейринг/Персонажи: Имс/Артур
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание:  Выглядишь неплохо для мертвеца.
Примечание автора: Вдохновлено Сонетом LXVI . [На русском] 
Предупреждения: канонная смерть персонажа, упоминания суицида, неграфическое описание насилия

Текст на AO3

(простите, что ссылкой, потом попробую залить сюда тоже, но пока что дайри упорно не дают мне нормально убрать текст под кат)

@темы: fanfic: eng, NC-17, translations

---

Замуж за лучшего друга

[vezunchyk]

Название: Замуж за лучшего друга.
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: омегаверс, романтика, Hurt/Comfort,AU
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: Артур всегда хотел заполучить Имса себе. Ещё бы! Какому омеге в здравом уме не захочется обладать таким брутальным, породистым альфой? Вот только как это сделать, когда всё вокруг против тебя? Даже твой собственный брат.

текст в комментариях

@темы: Tom Hardy, fanfic: rus, Joseph Gordon-Levitt, NC-17

---

Мелкие неприятности и большие чувства

[vezunchyk]

Название: Мелкие неприятности и большие чувства.
Автор: vezunchyk
Размер:  миди 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: романтика, Hurt/Comfortдрама, AU, дедди-кинк
Рейтинг: NC - 17
Предупреждения: неожиданно - тройничёк))), разница в возрасте, упоминание наркотиков, алкоголь, курение
Краткое содержание: - Я выплатил часть твоего долга, - чётко повторил Имс, сделав шаг в сторону опешившего Артура. - И могу погасить его полностью, для меня эта сумма - сущий пустяк. Ты ведь понимаешь это, солнышко, - он коротко улыбнулся уголками губ и подошёл к Артуру вплотную. - Вопрос будет стоять только в том, как ты сможешь мне это отработать.
текст в комментариях

@темы: Tom Hardy, fanfic: rus, Joseph Gordon-Levitt, NC-17

---

Глубокие шрамы

[vezunchyk]

Название: Глубокие шрамы.
Автор: vezunchyk
Размер:  миди 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр:  романтика, Hurt/Comfortдрама, психология, студенты, AU 
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: Все персонажи совершеннолетние!
Артур — юный американский еврейчик. Поломанный мальчишка с непростым характером и жестокой судьбой, заставившей его закрыться в себе и отгородиться от внешнего мира маской напускного безразличия и угрюмости. Имс — англичанин... Можно больше ничего и не говорить.

текст в комментариях 

---

Прочь недосказанность! пятая часть из цикла "Начало и Бесконечность"

[vezunchyk]

Название: Прочь недосказанность!
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: постканон, романтика, юмор 
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: Ариадна объявила себя трансгендером. Она не знает, как признаться в этом Коббу, и просит Артура ей в этом помочь. Постепенно к обсуждению проблемы подключаются остальные члены команды и выходит из этого то, что выходит.

текст в комментариях

@темы: Tom Hardy, fanfic: rus, Joseph Gordon-Levitt, NC-17

---

Приоткрытая книга, четвёртая часть из цикла "Начало и Бесконечность"

[vezunchyk]

Название: Приоткрытая книга
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: постканон, романтика, PWP 
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: Если бы Артур решился однажды заглянуть в скрытое от посторонних подсознание Имса, то в его сейфе он не обнаружил бы ровным счётом ничего, кроме информации о самом себе. Имс помешан на Артуре, и он этого не отрицает, во всяком случае, перед самим собой.

текст в комментариях

---

Mon Mec a Moi, третья часть цикла "Начало и Бесконечность"

[vezunchyk]

Название: Mon Mec a Moi
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: постканон, романтика, 
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: И снова они.. Всё ещё вместе, всё ещё влюблены, хотя и по-разному выражают свои чувства. Имс не стесняется говорить о любви, Артур - человек действий. Зато он здорово поёт по французски. Название рассказа переводится как "Мой парень".
Трек - вдохновение: Патрисия Каас - Mon Mec a Moi
Текст в комментариях. 

---

Тревожная сумка, вторая часть цикла "Начало и Бесконечность"

[vezunchyk]

Название: Тревожная сумка
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: постканон, романтика, 
Рейтинг: R
Краткое содержание: Короткая история о том, как Артур доверил Имсу собрать для них "тревожную сумку" и что из этого вышло.

— Имс, чёрт тебя дери, возьми же наконец трубку, — нетерпеливо бормочет Артур, слушая в динамике мобильного седьмой гудок подряд.

 

Безусловно, он не считает себя паникёром, отнюдь, но иногда нервная система серьёзно сбоит. Сегодня как раз тот случай, что само по себе, в сущности, не удивительно. Сложно продолжать сохранять олимпийское спокойствие, когда твой автомобиль не ранее как десять минут назад превратили в дуршлаг.

 

— Имс, И-имс… Ну же…

 

— Арти, малыш, откуда такая настойчивость? — вдруг раздаётся из трубки.

 

Артур от неожиданности едва не роняет её под сиденье.

 

— Имс! Где тебя носит? Ты в порядке? Ты, вообще-то, в курсе, для чего нужен мобильник? Какого дьявола мне приходится звонить до отбоя? — выдаёт он на одном дыхании, стараясь подавить беспокойство и раздражение.

 

— Тише, пупсик, спокойно. Я просто был в душе и не сразу услышал твой звонок. Объясни уже, что стряслось.

 

Голос Имса встревожен. Он как никто другой знает, что подобные приступы истерии для Артура совершенно не характерны. И коль уж тот сорвался, значит, произошло что-то действительно серьёзное. Вот только что могло приключиться за сорок минут его отсутствия? Попадать в передряги и сомнительные ситуации на ровном месте традиционно является Имсовой фишкой. Артур для этого слишком рационален и хладнокровен.

 

— Быстро сваливай из отеля! — тем временем голосит в трубку Артур. — Не собирайся, на это нет времени. Хватай тревожную сумку и спускайся по пожарной лестнице. Нас вычислили.

 

— Понял. Где тебя искать? — коротко отзывается Имс, подорвавшись с кровати и судорожно натягивая джинсы.

 

Артур выглядывает из машины в приоткрытую дверь и понимает, что понятия не имеет, в какую часть города его занесло, пока он уходил от погони. Ясно только одно — глухие, грязные подворотни во всех городах, где ему доводилось побывать, выглядят одинаково. По соседней улице с визгом сирены проносится полицейский патруль, и Артур невольно вздрагивает, мысленно тут же отвесив себе оплеуху за излишнюю нервозность.

 

— Хрен знает… — бурчит он раздражённо. — Не представляю, где я. Отследишь по чипу в часах.

 

Имс спотыкается о штанину, издаёт короткий истеричный смешок и пытается изобразить святую невинность. Жаль, Артур прямо сейча не видит его лица.

 

— По какому ещё чипу, котёночек?

 

— Имс, прекрати прикидываться. Сейчас не время, — фыркает Артур, достав из кармана смятую пачку Бонд Стрит и зажигалку. В том, что в подаренных Имсом Роллексах установлен жучок, он не сомневался ни секунды.

 

— Окей. Скоро буду, — смущённо соглашается Имс. — Постарайся оставаться на месте, я скоро тебя найду, — в коридоре слышится едва уловимый топот. — Как только сброшу хвост. Люблю тебя, сладенький.

 

Артур не успевает ответить — в трубке раздаются короткие гудки. Он выходит из машины и нервно закуривает, прислонившись спиной к изрешечённой в хлам водительской двери. Чем он только думал, когда соглашался на это дело? От него изначально плохо припахивало. Ввязаться в распри между фармацевтическими компаниями — всё равно, что подкинуть подлянку сицилийской мафии. Обычно из них двоих подобное безрассудство бывает присуще Имсу, но ни как не Артуру с его врождённым прагматизмом и рассудительностью.

 

Ждать приходится около часа. Артур дёргается на каждый шорох, озирается по сторонам и курит одну сигарету за одной. Такими темпами, скоро его начнёт мутить от отравления никотином. В поговорке «ожидание хуже смерти» есть своя истина, пускай и лишь отчасти. Артур знает, что Имс, как никто другой, умеет скрываться и уходить от преследования. Но ждать, оставаясь в неведении и вынужденном бездействии — для Артура это слишком.

 

 

 

Спустя несколько минут до слуха доносится гулкое урчание мощного двигателя и темноту вокруг Артура разрезает ярким светом ксеноновых фар.

 

— Боже. Имс…

 

Артуру остаётся только закатить глаза — неужели этот позёр не мог угнать тачку попроще?

 

Имс глушит мотор и, выскочив из машины, первым делом кидается к Артуру. Начинает осматривать его со всех сторон, ощупывать, разве что не обнюхивать, хотя и не факт. Ноздри имитатора раздуваются как после длительной и быстрой пробежки, дыхание сорвано, а сердце наверняка работает не хуже поршней пятисот сильного двигателя чёрного Плимута, на котором его угораздило прикатить.

 

— Имс, — окликает его Артур, но тот словно не слышит, продолжает тщательный осмотр своего «сокровища» на наличие возможных повреждений. — Имс, успокойся, я в порядке. Да прекрати уже!

 

Артур вырывается, точнее, пытается это сделать. Если бы ещё у него хватило сил вывернуться из объятий Имса, когда тот не желает его отпускать.

 

— Прости, лапушка, что задержался. Пришлось немного по петлять по улицам, чтобы следы замести.

 

Имс наконец приходит в себя. Артур цел и невредим, и, кажется, немного злится. Имс, к великому своему сожалению, до сих пор не научился читать мысли этого невозможного человечка, но когда-нибудь он непременно освоит и этот навык. Первые шаги в верном направлении уже сделаны: он знает точно, как сделать Артуру хорошо. Осталось дело за малым: выяснить, как не делать Артуру плохо.

 

— Серьёзно? — тем временем пыхтит Артур. — Тебе не пришло в голову угнать тачку, чуть менее заметную, чем этот монстр?

 

Имс всё ещё смотрит на Артура вопросительно и не совсем понимает, в чём именно его обвиняют. Их с Артуром машина выглядит так, словно побывала мишенью на полигоне. Ему даже думать не хочется о том, каким чудом Артуру удалось избежать всех этих пуль. Появление лишних отверстий в этом восхитительном теле было бы для Имса крайне не желательно.

 

— Пупсик, ну чего ты? Не кипятись, — тянет он примирительным тоном и поправляет Артуру за ухо выбившуюся волнистую прядь.

Артур дёргает головой и фыркает, как норовистая лошадь, безуспешно пытаясь отбрыкнуться от липких, тёплых объятий.

 

— Имс, ты угнал тачку за сто тысяч долларов. К тому же, этот Плимут ревёт, как грёбаный динозавр. Мы тут, вообще-то, стараемся слиться с толпой, а не заявить о своём присутствии с помпой.

 

— Солнышко, это Америка, — произносит Имс мягко, но с достаточным нажимом, чтобы Артур всё-таки его дослушал. — Дорогим мускул-каром тут никого не удивишь, — он тянется к Артуру и осторожно прижимается губами к его виску. Горячие руки тут же забираются под узкий пиджак, жадные пальцы считают позвонки под тончайшим хлопком рубашки. — Я просто хотел произвести на тебя впечатление, — шепчет он прямо Артуру в ухо, и тот вдруг чувствует, что остывает и больше не сердится. У Имса есть поразительная способность положительно влиять на эмоции Артура и успокаивать его разбушевавшиеся нервы.

 

— У тебя получилось. Я действительно впечатлён, — бубнит Артур, расслабившись и охотно подставляясь под ласки, пока влажный язык выводит узоры на чувствительном местечке у него за ухом.

 

Имс — пройдоха — всегда знает, как лучше всего сгладить углы и лишить Артура любых аргументов, позволяющих отстаивать свою точку зрения. И какие тут уже могут быть аргументы, когда в голове начинает звенеть от нарастающего возбуждения? В этих объятиях Артур имеет свойство вспыхивать мгновенно. Хватает и нескольких секунд, чтобы напрочь лишиться контроля над собственным телом.

 

— Пойдём-ка в машину, сладенький, — предлагает наконец Имс, с откровенной неохотой отстранившись от тёплого и уже почти совсем ручного Артура. — Пора нам с тобой отсюда убраться.

 

— Да… да, пора… — с тенью разочарования рассеянно выдавливает Артур. — Есть идеи, где нам отсидеться, пока всё не уляжется? Свалить из города у нас сейчас навряд ли выйдет. Наверняка, все выезды перекрыты.

 

— Есть одно место, — без особого энтузиазма заявляет Имс.

 

Артур не сразу догадывается о причинах, по которым тот так заметно скис. Однако стоит им прибыть на место назначения, как всё тут же становится на свои места. Их временным убежищем становится самый что ни на есть обыкновенный подпольный бордель. Хозяйка встречает Имса как старинного знакомого. Половина девок мало-мальски потребного вида, и не слишком потребного в частности, улыбаются ему так, будто он тут завсегдатай, не больше, не меньше.

 

— Я с ними не спал, — на всякий случай решает уточнить Имс.

 

Выходит не сказать, что так уж правдоподобно. Однако всё же он предпочитает заранее отбрехаться, нежели нажить на свою голову немилость своей второй половинки.

 

Артур смиренно делает вид, что поверил. Сейчас ему точно не до разбора полётов касаемо Имсовых беспорядочных связей, которые были до него. Единственное, в чём он сейчас на самом деле нуждается: освежающий душ, плотный ужин и мягкая постель с более-менее безопасными для здоровья простынями и голым Имсом в придачу.

 

Однако и без того сомнительное душевное равновесие очень скоро отправляется прямиком коту под хвост. Артур заглядывает в тревожную сумку, и его глаза медленно наползают на лоб. Руки приходится надёжно спрятать в карманы, чтобы не поддаться соблазну и сейчас же не придушить одного незадачливого имитатора с весьма своеобразным чувством юмора.

 

— Имс, какого, блять… — Артур задыхается праведным гневом и всё-таки освобождает руки, чтобы вытряхнуть содержимое сумки на видавшее виды атласное покрывало.

 

Одна коробка патронов для Глока, ноутбук и молескин Артура, фальшивые загранпаспорта на супругов Макалистер, «Пять языков любви» Гэри Чепмена в мягком переплёте. Анальный вибратор, пробка-расширитель, полдюжины тюбиков с лубрикантом и добрый десяток упаковок презервативов.

 

Артур медленно сатанеет, на лице играют желваки, щёки и уши багровеют от злости. Имс в свою очередь искренне недоумевает о причине его недовольства.

 

— Пупсик, что не так?

 

— Ты… Имс, твою мать, это что?

 

— Тревожная сумка.

 

Имс неуверенно пожимает плечами, судорожно перебирая варианты — в какой из углов ему стоит забиться, если Артур окончательно взбесится.

 

— И давно она в таком виде? — Артуру кажется, что мозг приближается к точке кипения.

 

— М-м… — озадаченно тянет Имс. — Ноутбук и блокнот я положил перед выходом.

 

— Бля, — выдыхает Артур и обессилено приземляется на край кровати, пряча лицо в ладонях. — Имс, всё самое необходимое. Ты вообще имеешь представление, что это значит?

 

— Твой ноутбук слишком громадный. Одну коробку патронов пришлось выложить.

 

Имс всё ещё ни черта не может понять, что же не нравится Артуру и за что тот на него взбеленился.

 

— То есть, тебе даже в голову не пришло вместо патронов выложить, к примеру, вот это, — Артур двумя пальцами поднимает с покрывала коробку с вибратором.

 

Имс в неподдельном изумлении вздёргивает брови.

 

— Это же твоя любимая игрушка!

 

Артур снова краснеет, на этот раз от смущения, вдруг ощутив себя едва ли не маньяком-извращенцем. Ему остаётся лишь в очередной раз поразиться проницательности Имса в некоторых вопросах.

 

— Хорошо, — бормочет он уже менее уверенно. — На кой чёрт ты напихал сюда столько презервативов и смазки?

 

— Котёночек, — начинает Имс снисходительным тоном, словно объясняет ребенку, почему нужно мыть руки перед едой. — Один бог знает, сколько нам придётся взаперти просидеть. Поверь мне, лапушка, очень скоро ты оценишь мою предусмотрительность.

 

Имс придвигается к Артуру и начинает покрывать мелкими поцелуями его шею, прикусывать кожу. Артур понимает, что и эти дебаты он снова проиграл. Спорить с Имсом в вопросах комфорта и степени важности секса, всё равно что биться головой о бетонную стену.

Этой же ночью Артур, неприлично расхристанный, извивается на постели, кусает губы и старается не голосить от наслаждения на весь бордель. В его заднице любимый вибратор, член у обожаемого Имса во рту, а в голове твёрдая уверенность в том, что Имс — определённо лучший в мире специалист по сбору тревожных сумок.

---

Текила, первая часть из цикла "Начало и Бесконечность"

[vezunchyk]

Название: Текила
Автор: vezunchyk
Размер:  мини 
Пейринг/персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: постканон, романтика, PWP
Рейтинг: NC - 17
Краткое содержание: Так начались их отношения. Ничего лишнего, чисто по мужски - долго хотели, нажрались, переспали. Как результат - увязли друг в друге по самые уши, и никуда теперь от этого не деться.
Картинка для вдохновения:

Да, это было чертовски сложно. Почти так же, как тогда, с Фишером, — мысленно признаётся себе Артур.

Завтра истекает срок аренды склада, который они использовали в качестве офиса. Похвально. Они снова уложились в сроки. Настоящие профи.

Артур улыбается собственным мыслям — совсем ни разу не самодовольно. Хотя у него-то, как раз, есть повод для гордости. Где была бы их команда без своего координатора? Такого блестящего, потрясающего, восхитительного...

— Поёшь себе дифирамбы, пупсик? — раздаётся вкрадчивый шёпот прямо у него над ухом. Тёплое дыхание приятно щекочет кожу — Артур неосознанно ёжится. Он оборачивается и смотрит Имсу прямо в глаза, театрально вскинув бровь. — Да ладно, дорогуша, — нараспев тянет  Имс, не отстранившись ни на миллиметр, — ты вполне имеешь право собой гордиться. Даже не вздумай скромничать.

— И не собирался. Я знаю себе цену, — небрежно фыркает Артур и отстраняется, возвращая себе драгоценное личное пространство.

В котором, кстати, в последнее время слишком часто обнаруживается СЛИШКОМ много одного чересчур докучливого имитатора. Количество Имса рядом с Артуром на самом деле уже начинает в серьёз зашкаливать. И ему это вовсе не льстит. Нисколько.

Имс провожает Артура взглядом, задумчиво прикусив губу с внутренней стороны. Ему не совсем понятна ершистость молодого координатора. По всему, Артур считает, что Имс над ним подшучивает, вот только это и близко не так. На самом деле у него давным-давно и в мыслях нет ничего подобного. Как раз напротив, Имс искренне уверен, что если уж и есть в их команде истинный творец в своём деле, так это, вне всякого сомнения, Артур.

Сам Имс - азартный игрок и отличный актёр, талантливый имитатор. Вот только по отношению к Артуру весь его талант с недавних пор стал сдавать, причём, весьма серьёзно. Просто потому, что... Потому что Имсу нравится Артур. Да, действительно, он ему нравится. Пора бы уже признаться в этом хотя бы самому себе.

И Имс признаётся. Может, он и прирождённый лгун и лицедей, но не в этом случае. ТОЛЬКО не в этом. Да и какой, собственно, смысл себя обманывать? Разумеется, он может отрицать сколько угодно, что Артур всё ещё его раздражает. Вот только собственное тело, как говорится, не наебёшь. Особенно одну, чересчур прозорливую его часть.

Началось всё с того самого переломного дела с Фишером младшим. Имс до сих пор не знает, в какой именно момент их с Артуром перепалки стали приносить ему столько удовольствия. Да, извращённого, да, зачастую на грани истерики или вполне реальных нервных припадков. Однако дрочить на Артура одинокими вечерами от этого только приятнее. Боже! С каким бы наслаждением он оттрахал этот восхитительно охуенный, язвительный рот!

— Итак... 

Артур останавливается посреди помещения и громко хлопает в ладоши. Имс едва не подскакивает на месте, хмурится, глядя на него с недоумением. Рот Артура вопреки его воле растягивается в победной ухмылке.

Артур мельком задевает взглядом окна высоко под потолком. Стёкла давно помутнели от времени и толстенного налёта грязи и пыли. Пора им валить из этого богом забытого места, которое за пару месяцев работы успело уже порядком всем тут опостылеть.

— Если ни у кого нет на вечер каких-то грандиозных планов, предлагаю прямо сейчас пойти отпраздновать окончание дела, - произносит он и с нескрываемым любопытством наблюдает за реакцией команды.

Имс — Артур совершенно случайно цепляет его периферическим зрением, а вовсе не потому, что весь этот спектакль разыгран специально для него —  продолжает слегка обалдело пялиться на него, по-видимому, гадая, какая же муха вдруг укусила чопорного и вечно серьёзного Артура, что его потянуло на развлечения.

Ариадна и Юсуф оборачиваются как по команде. Кобб поднимает голову, прервав бессмысленное перекладывание бумажек с места на место.

— Боже мой, я только за, — устало восклицает Ариадна.

— Детка, а тебе есть двадцать один? — подкалывает Имс. Ариадна только фыркает в ответ, закатив глаза.

Разумеется, Имс знает, что ей есть двадцать один.  Просто он говорит это потому, что может. И потому что знает -  Ариадна уж точно на него не обидится... И не сведет к переносице свои невозможные брови, и не подожмёт раздражительно до чёртиков притягательные губки. И да, конечно же прямо сейчас Имс думает вовсе не об Ариадне.

— Я хотел сегодня собраться, — рассеянно говорит Кобб, но тут же пожимает плечами. — Думаю, один вечер ничего не изменит. Сделаю это утром.

— Прекрасно. Юсуф? — Артур вопросительно смотрит на химика, по-прежнему нарочито игнорируя Имса.

Имса это пренебрежение уже начинает откровенно раздражать. Он чувствует себя обделённым. Он всегда чувствует себя обделённым рядом с Артуром, потому что этот напыщенный засранец подчёркнуто холоден с ним и только с ним. С остальными Артур — белый и пушистый. Просто милейшее создание. И Имс наконец решил, что в ближайшее время твёрдо намерен исправить это досадное недоразумение. Сегодняшний вечер как раз отлично для этого подойдёт.

Юсуф отвечает Артуру радостной улыбкой и кивает как китайский болванчик. Кобб сгребает бумаги со стола и поджигает весь этот компромат в металлической урной.  Артур удовлетворённо потирает ладони.

— Что ж, значит, закинем вещи по отелям и встречаемся на углу в баре.  

Подхватив чемоданчик ПЭССИВ и сунув подмышку молескин, он чинно направляется на выход, вызвав перед этим такси. Имс, не думая, следует за ним. Не зря же он остановился в том же отеле. К тому же, в соседней комнате.

— Подбросишь меня, пупсик?

Артур останавливается и, обернувшись,  смотрит на Имса, как на приблажного.

— Не думал, что тебе понадобится особое приглашение.

— Вот как? А приглашение на пьянку мне тоже, по-твоему, не нужно? — обиженно ворчит Имс, но в душе разливается приятное тепло.

Значит, всё-таки, Арти — не такая холодная сучка, как он считал. Он ведь вызвал такси для них обоих. Это что-то да значит. По крайней мере, значит для Имса.

Артур снова застывает на месте. Если бы он смог ещё сильнее закатить глаза, они бы точно оказались у него где-то на затылке.   

— Имс, серьёзно? Ты правда обиделся? Если хочешь, я могу прислать тебе твоё приглашение по емэйлу.

Язвительность Артура иногда переходит всякие границы, но сейчас, кажется, не тот случай. В свете уличного фонаря Имс отчётливо видит, что этот очумительно-возбуждающий рот  растянут в улыбке. Даже ямочки появились на щеках. Имс обожает эти ямочки, хотя и видит их очень редко.

— Ла-апушка, — глумливо растягивает он, не в силах удержаться от очередной подначки, — ты реально сейчас мне улыбнулся? Вот это да. Надеюсь, лицевую мышцу не свело?

— Боже, ты иногда невыносим, ты в курсе?

— Просто я люблю тебя, пупсик, — подмигивает Имс.

Артур качает головой и они садятся в подъехавшее такси. И Артуру на самом деле нисколько не важно, что Имс снова над ним стебётся. И совсем ему не хочется, чтобы только что сказанные имитатором слова несли в себе хоть каплю искренности.

***

В баре полно народу и с каждым часом становится всё больше. И это странно, учитывая, что сегодня  вечер вторника. И, возможно, это просто в глазах у Артура уже двоится, потому что он изрядно надрался.

Артур старается не смотреть слишком далеко — от всей этой толпы его начинает слегка мутить — и просто фокусирует взгляд на Имсе. Тот совсем рядом, настолько близко, что Артур даже может слизывать соль с его запястья, запивая её текилой, чем он, собственно, и занимается последние полчаса или больше. И Имс, к счастью, в отличие от многих, кто расположился чуть дальше от Артура, сидит здесь в единственном экземпляре. И это очень даже здорово, потому что двоих Артур бы точно сейчас не потянул.

И — чёрт! — он хочет Имса уже до колики. А этот паскудник даже пальцем не шевелит для того, чтобы что-то уже сделать. Ведь Артур точно уверен, не мог он ошибиться во всех этих знаках, которыми имитатор в последнее время фонтанировал в его адрес. И весь этот флирт... Боже! — да, только он и знает, каких трудов стоило Артуру сохранять лицо и не залезть к Имсу в штаны при первой возможности.

Но он ведь профессионал. Безусловно. Смешивать работу и личное — это точно непрофессионально. Вот только прямо сейчас голос разума куда-то подевался и помалкивает. Кажется, в голове у Артура не осталось ни одной трезвой извилины. Да и откуда им взяться, когда в тебе плещется уже... На десятой рюмке Артур, если честно, перестал считать. Нет, не так. Он перестал считать стаканы с того момента, как начал слизывать с Имса соль.

Теперь вот он уже вполне реально ест из его рук. В прямом смысле. Лайм ведь тоже считается едой.

— Лапушка, тебе не кажется, что пора сделать перерыв? — шепчет Имс, почти вплотную прижимаясь губами к Артурову уху.

Совсем не потому, что музыка играет слишком громко и он боится, что Артур его может не услышать. А потому, что он просто может. Может прижиматься к пьяному Артуру — тот сейчас такой податливый и совершенно ручной. И у Имса от этого тихо едет крыша. 

Он бы трахнул Артура хоть прямо сейчас, хоть прилюдно бы его отодрал на этом столе, не будь за ним Ариадны — бедная девочка и так уже видела слишком много.. В её присутствии он точно не станет никого трахать. Не настолько ещё оскудели его моральные принципы. И это даже странно, что Имс ещё так стоически держится, потому что Артур, блять, ведёт себя как распутная сучка, и у Имса каждый раз встаёт всё сильнее, когда этот паршивец облизывает его запястье, а теперь вот и пальцы. Божедайсилчтобынесорваться! 

— Пойдём, потанцуем? — заискивающе предлагает Артур и, взяв Имса за руку, тащит его в толпу танцующих.

Имс послушно плетётся за ним, придерживая Артура, когда тот в очередной раз наступает кому-то на ногу.

По пути Артур цепляет с их стола открытую банку со Швепсом.

Артур пьян вдрызг и так восхитительно расхлябан, что у Имса захватывает дух. Он не может оторвать от него горящий взгляд. И в нём сейчас плещется не только одна лишь голая похоть. Имс реально понимает, что влюблён до уссыку.

И прямо сейчас Артур замечает в глазах Имса то, от чего прежде так старательно отмахивался. В них столько нежности и желания, что у Артура сладко сосёт под ложечкой. И хочется повиснуть у Имса на шее, и облизать его с головы до ног. Или чтобы Имс его облизал. Это было бы, пожалуй, ещё круче.

Поэтому следующая идея кажется Артуру в данной ситуации очень даже уместной. Он запрокидывает голову и льёт тоник себе в рот. Часть, естественно, проливается, но так и задумано.

Имс задыхается и жадно пятился на Артура. Тот выглядит настолько похабно и горячо, что в штанах у имитатора скоро всё вполне реально воспламенится. Тоник стекает по подбородку Артура, по его тонкой, аристократической шее, попадает на рубашку, блестит прозрачными каплями на дорогущем оксфорде.

И последняя капля, упавшая  из банки, становится последней в переполненной чаше Имсовой выдержки. Он обнимает Артура за талию, тянет к себе, прижимает вплотную и целует наконец эти невозможные губы. Просто потому, что они оба пьяны, и Имс этого хочет так давно, что терпеть нет никаких сил.  

Артур на вкус как тоник и текила, и ментоловые сигареты. И язык у Артура жадный и горячий. Он вылизывает рот Имса с таким упоением, что в ушах начинает отчётливо звенеть, и это точно не от громкой музыки. Её Имс уже почти не слышит. Зато он прекрасно слышит, как Артур задушено стонет в поцелуй, и чувствует собственным бедром, как у Артура крепко стоит. Не хуже, чем у него самого.

— Думал, никогда этого не дождусь, — зло рычит Артур, с явной неохотой оторвавшись от Имсова рта, но не сводит при этом глаз с его зацелованных губ. - Чёрт... Этот рот...

И да, Артур сегодня напился с одним конкретным намерением — затащить наконец Имса в постель. Как бы он ни старался об этом не думать, пока они столько раз работали вместе, пока прикрывали  друг друга во сне — иногда и не только... И  на самом деле, какого чёрта? Кто придумал всю эту профессиональную чушь, что спать с коллегами не стоит?

К тому же, Имс — не просто коллега. Эти губы — о, боже! — да они же созданы для секса! Артур был бы полным кретином, если бы упустил такой шанс. И он не упустит. О, нет... Только не теперь.

— Пупсик, если мы сейчас же отсюда не уедем, я трахну тебя прямо здесь, — шепчет Имс, снова притянув к себе Артура за шею.

— Думаешь, ребята оценят юмор?  — усмехается Артур и снова прижимается к Имсу, трётся о него возбуждённым членом.

— Думаю, они уже, — Имс кивает на их столик.

У Кобба глаза похожи на два огромных блюдца, ещё больше, чем были, когда Артур вылизивал пальцы Имса за столом. Кажется, Доминик уже окончательно протрезвел. Юсуф глумливо скалится, его щёки напоминают переспевшую тыкву, покрытую чёрной щетиной. У Ариадны такой понимающий вид, словно она спала и видела Имса с Артуром в одной постели. И Имс ещё непременно припомнит этим двоим тот поцелуй во сне у Фишера. Разумеется, он в курсе.

— Думаю, я могу отсосать тебе прямо здесь, — сообщает окончательно поплывший от похоти Артур и засовывает язык в ухо Имса. Дышит, как взбесившийся ёжик.

И Имс, к собственному ужасу, понимает, что вполне даже не против такого расклада. И он мог бы — охренеть, как хотел бы! —  позволить Артуру сделать это здесь и сейчас. Только вот, наверняка, охранникам не понравится этот порно-спектакль. Современное общество может быть очень жестоким и до тошноты консервативным в отношении некоторых особых моментов.

— Котёночек, ты ведь знаешь, что я совсем не против, — ласково приговаривает Имс, пока настойчиво тянет Артура к выходу, крепко обняв его за талию. —  Вот только из нас двоих кто-то должен побеспокоиться о твоей добродетели. И, как я понимаю, сегодня этим кем-то придётся побыть мне.

Артур в ответ только пьяно фыркает и смеётся, и продолжает лапать Имса и лезть к нему с мокрыми поцелуями.

Имс быстро ловит такси и они возвращаются в гостиницу выше по улице. К тому моменту, как он расплачивается с водителем, его губы уже горят огнём от поцелуев, а член вполне серьёзно грозится выдрать ко всем чертям молнию на ширинке.

Они оба пьяны в хлам, и возбуждены, как два гонных кобеля. Имсу с третьей попытки наконец удаётся справиться со строптивым замком, и они вваливаются в номер Артура, потому что он находится ближе к лифту.

Из одежды выпутаться не так уж просто, когда в тебе плещется около литра текилы. Рубашка Имса, благодаря чрезмерным стараниям одного чересчур нетерпеливого координатора, следующим утром займёт законное место на местной помойке.

Секс получается неуклюжим и совершенно неопрятным. И они даже не трахаются с проникновением. Просто валятся на постель и не могут отлепиться друг от друга ни на секунду. Целуются, кусаются, рычат, как какие-то животные, покрывая друг друга засосами и синяками, трутся друг о друга возбуждёнными членами.

Артур, оказывается, совсем не такой чопорный и зажатый, как пытался изобразить до сегодняшнего вечера. В постели с Имсом он горячий, как печка, и жадный, и совершенно развязный, и — чёрт, Артур! —  он стонет... Артур стонет, как грязная сучка. И у Имса, блять, напрочь срывает башню от всего этого. Он срывается первым и кончает Артуру прямо на живот. Артур спускает следом с жалобным подвыванием. Потом ещё какое-то время тихонько скулит, уткнувшись Имсу носом прямо в ухо.

И если бы Имс не был так сильно пьян, то, несомненно, трахнул бы Артура без паузы на передышку. Но сил не остаётся даже на то, чтобы выползти из-под обмякшего, теплого и такого податливого тела.

Поэтому он просто обнимает Артура, крепче прижимая к себе, перекатывается на бок вместе с ним и рычит ему в ухо:

— Даже не думай теперь, котёночек, утром заявить мне, что всё это было пьяной ошибкой. Я тебе не поверю.

— Даже не думай теперь снова сорваться... укатить в свою проклятую Кению... никуда тебя не отпущу, — сонно шепчет Артур, по хозяйски закинув на Имса ногу.

Имс улыбается, ласково прихватив зубами кожу у Артура не шее. И мысленно благодарит того чувака, который придумал текилу.

Артур теперь обожает текилу, и соль, и лайм, и вкусные пальцы Имса.

---

[clavicle]

Доброго вечера! Ищу два фанфика, может, кто-то сможет указать направление:

1. Власть несбывшегося и Марина. Фанфик, в котором Артур и Имс снятся друг другу, а потом встречаются в реальности и оба в шоке, от того, что они настоящие, но Артур резко против отношений «на этом берегу»

2. Фанфик, в котором Артур работает на горячей линии проблем со сном, а Имс звонит туда из-за, чего бы вы думали, проблем со сном )) Кажется, актор Джафар, но тут могу фатально ошибаться.

Поделитесь, пожалуйста, ссылками.

---

Помогите найти!!!

[Жорик Бобиков]

Здравствуйте, ищу старый фанфик! Читала сто лет назад у Яшмовой Гунян работу «Не как в кино». С огнём откопала первую часть, а вот попасть в ее дневник и прочесть остальные никак не получается. Добрые люди, если у кого есть, сбросьте, пожалуйста, полную работу на почту [email protected]. Благодарю вперёд

---

Разыскивается фанфик!!!

[EamesArthur]

Люди добрые, помогите найти фанфик! Ищу его уже 3 года!
На самом деле ищется определенный фик удаленный из сети автором. Удаленный вместе в профилем автора. Может есть у кого в сохраненках?
Фандом: Начало, Волчонок, Форс мажоры
Категория: слеш
Рейтинг: nc17
Персонажи: Харви/Майк, Имс/Артур, Дерек/Стайлз
Жанр: AU, омегаверс
Размер: макси

Добро пожаловать в капкан/Welcome to the Punch by Nika Toronto
Харви взглянул на Майка, они пересеклись взглядами лишь на несколько секунд, и Росс отвернулся в сторону Имса. Но альфа увидел то, что желал увидеть: воспоминание их первого знакомства в глазах омеги.

Очень прикольный фик, легкий. Артур, Майкл Росс и Стайлз братья. Начинается фик с тобой что Артур приезжает к братьям и просит Майка помочь ему с разводом. Имс перестал уделять ему внимание, мало появляется дома и практически не видется с их сыном. Артур был очень настроен на развод в то время как Имс был против. На предварительной встрече с адвокатами, выясняется что Артур таким отчаянным способом попытался привлечь внимание Имса.

Фанфик был В процессе, но мне и этого будет достаточно)))

Ещё там раскрывались и другие сюжетные линии Храви/Майк у которых оказался общий ребёнок, о котором Харви ничего не знал. И Дерек/Стайлз. Но про них на тот момент было написано мало.

---

Hello, darlings

[Анимешник с Выборной]

Я давно знала об этом сайте, но именно сегодня решила зарегистрироваться. Приятно знать, что этот пейринг не забыт
.

---

Ищу фанфик

[MoonAlone]

Приветствую! Скиньте, пожалуйста, "Дневники старшеклассника", вот прямо так захотелось перечитать, а все ссылки на него ведут в закрытые дневники или просто нерабочие. Грустненько так

---

Музыкальное АУ, седьмая часть "Воспевая на минорный тон"

[hirasava]

Название: Chantant sur le mode mineur
Переводчик: hirasava
Бета: ElenaAlexBu
Оригинал: by toomuchplor Chantant sur le mode mineur
Серия: Steinway!verse
Размер: миди, 12846 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: романс, АУ, ангст
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Артур — один из ярчайших дарований консерватории, но он делит сцену со звездой, которая вот-вот превратится в сверхновую.
Примечание/Предупреждения: Седьмая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen, вторая Между нотами, третья тут Во-первых, не навреди, четвертая Er, der Herrlichste von Allen, пятая часть Wer reitet so spat, шестая Ты неотразим

Название - "Воспевая на минорный тон", строчка из песни "Лунное сияние" на музыку Дебюсси и слова Верлена. Перевод можно почитать тут



Майлз выходит из гримерки и первым пожимает Артуру руку.

— Великолепно, — говорит он. Его пронзительные голубые глаза смотрят на него с гордостью и искренним восторгом.

— Да? — Артур все еще не может перевести дух после каденции(1), он вспотел под смокингом и пот неприятно холодит, а в голове у него звучат громовые аплодисменты. — Да? — Он знает, что улыбается как идиот, но... великолепно. Майлз сказал, что он великолепен.

— Да, — отвечает тот и трижды хлопает Артура по плечу. — Ну что, доволен? Только не говори мне, что сейчас начнёшь одержимо ковыряться в себе.

— Нет, — честно отвечает Артур, — нет, я просто... мне бы не помешало выпить.

Майлз смеется и ведет Артура в главный вестибюль, отступая в последнюю секунду, чтобы тот полностью насладился моментом, когда они входят на прием, и все снова одаривают его овациями. Дирижер, Мол, доктор Кобб, концертмейстер, профессор музыковедения Артура, директор консерватории, родители — все улыбаются ему и подходят пожать руку, обнять и снова и снова поздравить. Букеты от сокурсников, от мамы, от Мол. Артур парит, он не уверен, что это реально: долгие месяцы безумно тяжелой работы наконец прорвались сегодня вечером на сцену — дико, мощно и сложно, каким может быть только Рахманинов.

— Лапушка, — говорит Имс, внезапно появляясь рядом с двумя бокалами вина. Артур берет один, их пальцы соприкасаются, и этот мимолетный контакт каким-то образом подтверждает реальность происходящего. — Ты просто... — начинает Имс и, не найдя нужных слов, улыбается и удивленно качает головой. — Каденция, — пробует он, а потом хохочет, — нет, средняя часть — нет, вступительная тема(2). Ебать. Ты великолепен.

— Да? — у Артура снова замирает дыхание, потому что Имс вообще никого не хвалит. — Тебе понравилось?

Имс придвигается чуть ближе, берет Артура за локоть и быстро оглядывается, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, а затем шепчет:

— Если бы я мог, тут же вытащил бы тебя из этого смокинга. Безумно сексуально наблюдать, как ты блистаешь на глазах у всех.

Артур фыркает — только Имс может приплести секс к такому моменту. Конечно, они не могут уехать, пока — уж точно. Однако Имс не отходит от Артура, и весь прием стоит немного позади, исчезая только для того, чтобы наполнить бокалы, принести тарелочки с закусками или унести куда-то еще один букет.

— Милый, мы так гордимся тобой, — говорит мама, когда все наконец-то заканчивается, и оба его родителя приходят поцеловаться и обняться напоследок. — Вернемся в отель и тут же позвоним всем и расскажем, как все прошло. — Она проводит рукой по коротко остриженным волосам Артура и его щеке. — Ох, мой мальчик.

Отец коротко, но крепко обнимает его за плечи и нежно целует в ухо. Артур чувствует, что его должны смущать родители, которые у всех на глазах нежничают с ним, но в этот момент трудно ощущать что-то, кроме счастья. Еще тяжелее становится, когда папа удивляет всех и обнимает Имса, похлопывая его по спине.

— Спасибо, что присмотрел за ним. Мы знаем, какой он в таких случаях, — тихо говорит папа.

— Кошмарный, — притворно соглашается Имс, делая испуганное лицо, и они с родителями Артура дружно смеются, пока виновник торжества улыбается и закатывает глаза.

Вскоре прием заканчивается, но группа студентов настойчиво приглашает Артура отпраздновать успех в местном студенческом пабе. Имс, ясное дело, затейник, и наравне с другими умудряется в течение часа до отказа накачать Артура пивом. (То, что он большую часть дня почти не ел из-за нервов, тут ни при чем.)

Пьяные студенты-музыканты в караоке и «облажаться» — синонимы, и каким-то образом даже Артура вытаскивают на сцену, чтобы крайне неуместно и небрежно спеть «Песни животных» Savage Garden, пока Имс рыдает от смеха.

— Пора везти его домой, — говорит Имс всем, когда Артур возвращается к столу и плюхается к нему на колени, — пока он не оприходовал N'Sync и не впал в подлинный трагизм.

От возвышенного к смешному, а затем неожиданно снова к возвышенному: вернувшись домой, Артур ложится на мягкую, знакомо пахнущую кровать, гладит пальцами волосы Имса и мечтательно наблюдает, как тот облизывает и сосет его. Мозг Артура странно играет по кругу Третий концерт(3), перемежающийся сорока лучшими фонограммами.

— Правда было хорошо? — снова спрашивает Артур, волнуясь, что, возможно, все произошедшее просто очень ясный сон. — Я хорошо выступил?

Имс отодвигается и, ухмыляясь, смотрит на него.

— Ты был сногсшибателен, — отвечает он низким и хриплым голосом, тихим в полуночной тьме, — как и всегда.

Артур гладит влажную нижнюю губу Имса, улыбается ему, испытывая неожиданный прилив нежности.

— Ты хотел меня трахнуть? — проверяет он.

— Хотел, — как всегда легко отвечает Имс. — Я хотел встать перед тобой на колени, взять тебя в рот и заставить чувствовать себя так же невероятно, как звучит твоя музыка. Это все, о чем я мог думать в конце.

Дыхание Артура теперь громкое, дрожащее и голодное, взвинченное признанием Имса.

— Сделай это, — настаивает он, — я хочу твой рот.

Имс моргает, его великолепные глаза с тяжелыми веками смотрят на Артура, но он не дразнит — возвращается к члену Артура, серьезный, сосредоточенный и почти благоговейный. Артур хочет, чтобы это продлилось, жаждет, чтобы эта ночь не кончалась, и Имс держал его во рту, сосал, заземлял и уверял, что все это реально, его триумф был реальным и теперь он в безопасности, по эту сторону ужасающего и волнующего рубежа. В безопасности и пригвожден к земле нежным ртом и уверенными руками Имса.

Имс терпелив, и Артуру даже не нужно просить его об этом: он снова и снова отступает, когда Артур, предупреждая, мягко поглаживает его лоб. Вскоре он забывает обо всем, и замечает лишь, что прошло много времени, прежде, чем Имс, наконец, встает на колени и хватает смазку с прикроватного столика, обращая внимание Артура на часы — три часа ночи — и на то, что он уже почти протрезвел.

— Как ты хочешь? — спрашивает Имс, снова устраиваясь между ног Артура — его влажный, тяжелый, твердый член изгибается, и Имс целует его в живот. — Мои пальцы и рот?

— Нет, ты, — и слегка подтягивает ноги, чтобы прояснить ситуацию. — Давай уже, поторопись, блин.

— О, теперь мы спешим, — ухмыляется Имс, но не тратит времени зря, а просто просовывает два пальца в Артура.

Имс поднаторел с момента их несколько катастрофического первого раза прошлым летом. Больше никаких колебаний, он безошибочно находит то самое место, которое заставляет Артура прерывисто дышать, когда он толкается внутрь и они движутся вместе, дрожат и пытаются ободряюще улыбаться между беспомощными вздохами.

— Ты был невероятен, — говорит Имс, избавляя Артура от неловкости переспрашивать, — прекрасный, совершенный и страстный.

Артур выгибается, целуя Имса в губы, обхватывает его руками за шею, чтобы удержать, поскольку видит знаки — Имс уже на грани.

— Я думал о тебе, — признается он в ответ, — думал, когда выходил на сцену, ни о ком другом, только о тебе.

— Ебать, — говорит Имс и толкается сильно и быстро, кончая. Артур успокаивает его, теперь он терпеливее, чем прошлым летом, и верит, что Имс доведет его до конца. Тот так и делает; как только переводит дух, ползет обратно к нему и доводит Артура пальцами и ртом, не дразня, а просто надавливая и глубоко заглатывая несколько раз, чтобы Артур кончил так сильно и быстро, как это возможно.

— Я люблю тебя, — говорит Имс, опускаясь рядом — потный, прекрасный и уже полусонный. Признания — еще одна вещь, в которой Имс преуспел, но эти слова никогда не перестают вызывать комок в горле Артура — нечто вроде смеси удивления и благодарности.

— Я тоже тебя люблю, — слишком тихо отвечает Артур, желая, чтобы его голос звучал так же беззаботно, как у Имса, и зная, что тот все равно понимает.

— Угу, — отвечает Имс, и Артур проваливается в сон.

* * *

Когда Артур просыпается, уже давно перевалило за полдень, и в спальне немного жарковато от солнца, льющегося в незанавешенное окно. Имс ушел, но так всегда бывает, когда он спит допоздна. Артур заканчивает потягиваться, отбрасывает влажные от пота одеяла, и слышит за дверью спальни негромкий звук телевизора и дребезжание чашки Имса.

Артур нюхает себя и морщится от отвращения, ощутив какофонию запахов пива, пота и секса на своей коже. Определенно пора принять душ. Но сначала...

Оказывается, далеко идти не надо. Артур переворачивается, чтобы встать с кровати, и видит, что Имс предвидел самый первый порыв Артура сегодня. На краю кровати лежит «Бостон Глоуб», открытый на разделе «Искусство и развлечения», сложенный так, чтобы показать обзор, который Артур ждал этим утром. «Молодой пианист берется за Рахманинова», — гласит заголовок — скорее факт, чем мнение, но Артур трет глаза и жадно читает дальше, ведь Имс ни за что не оставил бы здесь газету, будь в ней разгромная рецензия.

Обзор просто замечательный. Артур с улыбкой перечитывает каждое слово коротенького описания. Но оно фантастическое: «блестящая техника», «страстно» и «мастерски», и милая фразочка «далеко за пределами его двадцати одного года». Артур читает снова и снова, довольный почти сверх того, о чем говорится. Есть пару слов критики, но все они направлены на небольшие промахи в оркестровой партии или выбор со стороны дирижера. Все в Артуре так и сияет.

— Браво, — говорит Имс, входя в спальню примерно после четвертого перечитывания. — Ты доволен?

— Как же мне не быть довольным? — искренне отвечает Артур. — Боже.

— Каждое слово тут — правда, — говорит Имс и нежно сжимает ладонями задницу Артура. — Хочешь еще покувыркаться, пока полон самовосхвалений? Я могу без конца говорить тебе, какой ты гениальный, или, может, просто буду читать вслух, пока трахаю тебя?

— Заткнись, — бросает Артур, борясь с улыбкой. — Блин, прости, я уже достал тебя этим?

— Нет, — очень серьезно отвечает Имс и целует Артура в нос. — Но я серьезно насчет секса.

— Естественно, — Артур аккуратно откладывает газету в сторону, а затем прыгает обратно на середину постели и призывно улыбается Имсу. Пять дней назад он отказался от секса, чтобы сосредоточиться на концерте, однако теперь всеми силами и как можно скорее намерен загладить свою вину перед Имсом.

Имс торопливо раздевается и присоединяется к Артуру; все происходит довольно просто — они дрочат друг другу, и, переплетясь ногами, целуются.

— Мастерски, страстно, блестящая техника, — цитирует Имс, когда они заканчивают, и Артур слишком наслаждается истомой, чтобы отреагировать как-то иначе кроме беспомощного смеха в ответ.

Только после того, как Артур вместе с Имсом наконец принял душ, выпил кофе и съел миску хлопьев, он возвращается за газетой, надеясь тайком перечитать ее, пока Имс смотрит футбол в гостиной. Газета раскрывается, когда Артур небрежно берет ее в руки, и первая страница раздела искусств отлетает. Артур механически поднимает ее, отвлекшись на очередное прочтение статьи о себе, но тут бросается в глаза цветная фотография над сгибом на первой странице.

Возникает глупая рассеянная мысль — а парень-то похож на Имса — и вдруг осознание полностью разрушает ход мыслей Артура.

Это и есть Имс.

Цветная фотография Имса, сидящего на краю сцены в концертном зале консерватории, непринужденно и сексуально улыбающегося, с локтем на колене. Подпись гласит: «Чарльз Имс быстро занимает место одного из величайших голосов нового поколения певцов». И заголовок выше: «В Бостоне растут новые таланты». На мгновение Артур думает, что это один из пиар-трюков оперного факультета, когда «Глобал» заставляют брать интервью у самых ярких и лучших студентов для обзора «восходящих и грядущих» певцов консерватории; но беглое прочтение первого абзаца доказывает — ничего подобного. Это подробный рассказ, целая статья на первой странице раздела искусства в «Глобал», и она об Имсе.

Артур плюхается на кровать и ошеломленно читает. Обозреватель процитировал профессорско-преподавательский состав и известных выпускников, и все они считают Имса грядущим великим открытием в классической музыке. Есть также слова самого Имса — они кажутся скромными и в то же время убедительными, вся та чушь, которую тот изрекает о пении, интерпретации, и о том, как донести прекрасную музыку до новой аудитории. Он выглядит молодым и активным вундеркиндом. Обозреватель приходит к выводу, что Чарльз Имс, лирический баритон, будет одним из тех, на кого будут устремлены все взоры в ближайшие пять лет. Его карьера вот-вот выйдет на международный уровень.

Артур не помнит, как прошел по коридору в гостиную, но внезапно он оказывается перед Имсом, закрывает собой экран телевизора и поднимает газету.

— Имс, — говорит он, — что это за херня?

— О, — отвечает Имс, делая виноватое лицо. — Ага. Ну, это.

— Это? — недоверчиво повторяет Артур. — Это?

— Лапушка, — умоляюще начинает Имс, нажимая кнопку на пульте, чтобы выключить телевизор, и поспешно встает, — я ничего не сказал, потому что это просто глупая пиар-акция, которую устроил наш декан.

— Это не глупая пиар-акция, — возражает Артур, понимая, насколько нелепа его ярость, но не в силах остановиться. — Имс, это не пиар, эта статья о тебе, там почти не упоминается консерватория!

— Ладно, хорошо, — уступает Имс, поднимая перед собой руки, отгоняя Артура или же просто пытаясь заставить его понизить голос, — но про тебя ведь написали блестящий отзыв. Ты был великолепен. Эта гребаная статья не может этого отнять.

— Думаешь, все дело в этом? — спрашивает Артур, хлопая ладонями по газете, по красивой небрежной улыбке Имса на фото. — Что ты меня превзошел?

— Я пытался уговорить их опубликовать это на следующих выходных, но у них уже была в планах статья о какой-то балетной постановке, так что либо сегодня, либо вообще ничего, — защищается Имс.

— Боже, твое эго не знает границ, — недоверчиво усмехается Артур. — Ты что, пытался пощадить мои нежные чувства?

— Я не говорил про нежные чувства, но ты не можешь отрицать, что обижаешься, когда люди обращают на меня больше внимания, чем на тебя.

— Обижаюсь?! — возмущенно говорит Артур. — Я обижаюсь? Это, блядь, не имеет никакого отношения к тому, что ты превзошел меня. Про тебя накатали огромную статью в «Глобал», ты даешь интервью и устраиваешь фотосессии, а мне не говоришь ни слова!

— Не говорю ни слова, — повторяет Имс, и его тон резко меняется от защитного до искренне раздраженного. — А что, я должен был оставить записку на этом чертовом Бёзендорфере? — он продолжает хмуриться. — Артур, я не видел тебя несколько недель! Я спал и ел в одиночестве, какие уж там разговоры о каком-то гребаном интервью. Мы даже не репетировали вместе с зимних каникул, ты вообще осознаешь это?

Артур выплевывает: «Чушь собачья!» прежде чем понимает, о чем говорит Имс, но его уже не остановить.

— Чушь собачья, — повторяет он чуть менее убежденно, пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы опровергнуть заявление Имса. — А как насчет той репетиции с Мол в прошлом месяце?

Имс складывает руки на груди и хмурится еще сильнее.

— Когда в последний раз ты сказал хоть слово, которое не касалось концерта?

Артур колеблется. Он ведь не был так уж плох, правда? Да, сосредоточен, только и всего, это же был Рахманинов. Самый важный момент в его карьере. Вряд ли тогда было время для разговорчиков за завтраком о местных новостях или стычках Имса с ужасным докторантом-сопрано.

— Если бы я не был так сосредоточен, — начинает Артур немного безнадежно, не зная, как объяснить это Имсу — именно ему, чей талант достоин особого внимания, Имсу, который занимается всего час или два в день и тем не менее все равно, кажется, находится у порога международной славы, — если бы не работал так усердно... — но Артур не может закончить мысль.

— Я знаю, — выражение лица Имса немного смягчается, руки опускаются по бокам. — Слушай, я считал себя счастливчиком, когда мне время от времени удавалось привлекать твое внимание, я знаю, что для тебя готовиться к этому концерту было всем. Но я же терпел, верно? И следил, чтобы ты каждый день ел, я ставил тебе будильник и напоминал о твоих долбаных заданиях, я откладывал свои занятия, потому что ты не мог уделить полчаса на репетиции, хотя мой долбанный выпускной концерт уже через несколько недель. — Он снова немного взвинтил себя, перечисляя все это, и его голос напряжен. — Когда именно я должен был отвести тебя в сторону и рассказать об этой дурацкой писульке?

Артур вздыхает, внезапно обессилев.

— Слушай, извини, что я вел себя, как мудак или что-то типа того, я не специально. Знаю, ты был просто чудом, когда я на несколько недель потерялся в концерте. Я просто... не люблю, когда меня огорошивают, вот и все.

Имс опускает руку и пытается выдавить из себя улыбку.

— Я должен был тебе сказать. И сам вел себя как дурак, думая, что ты будешь ревновать — конечно нет. Ты ведь великолепен.

— А теперь, — говорит Артур, улыбаясь в ответ и подходя ближе, — Теперь до конца семестра все мои таланты принадлежат тебе, и все мое время — твое.

— Сердце мое, оставайся в груди, — сухо говорит Имс, но не может удержаться от поцелуя. — Ты конченный ублюдок, когда работаешь, ты в курсе?

— Знаю, — отвечает Артур, целуя Имса в висок, в скулу, — мне очень жаль. Давай я заглажу свою вину?

— Можешь начать со стирки, — Имс щипает Артура за задницу. — я целую неделю не носил нижнего белья, у меня совсем закончились чистые трусы.

— Здорово, Имс, — говорит Артур, уже улыбаясь. — Так романтично. — Они немного перемещаются, чтобы удобнее было целоваться, и Артур случайно пинает газету и разрывает ее. — Черт, извини, я куплю тебе новую.

— Да ну ее. Всего-то первая из многих историй, повествующих о моем чудесном восхождении к бессмертию.

Артур смеется и притягивает Имса к себе, просовывая руку под джинсы, чтобы проверить, не лжет ли он насчет трусов.

* * *

Артур ровно день купается в лучах своего успеха, прежде чем консерватория — в особенности преподаватели, — кажется, решают, что этого вполне достаточно и возвращают его назад к реальности кошмарным количеством концертов, заданий и экзаменов. У Артура всегда были лучшие оценки в группе, но внезапно ему нужно напрячься, чтобы догнать все, что он упустил, пока пахал на третий рахманиновский концерт. Артур часами сидит в библиотеке и играет в догонялки. Пару дней он даже не прикасается к пианино, за исключением репетиций с Имсом.

Хуже всего, что Артур амбициозно записался на вводный курс композиции, и только сейчас осознал, какая это была глупость, учитывая, что он никогда не отличался особо творческим воображением. Первая половина семестра прошла прекрасно — теория и практика с заданиями на восемь тактов, которые Артур слизал с какой-то небрежной импровизации за роялем. Теперь нужно написать сочинение в форме сонаты — как бы он ни интерпретировал эту форму, — и срок выполнения — на следующей неделе.

— Итак, — начинает Артур во время урока, стараясь говорить спокойно, а не так, будто он сломал полдюжины карандашей о нотный лист, пытаясь придумать тему, которая не была бы заимствована у кого-то другого, — Думаю, у меня возникли небольшие проблемы с началом.

В кабинете доктора Кобба все вверх дном, тут куча разных вещей, хотя работает он тут всего несколько месяцев. Перед столом стоит джембе (Артур все время случайно пинает его, когда ерзает), с подоконника свисают длинные яркие атласные ленты, которые трепещут на весеннем ветру, а книга на столе доктора Кобба — словарь английского языка, открытый на словах «помада», «помадка» и «портвейн». Все пространство подобно свободной ассоциации, минус сама ассоциация.

— А какая у тебя тема? — спрашивает доктор Кобб, не снисходя до намеков по поводу сильного отставания Артура от графика.

— У меня ее нет, — честно признается он. — Ну, то есть я понимаю концепцию, форму, просто... не могу придумать ничего, кроме откровенного заимствования и... честно говоря, выходит ужас.

— Тогда начни с откровенного заимствования и ужаса, — предлагает доктор Кобб, пожимая плечами.

Артур косится на него, не зная, шутка это или нет. Доктор Кобб, в конце концов, один из самых творческих умов современного мира композиции. В прошлом году он написал оперу о торте, где есть облигато(4) миксера «Kitchen Aid».

— Вы хотите, чтобы я занимался плагиатом? — деликатно спрашивает Артур.

Кобб широко улыбается.

— В музыке это не плагиат, а цитата. Покажи мне, что у тебя есть. Сыграй на пианино, если хочешь.

У Артура вообще ничего нет, но он более чем готов что-то придумать на месте, поэтому встает и осторожно переступает через разобранный ксилофон и две телефонные книги, чтобы добраться до пианино. Однако не успевает он устроиться и выбрать ключ, как дверь кабинета распахивается, и в нее, словно спохватившись, стучат. Артуру даже не нужно смотреть, он и без того знает — так входит лишь Мол.

— Вот ты где, — говорит она, прислоняясь к двери, словно Артур уже несколько часов играет в какую-то особенно эзотерическую игру в прятки. — Пошли, давай, ты мне нужен.

— Мол, я сейчас занят.

— Нет-нет, ты всегда занят, — упрекает она и презрительно отшвыривает кусочки ксилофона с дороги носком своей туфельки. — Можешь позаниматься с... простите, как вас там зовут?

— О, Дом, — заикаясь, выдавливает доктор Кобб, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Он приподнимается со стула и протягивает руку.

— Позже, позже, — отмахивается Мол и дергает Артура за рукав рубашки. Как только он встает, она с очаровательной улыбкой поворачивается к доктору Коббу. — Мне ужасно жаль, но он действительно нужен мне прямо сейчас.

— Конечно, — все еще ошарашенный, выдавливает доктор Кобб, — да, конечно, в любое время.

Артур закатывает глаза и корчит рожу Мол, но доктор Кобб, кажется, более чем готов спустить ей дурное поведение, так что Артур несется вместе с ней разруливать ту чрезвычайную ситуацию с художественной песней, которая возникла этажом ниже у нее в студии.

— Ты же знаешь, что у меня есть и другие курсы, — напоминает ей Артур, когда они бегут вниз по лестнице, а затем необъяснимо еще ниже, на первый этаж. — Другие преподаватели и их задания, — продолжает он, молча дивясь тому, как хорошо Мол умеет бегать на каблуках и в юбке-карандаше, с благоухающим духами шарфом, развевающимся за ней.

— Да, конечно, — успокаивающе говорит она, останавливаясь у подножия лестницы, чтобы Артур мог догнать ее и придержать дверь. — Уверена, доктор Дом...

— Доктор Кобб, Дом — это сокращенное от...

— Не сомневаюсь, что у него немало интересных книжек, которые вы вместе читаете, но Эван может остаться только на двадцать минут после сегодняшней репетиции в опере, а мы хотели, чтобы ты приступил к хореографии для номера на бис Имса.

— Хореографии? — Артур, придерживает дверь в главный концертный зал и наблюдает, как фигура Мол растворяется в темноте. — Мол, ты только что упомянула танцы?

* * *

Артур озадачен тем, как быстро он привыкает использовать слово «хореография». Он винит во всем Имса, чье лицо сияет от гордости, когда Артур с первой попытки повторяет шаги по ступенькам.

— Черт возьми, ты просто молодец.

— Ну, — говорит Артур, чувствуя, как на шее расцветает довольный румянец, и не признается, что играл в музыкальном театре в лагере для пианистов, когда ему было пятнадцать. Нет смысла подливать масла в огонь. — Давай еще раз?

* * *

Когда Артур, наконец, заходит в общежитие за почтой, он получает чрезвычайно недовольный взгляд от коменданта, который всучивает ему огромную стопку конвертов.

— Черт, — говорит он, перебирая все это позже за обедом. — Вот блин, я пропустил срок для аренды на следующий год.

Об этом сообщают три отдельных письма, на все более ярких бланках. Последнее — малиновое, с надписью «последнее уведомление» датировано прошлой неделей.

— Ну и что? — Имс выхватывает у Артура пакетик с морковкой и угощается. — В любом случае, нужно отказаться от комнаты в общежитии.

Артур удивленно поднимает глаза. Конечно, он де-факто живет с Имсом; даже его отец начал ворчать, что платит за жилье в общежитии, когда Артура там нет. Но Имсу нравится поддерживать иллюзию раздельного проживания, всегда нравилось.

— Да? — говорит Артур, не смея поверить, что Имс намекает на то, на что, кажется, намекает.

— Да, — рассеянно и небрежно подтверждает Имс, — пожалуй, да.

— И найти себе квартиру? — осторожно подсказывает Артур.

— Или остаться у меня, — добавляет Имс, ковыряясь в зубах и бросая обратно в сторону Артура пакет с морковью. Это отвратительно и отталкивающе, и, кажется, его утомляет весь этот разговор. — Как захочешь.

— Да? — повторяет Артур, больше не пытаясь сдерживать улыбку.

— Эй! — кричит Имс, и привстает со стула, чтобы помахать рукой проходящему мимо певцу, — слушай, Рид, у тебя моя партитура Малера? Мне она нужна для мастер-класса на следующей неделе.

Артур наклоняется вперед и, схватив Имса за руку, тянет вниз, привлекая к себе его внимание.

— Хорошо, — говорит он, — ладно.

— Вот и ладушки, — отвечает Имс немного глуповато, его взгляд скользит к улыбке Артура и тут же заметно меняется от обычного социального режима с неопределенным дефицитом внимания к чему-то гораздо более сосредоточенному, отчего у Артура внутри все замирает. — Слушай, а ты не хочешь... Гм. Еще раз повторить ту хореографию?

— Ага, — соглашается Артур, веселясь от того, как за несколько секунд зрачки Имса расширились и потемнели. — Хорошо, дай только я закончу... — закончить фразу он не успевает, поскольку Имс хватает его за руку и тащит к ближайшей свободной аудитории.

* * *

Возможно, все потому, что он по сути нетворческий человек, размышляет Артур, когда в следующий раз входит в кабинет доктора Кобба — вот почему ему по-прежнему приходится бороться со своим дурацким проектом для композиции.

Доктор Кобб как раз заканчивает что-то на своем компьютере, и Артур пытается выяснить, какое отношение имеют две открытые книги на столе Кобба — «Радость секса» и «Автостопом по Галактике» — друг к другу или к чему-то еще в комнате. Кабинет Кобба — это отражение его внутреннего мира: странный беспорядок, передающий тот врожденный талант к созданию нового, который сделал Кобба одним из величайших молодых композиторов мира.

Артур же — интерпретатор, он стоит на пересечении жизни и искусства и делает все возможное, чтобы направить эмоциональный поток от одного к другому, но не создатель, просто...

— Извини за это все, — говорит доктор Кобб, отодвигая стул от компьютера. — Ты поверишь, что я снимаю короткометражный фильм?

— О сексе или о космосе? — выпаливает Артур совершенно не подумав, и Кобб хмурится, прежде чем улавливает намек.

— Ни то, ни другое, — отвечает он, слегка улыбаясь и отодвигая книги в сторону. — На самом деле речь идет о жизненном цикле медузы. Но мы здесь для того, чтобы обсудить твою работу, а не мою.

— Я... — начинает Артур и замолкает. — Медузы?

— Ну, что-то вроде медузы-анемона? — доктор Кобб хмурится и жестикулирует дрожащими пальцами. — Вообще-то она очень странная. Начинает жизнь животным, а заканчивает — растением.

— И что у вас будет? — Артур невольно очарован.

— Маримба(5), — словно это очевидно отвечает Кобб. — Маримба, наверное, и виолончель.

Артур пытается уверенно кивнуть.

— Итак, мое... э-э-э. Это действительно плохо, все, что я придумываю, ужасно. — Он наклоняется, роется в сумке и извлекает пару страничек, которые ему удалось из себя выдавить, затем протягивает их через стол Коббу.

Кобб просматривает ноты, нахмурив брови, но не дает никакого намека на свою реакцию, кроме задумчивости.

— Хм, — изрекает он.

Где-то очень глубоко в душе Артур смутно надеялся, что Кобб будет впечатлен его усилиями, скажет, что Артур и правда гениален, и должен не сомневаться в своих композиторских способностях. Но эта надежда умирает быстрой молчаливой смертью от нейтрально звучащего «хм». Артур, как и подозревал, ужасен. Он ни на йоту не творческий человек.

Кобб откладывает ноты, откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на Артура.

— Ты слышал фразу «пиши о том, что знаешь»?

— Да, но разве это не для писателей?

— Мне кажется, это для любого творческого процесса. Начни с чего-нибудь знакомого и посмотри, куда это тебя приведет. — Он постукивает кончиками пальцев по листам Артура. — Почему ты не пишешь для фортепиано?

— Я думал, — раздраженно говорит Артур, — что сочинительство для струнного квартета даст мне новую палитру для работы.

— Но ты же сочиняешь на пианино, — говорит Кобб, не утруждая себя вопросом.

Артур коротко вздыхает, но не отрицает.

— Так что пиши для пианино, пиши о том, что знаешь, — великодушно советует Кобб.

Артур берет со стола свою партитуру и засовывает ее обратно в сумку, не обращая внимание, что мнет ее. Он не привык в чем-то отставать, а сейчас он знает, что не дотягивает до привычной планки.

— Я отстой, — говорит он, недовольный своим угрюмым тоном.

— Ты не отстой, — успокаивает его Кобб.

— Вы не пишете то, о чем знаете, — резко бросает Артур. Он не хочет, чтобы это прозвучало как вызов, хотя, для Кобба, вероятно, так оно и есть; просто он не может избавиться от чувства, что Кобб пытается сделать ему поблажку, изящно дает возможность выбрать путь наименьшего сопротивления. Артур чувствует, что Кобб очень добр и снисходителен к нему, а Артур ненавидит — просто терпеть не может, — когда к нему относятся со снисхождением. Он предпочел бы горькую правду сладкой утешительной лжи.

— Значит, ты заметил, сколько времени я трачу на то, что запрещено делать, — ухмыляется Кобб. — Ладно, Артур, ты прав. Это струнный квартет. Но больше никогда не пиши с фортепиано.

— Мне нужно услышать гармонию, — протестует Артур.

Кобб улыбается.

— Скажи это тому, кто не слышал, как ты играл тот концерт. Ты и так знаешь гармонию. Вряд ли тебе нужно пианино, чтобы рассказать, как идет аккорд.

— Ну, — тихо говорит Артур, — просто так проще...

— Сочинение — такая же дисциплина, как и игра на фортепиано. Как ты думаешь, что сказали бы Майлз или Мол, заяви ты им, что выбираешь произведение для работы исходя из того, что проще?

Артур с минуту пристально смотрит на Кобба, потом соглашается.

— Что ж, отлично. Больше никакого пианино. Наверное, все равно будет хреново.

— Посмотрим. Так, по крайней мере, получишь пятерку за старание.

— Вы оцениваете не старание, — вздыхает Артур, вставая, чтобы уйти.

— Да, — бессердечно соглашается Кобб. Он уже вернулся к экрану компьютера и прокручивает там партитуру, задумчиво изучая ее. Артур почти вышел за дверь, когда Кобб отрывается от своей работы и говорит:

— Сегодня она тебя не искала.

— Кто? — глупо спрашивает Артур. — А, Мол. Нет, она... Думаю, она на репетиции. Сегодня нам ее нашествие не грозит.

— Ладно, хорошо, — говорит Кобб, надевает наушники и что-то щелкает, забыв попрощаться с Артуром.

* * *

— В общем, я переезжаю, — сообщает Артур Аарону, когда в следующий раз вспоминает о необходимости позвонить. — К Имсу.

— Логично, — отвечает Аарон, немного отвлеченный визгом на заднем плане. — Я имею в виду, какая разница за какое жилье платить, а у него, вроде, классная квартира?

— Нет, я же не снимаю у него квартиру, — поправляет Артур.

— Да нет, я имел в виду осенью, когда Имс куда-нибудь уедет. Он ведь этой весной получил диплом? И поедет в... Джейкоб, нет. Папа сказал, нет. Никаких игр с... Ох, черт. Артур, мне пора идти. Поговорим позже, ладно?

— Конечно, конечно, — отстраненно говорит Артур, и только когда телефон начинает издавать короткие гудки, понимает, что так и не повесил трубку.

* * *

После того, как Артур вешает трубку — оцепенело, автоматически жмет на кнопку, — он не сразу понимает, что наступили сумерки, и в квартире потемнело. Включив свет, Артур видит гостиную, поворачивает голову и осматривается: вот мебель Имса — продавленное кресло, жесткий диван-футон, кофейный столик. Но на столике стопка книг Артура, одеяло, накинутое на футон, связала его мама, а сам он неловко вжимается в углубление на спинке кресла, босой, в пижамных штанах и старой футболке. Может, он и получает почту на адрес общежития, но это их дом, это — их дом.

Почта.

Артур не дает себе времени подумать, просто вскакивает с кресла, идет на кухню и открывает ящик, куда Имс запихивает свою почту после того, как вскроет. Ящик — сущий кошмар: стопка разорванных конвертов и наполовину развернутых счетов, но это почта Имса, и Артур ни слова не говорит, пока она лежит в этом закутке. И не похоже, чтобы Имс когда-либо запрещал Артуру заглядывать сюда; вряд ли можно назвать секретом счета по кредитным картам и чеки по стипендии и из Старбакса.

Артур рывком вытаскивает бумаги и торопливо перебирает их: кредитная карта, сотовый телефон, что-то из международного студенческого бюро, ерунда, снова ерунда и.... плотный кремовый бланк, судя по официальной печати, из Сан-Франциской оперы. «Уважаемый мистер Имс, мы рады предложить вам место в программе “Мерола Опера” этим летом...», и дальше текст о стипендии, финансовой помощи и жилье. И дата — несколько месяцев назад, задолго до того, как Артур стал оголтело готовить концерт. Конечно, если Имс... Если он...

Артур хватает следующую стопку и на этот раз перебирает еще быстрее. Еще одно такое же письмо из Вашингтонской Национальной оперы (программа молодых дарований Доминго-Кафрица) и еще одно из Флориды. Есть пара уже более тревожных: Монреаль, Лондон, Рим. Артур собирает все, раскладывает на кухонном столе и ошеломленно разглядывает.

Конечно, он знал, что Имс прослушивался всю прошлую осень, сам же играл на компакт-диске с записью прослушивания и лично не меньше трех раз провожал Имса в аэропорт. Артур знает эти места, их репутацию и знает, к каким программам Имс хотел бы присоединиться больше всего. Но... Но у Артура всегда был негласный план, что Имс останется в Бостоне, возможно, съездит за гарницу на летнюю программу, а затем вернется и продолжит учебу в их консерватории. Он же достаточно известен, и скорее всего провел бы больше пары профессиональных концертов в Новой Англии в свой первый год после выпуска, и у Артура будет еще целый год, прежде чем он начнет присматривать что-то для себя, и больше, если решит остаться на аспирантуру. Артур прикован к Бостону как минимум еще на год, и он всегда предполагал, что Имс из-за него тоже.

Но вот доказательство того, что Артур ошибся: Имс был принят в шесть лучших мировых школ. Они практически бросаются к его ногам, ведь Имс... Имс восходящая звезда, он комета, что взлетает в небо быстрее, чем Артур заметил. Имс не просто стремится к международной карьере артиста, он обречен на нее, обречен стать одним из тех имен, которое с благоговением произносят молодые певцы.

Артур всегда знал, что Имсу уготовано величие, а величие не ограничивается пределами Бостона и даже границей штата. Таланту Имса нужно пространство для роста, и с окончанием аспирантуры, ясное дело, ему потребуется выйти на новый уровень. Докторантура предназначена для певцов, у которых нет лучших перспектив — Артур достаточно взрослый, чтобы понимать это. А у Имса, как ни крути, определенно имеются перспективы. Только упрямство и эгоцентризм удерживали Артура от того, чтобы признаться в этом самому себе. Имс просто обязан уйти. И Артуру... Артуру придется его отпустить.

* * *

К тому моменту, когда Имс заполночь возвращается домой с какого-то оперного спектакля, Артур уже все убрал, кроме этих шести писем. Которые оставил прямо посреди кухонного стола. Они — начало разговора, если не больше.

— Я устал, какой же это был ужас, — стонет Имс, бросая ключи на стойку, сумку на пол, пиджак на спинку стула рядом с Артуром.

— Ты наверняка уже считаешь дни, когда все это закончится, — очень спокойно говорит Артур, откидывая голову назад, чтобы Имс мог как обычно поцеловать его в лоб.

— Похоже, я никогда с этим не закончу, — говорит Имс, развязывая галстук-бабочку и падая на пол напротив Артура — великолепная растрепанная куча измученных конечностей. Он ухмыляется, глядя на него, медленно моргает пару раз, а затем собирается с силами, чтобы потянуться и передвинуться. — А это что такое? — спрашивает он, проводя рукой по аккуратной стопке бумаг Артура. — О.

Артур откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.

— Да, — говорит он, — о.

— Ты… ты, что, черт возьми, все прочитал? — возмущенно начинает Имс, но почти сразу же бросает эту затею, считая дурной. — Слушай, это ведь не было каким-то долбанным секретом? Ты играл для компакт-диска, встречал меня в...

— ...Это было несколько месяцев назад, — вмешивается Артур, его голос ожесточается, хотя злости он не чувствует. — Имс, это было много месяцев назад.

Имс встает, идет за пиджаком и достает пачку сигарет, хотя курить в доме запрещено.

— И ты бы поблагодарил меня, да? Приди я к тебе в разгар твоего концерта и скажи: «Да, кстати, как ты смотришь на то, чтобы обсудить, в какую сраную даль я перееду летом?»

— Концерт прошел несколько дней назад, — натянуто замечает Артур, но берет сигарету, которую протягивает ему Имс.

— Прости меня за то, что... — Имс замолкает, и Артур правда не знает, сердится он, защищается или расстроен; маловероятно, что Имс сам понимает. Его руки, сжимающие зажигалку, подрагивают, но в конце концов пламя зажигается. — Знаешь, не то чтобы я не убивался из-за этого.

— Видимо, я пропустил все твои молчаливые страдания, — сердито отвечает Артур.

— Отвали, — рявкает в ответ Имс, и оба они на минуту замолкают, покуривая. Имс расхаживает взад-вперед, Артур очень спокоен.

— Я не хотел об этом думать, поэтому и не думал, — наконец, произносит Имс, — и ты тоже, ведь едва ли требуется твой мощный мозг, чтобы осознать тот факт, что я не останусь в этом чертовом Бостоне, когда закончу учебу. — Он подходит к окну, рывком открывает его и выбрасывает окурок в темноту — оранжевая спираль света исчезает. — Я схожу с ума, думая об этом. И не могу...

Внезапно собственный тревожный гнев и защитная реакция сливаются в Артуре в яркий светящийся шар боли, застрявший в нижней части груди и заставляющий его дышать коротко и резко.

— Значит, насколько я понимаю, не Вашингтон, — произносит он чертовски неуверенным голосом.

— Я — в Национальной опере? — говорит Имс, едва заметно улыбаясь. — Я не...

— ...Она ближе всего, — без всякой надобности указывает Артур. — Ты мог бы все время приезжать, ну или я к тебе.

— Она — не самая лучшая, — говорит Имс, качая головой. — поверь, я все продумал.

— Ты сам лучше всех, где бы ни был, — возражает Артур. — Какая разница, если ты...

— Я бы никогда не попросил тебя об этом, — предостерегающе вмешивается Имс. — Артур, не надо.

Именно тогда Артур по-настоящему срывается, пускай и на мгновение, засовывая окурок в пустую кружку и торопливо прижимая ладони к глазницам, жестко и безжалостно. Имс прав, чертовски прав, он всегда прав, потому что старше, мудрее и талантливее, и Артур бы в жизни не прошел мимо ни одного из фортепианных эквивалентов таких шансов. Несправедливо ждать, что Имс ради него пойдет на компромисс.

— Это, — говорит Артур и делает глубокий вдох сквозь стиснутые зубы, — реально отстой.

Раздается оглушительный грохот, и Артур, подняв голову, обнаруживает, что Имс сорвал дверцу шкафа с шатких петель.

— Эта квартира — просто свалка, — рычит Имс и для верности пинает дверцу ногой, оставляя приличную вмятину носком лакированной туфли. — Я не могу смириться с мыслью, что оставлю тебя здесь, в этой куче дерьма.

— Я должен остаться, — говорит Артур, потому что теперь его очередь быть благоразумным. — А ты должен ехать.

Имс проводит ладонью по глазам и не смотрит на Артура, но пару раз резко кивает.

— Я все исправлю, — говорит он и трогает ногой разбитую дверцу шкафа — жесткий, мужественный и отстраненный. — И все оплачу.

— Мне плевать на нее, — Артур поднимается. — Имс, подойди сюда.

Тот качает головой и продолжает возиться с дверью, придерживая сбоку ногой — воплощенная нервная энергия и сдержанность.

— Имс, — повторяет Артур уже менее терпеливо, медленно подходя к нему сзади, остерегаясь негативной энергии, все еще исходящей от него. Он медленно обнимает Имса, скользя ладонями по его накрахмаленной смокинговой рубашке, чувствуя сквозь хлопок тепло мускулистого тела. — Еще не лето, — говорит Артур, прижимаясь к спине Имса, а тот все еще напряжен, как пружина. — Лето еще не наступило.

Имс резко оборачивается и прижимает Артура к себе, и в этот момент вся их злость, кажется, испаряется. Они жмутся друг к другу, словно в этот самый момент мир уже пытается разлучить их, и Артур зажмуривается и хочет, чтобы время остановилось сейчас, здесь и навсегда.

* * *

После этого Артур не может уснуть. Наконец в пять утра он встает с постели, оставляя Имса одного, и садится на ранний автобус. Он проскальзывает в запертое здание, открыв его своей студенческой картой, зарывается в Бёзендорфер и, царапая свежий нотный лист, пишет фантазию для струн со звенящим сводящим с ума педальным тоном, который не отпускает мелодию. Нить безумия или хуже того — реальности, суровой отвратительной реальности, вторгающейся туда, где ей не место, в музыкальное полотно Артура, полотно пустых аккордов и дрейфующих звуков.

Спустя несколько часов сонный Артур играет свое творение и понимает, что написал его в форме сонаты, и это вовсе не струнный квартет, а сольное произведение для фортепиано.

* * *

Еще несколько дней — и это свершившийся факт: летом Имс едет в Рим на летнюю программу, которая, возможно — нет, наверняка, это же Имс, — превратится в годичное обучение в дивной итальянской оперной труппе. Вся консерватория уже в курсе; это переворот, первый в своем роде в истории школы, и все хлопают Имса по спине и ухмыляются ему, а тот ходит с выражением, колеблющимся между гордостью и поражением.

Все явно хотят знать, что это значит для Имса и Артура, но так же очевидно, что никто не хочет спрашивать. Это даже хорошо: кажется, они так и не договорились между собой. То Артур листает брошюры для аспирантов, конкурсов и стипендий в Европе, то говорит Мол о желании остаться в Бостоне, чтобы получить диплом после получения степени в исполнении художественной песни. А Имс говорит о том, что в ближайшие несколько лет хочет сохранить возможность для получения стипендий, однако затем через одного из своих школьных приятелей находит в Риме квартиру в длительную аренду. Они отдаются в руки судьбы, и никто не знает, будут ли они вместе в конце следующего года.

— Я мог бы жить в Монреале, — во время одной из репетиций предлагает Артур, — знаешь, отдать меня Макгильскому университету стало бы для моих учителей приглашением к суициду.

— Мы стали бы ужасом Канады, — соглашается Имс с резкой улыбкой, и на следующие десять минут между ними воцаряется мир. Это помогает пережить следующую песню, а за ней еще одну.

Ведь нет такого будущего, в котором они постоянно могли бы быть вместе, порой, поздней ночью рассуждает Артур. Если они оба станут артистами международного класса, придется много ездить, особенно в первые десять лет. Может, позже, когда станут старше, они будут готовы к этому — купят дом на юге Франции или что-то в этом роде, заведут лошадей или пчел. К тому времени они будут жить комфортно и смогут выбирать себе профессиональные занятия. Артур представляет себе эту жизнь для них, своего рода солнечную смутную далекую эру, где Имс носит бриджи, а Артур учится готовить что-то получше лапши быстрого приготовления. У них будет сад. Они будут трахаться в середине дня, может даже на концертном рояле Артура. И оба будут гениальными и знаменитыми — никто не назовет талантливым только Имса.

А до тех пор, думает Артур, прижимаясь к горячему телу Имса и закидывая руку ему на грудь, остается только упорно трудиться, выживать, карабкаться вверх. И ловить моменты, когда они вместе.

* * *

Артур исполняет свою фортепианную сонату на последнем уроке композиции в этом году. Доктор Кобб сразу комментирует, хотя вообще никогда этого не делает. Он сидит, скрестив ноги, и хмурится, словно пытаясь переварить услышанное.

— Это было... действительно тревожно, — удивительно точно изрекает он.

Артур снова садится за пианино и улыбается, потому что в устах доктора Кобба это абсолютно восторженный отзыв.

— При желании у тебя есть будущее в композиторстве, — тихо говорит ему доктор Кобб в конце последнего занятия.

На лице Артура появляется сомнение.

— Нет, я серьезно, у тебя есть голос, и есть что сказать. Надеюсь, в следующем году ты пройдешь продвинутый курс композиции.

Артур говорит что-то вроде:

— Да, возможно, посмотрим.

Но все, о чем он может думать в этот болезненный миг — не нужно добавлять сейчас еще одну переменную к его жизни, ведь следующий год и будущее снова и снова разветвляются в дерево возможностей, настолько сложных, что Артур не успевает отслеживать собственный путь; не может решить, какой из них быстрее всего приведет его обратно к Имсу, к тому тихому французскому домику с пчелами и садом и уверенностью в завтрашнем дне.

* * *

Ссора вспыхивает только когда Имс начинает собирать вещи. Откровенно говоря, до этого момента все было чудесно — едва ли не лучшие их совместные дни: много спонтанного секса, совместных обедов, смеха, перекуров и разговоров о программе концерта Имса.

Но с первой картонной коробкой словно щелкает выключатель, и внезапно они не могут перестать спорить ни о чем, о ерунде, которая раньше никогда их не беспокоила. Артур слишком долго принимает душ, Имс всегда опаздывает на репетицию, Артур каждый раз слишком быстро начинает какую-то песню, Имс без конца таскает носки Артура, когда у него кончаются чистые. Артур исправляет британские выражения Имса на американский английский, Имс подкалывает Артура по каждому поводу, пока тот не срывается. И все накаляется: Имс пренебрежительно относится к Артуру, а тот холоден и отстранен. То они слишком часто трахаются, то не трахаются совсем, или же секс не тот: Артур властен в постели, но только потому, что Имс слишком безынициативный. Имс слишком много флиртует со всеми, Артур слишком ревнив.

Как-то вечером, после очередной ссоры, они слоняются по квартире: Имс демонстративно упаковывает свои книги, а Артур мрачно пишет последнюю работу по теории музыки.

— Не забудь перевести счет за телефон на мое имя, — говорит Артур, хотя и не должен этого делать.

— Я не ребенок, — огрызается Имс, — не нужно меня учить.

— Отлично, — бросает Артур и на этом стоило бы остановиться. — Просто я не смогу изменить его после того, как ты уедешь, поэтому позвони и сделай это.

— Да, я знаю, — резко отвечает Имс, со стуком опуская стопку книг в коробку. — Я, как всегда, высоко ценю твою снисходительность, Артур.

— Я был бы снисходительным, если бы ты постоянно не забывал подобную фигню, — отвечает Артур, определенно понимая, что должен заткнуться сейчас, и зная, что это повод к новой ссоре, которая им совсем не нужна.

Однако Имс просто берет еще одну книгу и с тихим вздохом кладет ее в последнюю пустую коробку.

— Я знаю, что мы пытаемся облегчить это расставание, но, по правде сказать, не думаю, что у нас получается.

Артур с трудом сглатывает, чтобы избавиться от внезапного комка в горле, того странного печального комка, который возникает всякий раз, когда он сталкивается с фактом, что всего через несколько недель Имс уедет.

— Нет, — соглашается Артур, — не получается. — Он отворачивается от компьютера и смотрит на Имса, раздражающего и приводящего в бешенство Имса, который так печален и красив в полутьме вечера.

— Нам нужен план, — говорит Имс и задумчиво закрывает коробку. — Нужно поговорить об этом.

Разум Артура мгновенно восстает; разговор приведет к завершению, а завершение — к окончательности, к...

— Может, просто объявим перемирие, — предлагает Артур, — до окончания твоего выступления?

Имс смотрит на него, спокойный и невозмутимый. Артур не уверен, что именно тот видит, но что бы это ни было, оно убеждает его.

— Ага, — говорит он и тянется за рулоном скотча. — Ладно.

Артур встает, подходит, протягивает Имсу ножницы, чтобы разрезать ленту, а затем притягивает его к себе и целует в губы, щеки, в веки. Впервые за несколько недель они не торопятся, медлят, и только через несколько часов Артур, задыхаясь и смеясь, скатывается с Имса и думает, что перемирие — это блестящая идея, лучшая из всех, что у него были за последние годы.

* * *

Вся консерватория приходит на выпускной концерт Имса — по крайней мере, так кажется. Зал забит до отказа, преподаватели и студенты толкаются в поисках места, все знают, что этот вечер знаменует собой конец чего-то поистине великого — благословенного пребывания Чарльза Имса среди них. Возможно, сегодня в последний раз кто-то из них будет иметь удовольствие слушать его, не заплатив за эту привилегию, и последний шанс увидеть Артура и Имса на сцене.

Конечно, это совсем не похоже на то ужасающее выступление двухлетней давности. С тех пор они десятки раз выступали вместе, достаточно часто, чтобы Артур полностью изжил волнение, а Имс сократил свою разминку перед концертом до трех минут с пяти обычных. Большая часть закулисной болтовни связана с тонкостями концерта: какие песни будет петь Имс, когда они остановятся, чтобы перегруппироваться, нормально ли завязана «бабочка» Имса и есть ли у Артура мятные леденцы.

Мол, как всегда, сплошной комок нервов, несмотря на их спокойствие, она мельтешит между ними, бодро стуча каблуками, напоминая Артуру следить за темпом в Штраусе, а Имсу не бормотать в приветствии. Она даже непонятно зачем спрашивает, хорошо ли выглядит, взбивая свои кудри и проводя пальцем по наклеенным ресницам.

— Вы прекрасно выглядите, — говорит доктор Кобб, появляясь в дверях и тут же краснеет от смущения. — Ну, то есть... если вас вообще волнует мое мнение.

Мол никогда не отвергает комплиментов, хотя совершенно ясно, что она понятия не имеет, кто такой Кобб. Она выгибает бровь и кокетливо улыбается.

— Вы пришли что-то сказать...

Кобб ударяется плечом о дверной косяк, проходя в гримерку, нехарактерно неуклюжий, словно вдруг стал вдвое больше обычного.

— Э-э, нет, я просто подумал, — говорит он и снова сосредотачивается на Артуре. — Просто хотел пожелать удачи.

— Спасибо, — отвечает Артур, хотя понятия не имел, что Кобб вообще знает, что он играет для Имса. — Спасибо, что пришли, — продолжает он, потому что Кобб застыл на месте, засунув руки в карманы, словно ожидая чего-то еще.

— Да не за что, — пожимает плечами Кобб. — О, и еще... Я должен был передать тебе, что уже восемь часов.

— Начинаем концерт, — говорит Имс, энергично потирая ладони друг о друга, получая свой привычный заряд бодрости — адреналин от того, что в течение часа его, затаив дыхание, слушают сотни людей. — Что ж, дорогуша, давай ослепим их.

Артур беспомощно улыбается Имсу и забывает о Мол и Коббе. Он берет Имса за руку и сжимает ее, а затем наклоняется и быстро целует его на удачу. Они выходят за дверь и направляются к сцене, все еще держась за руки — в последний раз, может, сегодня в последний раз, и грудь Артура болит, в глазах щиплет. Звон аплодисментов отвлекает его, и он не выпускает пальцы Имса, когда тот ведет его к рампе: священному месту представления.

* * *

Когда играешь, время преображается, оно переходит в длинные медленные волны мысли, хотя голова работает быстрее, чем когда-либо. Между словами и ударами клавиш, между вдохами проходит целая вечность. Артур ощущает музыку потоком энергии, эмоций, времени, механики и души. Энергия зрителей ощутима, когда они действительно с ним — он, фортепиано и Имс, и каждая душа в зале одновременно.

Имс же — Имс как никто другой может соткать заклинание, но он — человек действия, и вовлекает публику в то, что делает на сцене, превращая их в своих верных союзников, тогда в их глазах он будет идеалом. После того, как они поклонились, Артур сел за инструмент, а Имс улыбнулся и кивнул в ответ на бурлящие аплодисменты своих коллег, Имс оглядывается на Артура и потрясенно хмурится.

— Он забыл ноты! — восклицает Имс с притворным ужасом, и публика смеется, присоединяясь к шутке. Имс снова расплывается в улыбке и машет рукой, отметая глупость, и Артур начинает играть Моцарта — музыка играет и смеется вместе с толпой.

Для менее образованного слуха Артура Имс всегда звучал чудесно, легко, идеально, но Артур знает, что сейчас Имс поет гораздо более отточено, чем Имс двухлетней давности. Его голос обрел новые резонансы, стал легче в своем более мягком динамическом диапазоне, и четче в дикции. Имс более мелодичный, изящный, смешной, более живой. Он легко справляется там, где раньше сражался, музыка вписывается в него, словно он рожден для нее. Имс слушает Артура больше, чем когда-либо раньше, время от времени кладя кончики пальцев на крышку рояля, словно желая ощутить вибрацию, соединяющую его с прикосновениями Артура. Первая половина программы — арии, Имс выучил много опер, готовясь к прослушиванию; они звучат вместе так же отлично, как Имс поет свои арии и речитативы.

Затем наступает короткий антракт, и они удаляются в гримерку, где Имс может попить воды, а Артур мысленно приготовится к грядущей лавине художественной песни.

— Нам нужно идти по ступенькам? — спрашивает Имс, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Нет, только если ты сам этого не сделаешь, — говорит Артур, мысленно пролистывая Форе(6).

— Шалун, — ласково говорит Имс. Артур поднимает голову в ответ на тон Имса и видит, что тот смотрит на него с редким беззаботным выражением лица. — Никто другой и никогда... — говорит он, но останавливается, когда его голос сипнет. Глотнув еще воды Имс качает головой; слишком много эмоций вредно для гортани — это факт.

— Я тоже, — говорит Артур, когда Имс успокаивается. — Нет, я тоже.

Именно в художественной песне они живут, их только двое, и гомон публики после антракта быстро переходит в затаенную тишину ожидания. Имс стоит, склонив голову, и когда Артур начинает играть, прежде чем поднять голову в традиционном сигнале готовности, раздается легкий шелест бумаги. Впрочем, это есть в программе: Артур должен сыграть сольное интермеццо Брамса в качестве вступления к песенному циклу. Имс настоял.

Они переходят из Брамса прямо к песням, и по какому-то странному невысказанному правилу публика, кажется, знает, что нельзя аплодировать, когда они перетекают из песни в песню, а после в песенный цикл без формы, где все их любимые композиторы: Брамс, Шуман, Вольф и, конечно же, Шуберт. Тема — железо, сталь; любовь подобна металлу, она будет плавиться, гнуться и ломаться, и все же выдерживать веками.

Артур кусает щеку, чтобы не выдать своих эмоций, когда они доходят до конца и переходят на французский — единственную французскую песню в программе(7). Форе, возможно, сентиментален, очевиден, преувеличен, но то, как поет Имс — и, как нескромно думает Артур, он играет, — в контексте программы в целом выворачивает наизнанку, ошеломляет, потрясает. Это песня о прощании, о том, как уходят искать новые горизонты, о тех, кто остался позади, плача в кильватере огромных лодок, оставляющих за собой пену. Сам Артур не плачет — он уже слишком далеко зашел для этого, — но в наступившей тишине он слышит несколько всхлипываний из зала, прежде чем аплодисменты взрываются грохочущей волной, громче, чем даже самая громкая нота Имса.

Они кланяются, снова и снова. Имс машет в сторону Артура, чтобы его признали отдельно, а затем Имс указывает на своего учителя в зале, и на Мол. Ей посылает несколько поцелуев, что смешно и чересчур, но публика продолжает хлопать, даже когда Артур идет к кулисам, а Имс следует за ним, сопровождаемый ревом на бис.

Они смотрят друг на друга во внезапном мраке за кулисами и улыбаются, потные и возбужденные, и Имс говорит: «Готов?» а Артур отвечает: «Как никогда», — и Имс, как сумасшедший, повязывает вокруг головы красный пятнистый платок, берет фехтовальную рапиру, снимает пиджак и галстук и расстегивает рубашку.

— А-р-р, — говорит он, сияя, и целует кончик носа Артура, прежде чем вытолкнуть его на сцену. Когда Имс выходит в полном пиратском облачении, публика сходит с ума, в основном орут его коллеги-певцы, а Имс расхаживает взад и вперед, несколько раз размахивая мечом.

Артур не закатывает глаза, а сразу переходит к фортепианному вступлению, которое дает Имсу лишь пару тактов, чтобы перестать позировать публике и начать петь похотливым вкрадчивым голосом о том, что он король пиратов(8). Ария полна нелепых рубато и ритардандо, но Имс в основном не трогает Артура, когда кружит вокруг пианино, ревет, размахивает мечом и смеется злым непристойным смехом.

Во время музыкальной интерлюдии Артура Имс прыгает в зал и задирает певцов, некоторые, смеясь, отбиваются, а публика аплодирует. Он вскакивает обратно на сцену, чтобы положить конец бесконечной импровизации Артура (которого все равно никто не слушает) и поет следующий куплет, расстегивая рубашку, под усилившийся гул и свист студентов. Во время следующей интерлюдии он ловит вторую «саблю», брошенную из-за кулис Мол (которая после этого спешит уйти на место), и делает несколько нелепых трюков, пародируя Хайленд, а затем бросает мечи.

Есть и третий куплет, еще более нелепый, а потом наступает очередь Артура, когда Имс поворачивается к нему и передает один из мечей. Артур фехтует в течение нескольких тактов, продолжая играть, перебрасывая меч из руки в руку по мере необходимости, и толпа окончательно сходит с ума. Выбегает Мол и вовремя садится за рояль, чтобы Артур успел вскочить со скамейки и вступить в настоящую сценическую схватку с Имсом: рапиры лязгают, Имс маниакально ухмыляется ему, а у Артура кружится голова от всего этого веселья.

Все заканчивается, как и должно — король пиратов Имс побеждает своего выскочку-пианиста, и Артур смиренно садится на скамью, чтобы закончить арию, пока публика кричит, свистит и топает ногами восторгаясь предпоследней затяжной нотой Имса. Артур кошмарно лажает на последнем аккорде, но из-за шума его явно никто не услышал. Они с Имсом кланяются, держатся за руки и обнимаются, снова кланяются, и вообще все как с Рахманиновым, только лучше, ведь рядом Имс, и хуже, потому что это в последний раз, и Артур сжимает Имса в еще одном яростном объятии. Они обнимаются, смеются и шатаются от радости и страха, пока консерватория прощается.

Продолжение в комментариях

@темы: NC-17, translations

---

Музыкальное АУ, шестая часть "Ты неотразим"

[hirasava]

Название: Ты неотразим
Переводчик: hirasava
Бета: ElenaAlexBu
Оригинал: by toomuchplor Irresistible You
Серия: Steinway!verse
Размер: мини, 2212 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: романс, АУ, PWP, флафф
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Артур наконец-то замечает результаты тренировок Имса в спортзале.
Примечание/Предупреждения: Шестая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen, вторая Между нотами, третья тут Во-первых, не навреди, четвертая Er, der Herrlichste von Allen, пятая часть Wer reitet so spat


Имс выходит из душа и, наклонившись к зеркалу, тщательно бреется одноразовой бритвой. На дворе субботнее утро, и он ещё ничего не успел сделать, а значит, это лучшее утро на свете. Ему даже хватило смелости украсть у Артура дорогущий гель для душа и шампунь, и теперь от него приятно пахнет Артуром.

Артур проходит мимо открытой двери ванной, голова его опущена, в одной руке газета, а в другой — исходящая паром кружка кофе. Он безупречно одет — по мнению Артура, именно таким должно быть идеальное субботнее утро. Имс слегка улыбается, Артур замечает это и улыбается в ответ. Поскольку Имс не слишком обращает внимание на звук шагов Артура, он удивляется, когда, подняв голову, снова видит в дверях Артура, без кофе и газеты — тот просто стоит в дверном проеме.

Он стоит и смотрит на Имса.

Поначалу кажется, будто Артур хочет что-то спросить, например: «Ты выпил последние сливки?» (да) или «Ты разве не обещал вынести мусор?» (нет), или «Ты снова брал мой гель для душа?» (определенно, нет). Но выражение лица Артура мгновенно меняется с вопросительного на что-то мягкое, небрежное и задумчивое.

Имс растерянно смотрит на него и вытирает лицо полотенцем.

— Я что-то пропустил? — спрашивает он и проверяет в зеркале, не осталось ли на подбородке крема для бритья.

Артур продолжает пялиться, что совсем на него не похоже. Он редко теряет дар речи — можно сказать, никогда, особенно если есть за что отругать Имса. Взгляд Артура сфокусирован на левой руке Имса. Он опускает голову. Рука вроде выглядит обычно — довольно подтянутая и мускулистая, ведь он трижды в неделю посещает спортзал. (Артур по этому поводу говорит: «Ты и так уже ходячий секс, какой в этом смысл?», а Имс неизменно отвечает: «Смысл не в этой ерунде, я просто хочу быть здоровым, физически активным и все такое прочее».)

Артур сглатывает, и его взгляд проводит почти осязаемую линию по плечу Имса, снизу вверх, к спине.

— О, — тянет Имс, смотрит на себя в зеркало и слегка демонстративно выгибается. — А я думал, что уже и так достаточно горяч. Ты что же, сменил пластинку?

— Иди сюда, — отвечает Артур сухим, скрипучим и низким голосом, — немедленно, — и сам уже движется и встречает Имса на полпути, обнимает его, хватается за плечи, сжимает и гладит по спине. Имс все еще влажный после душа, и свежая и тщательно выглаженная рубашка Артура намокает в тех местах, где они прижимаются друг к другу. Однако — чудо из чудес! — Артур, кажется, не замечает или ему вообще наплевать. Его губы находят рот Имса, он прижимает его спиной к стене ванной и просто… лапает — бесстыдно, жадно и распущенно, длинные сильные пальцы пианиста гладят кожу Имса, с силой впиваясь в мышцы под ней. Имса так поражает происходящее, что он замирает с поднятыми руками, словно сдается полиции. Он и правда не знает, чем вызвал это нападение (хотя даже и не думает жаловаться); Имс в жизни не видел Артура таким — эту напряженную голодную требовательную сторону, и куда только делась застенчивость и нерешительность перед лицом собственного смятения и податливости Имса.

Мозги у Имса проясняются лишь на мгновение — это же Артур, и если он хочет прижать Имса к стене, погладить его мускулы и поцеловать в губы, то Имсу, черт побери, следует успокоиться и наслаждаться.

Вот только у Имса не слишком выходит пассивная роль, он не может просто стоять и наслаждаться моментом, особенно когда понимает, что сейчас они займутся сексом, а это — Имс берет свои слова обратно — воистину прекрасное субботнее утро. Он обнимает Артура за плечи и слегка толкает — раз, другой, и Артур реагирует еще безрассуднее, даже уступая. Имс на пробу снова толкает, и Артур отвечает голодным довольным возгласом. Имс мельком прикидывает, как затащить его в спальню, но Артур, хоть и уступчив, не соглашается. Имс заталкивает его глубже в ванную комнату и разворачивает к стене меняясь местами, Артур продолжает целовать, ощупывать и прижимается к Имсу всем телом.

Имс забивает на все и беспорядочно, прямо тут не сходя с места, раздевает Артура. Наполовину расстегнув рубашку, он переходит к брюкам, расстегивает ширинку, а затем просто и без реверансов стягивает брюки и трусы Артура, чтобы его освободить задницу для удобного захвата, а член — для поглаживания. Артур цепляется — иначе и не скажешь, — он цепляется за Имса, тяжело дыша, румянец с шеи растекается по груди, исчезая под полузастегнутой рубашкой, которая липнет к коже, намокнув из-за Имса.

Кажется, сейчас не время задавать вопросы, но внезапно Имс осознает, что не знает, что делать дальше. Артур, конечно, все равно ему не ответит — зрачки у него расширены, губы красные, распухшие, и беззвучно что-то бормочут, когда Имс целует его в шею и ласкает зад. Имса сжигает странное беспокойство — он боится напортачить и разрушить это волшебство. Артур… Артур сейчас удивительный, потрясающий и пьянящий, и последнее, что Имсу хотелось бы сделать — случайно спугнуть этого податливого и жадного Артура и вернуть угрюмого и разочарованного.

Имс отстраняется. Если Артур хочет, чтобы им командовали, уж с этим Имс справится. Он сдергивает с Артура рубашку, которая соскальзывает с одного плеча, и разворачивает, толкая вперед, пока тот не оказывается перед пустым полотенцесушителем. Высота подходящая, поэтому Имс хватает Артура за руки и перекидывает их через стойку.

— Стой, — говорит он, и хотя Имс ожидал сопротивления, Артур просто выдыхает. Вообще-то, он почти намертво прилипает к полотенцесушителю, свешиваясь с него. Опускает голову, дрожит, и Имсу кажется, что, возможно, он все-таки не ошибся.

Имс опускает голову и с удивлением замечает на своих бедрах полотенце, наброшенное после душа. Он быстро сдергивает его, а затем всем своим обнаженным торсом прижимается к едва прикрытой спине Артура.

Артур с силой подается назад, нетерпеливо вздыхая.

Имс жестко прижимает его к стене, и Артур обмякает.

— Так и стой, — командует Имс, и Артур — Артур! — подчиняется. У Имса голова идет кругом, он, едва стоя на ногах, отступает и суетливо шарит по маленькой стойке в ванной. Где-то здесь была новая бутылка смазки, он ведь так и не удосужился убрать ее, когда несколько дней назад принес из магазина. Имс хватает ее и поворачивается к Артуру — тот все еще крепко держится за полотенцесушитель.

Имс гладит руку и пальцы Артура, покусывает затылок, верхний позвонок, узкие крылья его плеч — все самые потрясающие места Артура, которые Имсу никогда не надоест любить.

Артур так тих и спокоен, что на миг у Имса возникает параноидальная мысль, что его уже нет рядом, и он просто куда-то вышел.

— Все хорошо? — бормочет Имс, касаясь изгиба шеи Артура.

Артур кивает, его трясет, глаза закрыты, и Имс вдруг замечает, что тот кусает губы и до белых костяшек впился пальцами в полотенцесушитель.

— Ты хочешь этого? — Имс не уточняет чего — желания Артура кристально ясны. Откровенно говоря, Имс ведет себя как мудак, потому что ему нравится смотреть, как Артур дрожит и ждет.

Но Артур не хмурится и не раздражается — просто снова кивает и неровно выдыхает, раздвигая ноги и немного напрягаясь.

Имса не нужно просить дважды.

Обычно, входя в Артура он очень осторожен. Не нервничает, просто… внимателен. Даже учтив, можно сказать. Но сейчас, когда Артур так беспрекословно подчинился ему, Имс импульсивно решает послать учтивость в жопу и просто ломится вперед, толкаясь в Артура долгим неумолимым движением.

Артур ахает и хватается за полотенце, но совсем не возражает — просто выгибается, а затем полностью открывается.

Имс осторожно одной рукой обхватывает его грудь, напрягая мускулы, а другой — придерживает бедра.

В протяжных, жестких выпадах, которыми он трахает Артура нет ни капли нежности, и тот принимает, подставляясь ещё сильнее. Вскоре полотенцесушитель скрипит, а гипсокартон с одной стороны покрывается крошечными трещинками, но не ломается.

Артур, который почти весь процесс тяжело дышал, теряет свое стоическое молчание. Сначала он пытается заглушить себя — прижимается открытым алым ртом к предплечью и кричит в него, — но Имс не сбавляет темпа, и тогда Артур, кажется, забывает о контроле. Он поднимает голову и начинает все громче и громче стонать и ругаться. Имс всегда слегка слетает с катушек, когда Артур начинает по-настоящему шуметь, вот и сейчас так. Он сильнее хватает Артура и врезается в него так яростно, что правая сторона полотенцесушителя с визгом и треском все же сдается, и Артур оступается.

Но Имс хватает его, крепко прижав к груди. Артур быстро опирается на стену, пыль от гипсокартона прилипает к коже возле запястья, к внешней стороне ладони и влажным частям рубашки.

— Хочешь кончить? — спрашивает Имс, все еще толкаясь, теперь еще быстрее. Артур не может сам, по крайней мере сейчас; он слишком занят, удерживая себя в руках, пока Имс трахает его крепко и глубоко.

Артур… Артур неожиданно отрицательно качает головой.

Имс не знает, что ему делать, кроме как продолжать трахать Артура, тем более что он быстро перестает что-либо соображать. Ванна по-прежнему заполнена паром, и это так перекликается со шлепками кожи о кожу и грубыми громкими криками Артура. Артур, кажется, в порядке, ему хорошо, даже очень — он однозначно наслаждается. Имс, конечно, не собирался брать бразды правления на себя, командовать и приказывать Артуру что-либо делать, он не такой.…

Вот только, кажется, он кончит, и произойдет это очень и очень скоро.

— Кончай, — приказывает Имс Артуру, его голос звучит грубо и странно даже для него самого.

И Артур делает это, сразу же, даже не прикоснувшись к себе.

Его руки опадают и расслабляются, он обмякает в крепких объятиях Имса, которому приходится прижать его к стене, чтобы дотрахать, неглубокими, но быстрыми и неистовыми толчками. Артур просто принимает его, сглатывает и задыхается, опуская голову от облегчения. Имс прячет лицо в на плече Артура, ощущая, как тот сжимается и слегка опирается о него — такой великолепный под ним, — и кончает, а Артур уступает, расслабляется и как-то ошеломленно улыбается.

— И что, — выдыхает Имс, все еще лениво двигая бедрами, переживая остатки оргазма, — за нахрен это было, блядь?!

Артур, судя по всему, совсем готов, прижимается щекой к штукатурке и стоит на ногах только благодаря Имсу, удерживающему его.
— Не знаю… Обычно меня это не… не особо заводит. Ну, там, здоровенные качки, все такое.

— Мой член в твоей заднице не согласен с тобой, — говорит Имс, лукаво улыбается, и в последний раз толкается в него, пока совсем не опал. Артур подается назад и скупо улыбается. — Теперь мне снова придется принимать душ, бесстыдная шалунья, а ты сейчас отрубишься и толку от тебя не будет еще нескольких часов.

— М-м-м, — блаженствуя, бормочет Артур, нисколько не раскаиваясь. — Плюс полотенцесушитель, мы полностью его сломали.

Имс отодвигается, оттаскивает Артура от стены и, прежде чем отойти, убеждается, что тот твердо стоит на ногах.

— Залог на случай порчи имущества мы, считай, профукали, — говорит Имс, направляя Артура в спальню, осторожно расстегивая рубашку и слегка подтягивая брюки. — И все из-за твоей нездоровой одержимости моей разрушительной мужественностью.

— Ага, — соглашается Артур. Когда они добираются до спальни, он падает на кровать и почти сразу отключается.

Позже он будет стесняться и ворчать по поводу произошедшего, краснеть и раздражаться, когда Имс примется намекать на этот эпизод и спрашивать, уж не хочет ли Артур надеть ошейник или называть Имса «сэр». Однако сейчас Артур чудный, улыбчивый, расхристанный и красивый.

Имс выключает свет, выходит из комнаты и возвращается в душ. Возможно, сегодня он найдет время заглянуть в спортзал.

@темы: NC-17, translations

---

Музыкальное АУ, пятая часть "Wer reitet so spat"

[hirasava]

Название: Wer reitet so spat
Переводчик: hirasava
Бета: ElenaAlexBu
Оригинал: by toomuchplor Wer reitet so spat
Серия: Steinway!verse
Размер: мини, 3959 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Артур/Имс
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс АУ
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: — Что тебе говорил Майлз? — напоминает Имс, чувствуя, что победил, хотя Артур продолжает сопротивляться. — Время от времени необходимо выходить из репетиционной, если надеешься понять, чем ты должен быть... Боже, я в стельку пьян.
Примечание/Предупреждения: Пятая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen, вторая Между нотами, третья тут Во-первых, не навреди, четвертая Er, der Herrlichste von Allen

Название фика - это строчка из "Лесного царя" и переводится, как "Кто скачет, кто мчится".

"Мерола Опера" - программа в Сан-Франциско, которая поддерживает лучшие молодые оперные таланты.



Консерватория в феврале никогда не затихает. Даже сейчас, в ночь субботы, в богопротивные три часа утра, когда Имс заворачивает за угол к студенческой комнате отдыха, он слышит кларнет, скрипку, несколько пианино и треньканье студенческой микроволновки, которая сигнализирует об окончании готовки всего, что пожирается в три часа ночи в февральскую субботу.

Конечно, Имс не репетировать пришел. Он певец, а не обсессивно-компульсивный инструменталист. Кроме того, пение в его нынешнем состоянии было бы ужасной идеей: горло немного дерет от криков и курения, и вокально еще не отошло от заключительного гала-концерта. К тому же он едва стоит на ногах после бесчисленного количества кружек пива, выпитых им с актерами оперной труппы.

Нет, сейчас Имсу нужна только заявка на жилье для молодого артиста «Меролы»[1], которую он заполнил лишь наполовину и бросил в своем студенческом шкафчике. Имс бесконечно гордится собой, что вообще вспомнил об этом, тем более когда он такой бухой. Певцы закрыли студенческий паб и с пьяными нежностями распрощались друг с другом. Оставшись в одиночестве, Имс притормозил, чтобы курнуть после нескольких недель, когда пришлось почти завязать, а затем внезапно вспомнил о заявлении в своем шкафчике.

Он чувствует себя таким взрослым и веселым, шарит по карманам в поисках ключей и делает все возможное, чтобы не споткнуться о собственные ноги, шагая через студенческую комнату прямиком на территорию аспирантов.

— О, привет, — говорит Артур, и внезапно жалкая фигура, караулящая микроволновку, материализуется в милого трудоголика-парня Имса. — Что ты здесь делаешь в такое время?

— Тебя ищу, — усмехнувшись, импровизирует Имс, направляясь к Артуру и надеясь, что его резкая смена курса не слишком очевидна. — Ты просто псих — так и знал, что найду тебя где-то здесь, бренчащего и изводящего себя до смерти.

— Или, ну, знаешь, — отвечает Артур, открывая микроволновку и извлекая пластиковый контейнер, — поедающего глутамат натрия и более-менее съедобные заменители со вкусом мяса. Полуночный перекус, диетическое меню.

— Я бы предложил тебе чего-нибудь на вынос, но боюсь, в такое время нам подсунут что-то еще ужаснее, — говорит Имс, подходя ближе, чтобы помочь Артуру открыть крышку. Таинственное содержимое пахнет соевым соусом. Желудок Имса рычит, выражая собственное мнение в отношении полуночного перекуса, но Имс игнорирует его. Он берет коробку и откладывает ее в сторону, а затем прижимает Артура к покосившемуся столу и несколько раз целует в качестве приветствия. Последние недели они практически не виделись, настолько поглотила Имса опера. Прошло много времени с момента последней ночевки у него Артура, а нормально они не разговаривали и того дольше.

Однако, честно говоря, когда Имс засовывает руку под видавшую виды футболку Артура с эмблемой «Лагерь пианистов 1994 год», первым на ум ему приходит совсем не разговор.

— Имс, — бормочет Артур в губы Имса. — Что ты...

— М-м, нет, — отвечает тот и второй рукой обхватывает затылок Артура, чтобы не дать ему сбежать, когда целует его снова. Артур сопротивляется примерно секунды две, а затем издает звук, который, вероятно, должен означать раздражение, но вместо этого — сплошное горячее согласие, и уже через миг засовывает руки в задние карманы джинсов Имса и забрасывает на него ногу. В конце концов именно Имс неохотно отступает, но Артур тянется за ним, его длинные руки и ищущие губы жаждут теплой, разгоряченной кожи. — Поехали домой, — предлагает Имс, — возьмем такси, езжай со мной домой.

Артур смущенно моргает и наклоняет голову набок, словно забыл о существовании окружающего мира. Возможно, так и есть. Бог его знает, сколько он проторчал здесь без Имса, который напоминал бы ему о необходимости есть, спать и дышать свежим воздухом.

— Мне нужно еще кое-что сделать, — говорит он. — И ты пьян.

— Это очень похоже на упреки, — веселится Имс. — Я бы тебе больше поверил, если бы не чувствовал, как ты лапаешь мою задницу, пупсик.

— Просто загляни на минутку в репетиционную, — предлагает Артур.

— Нет, — отказывается Имс, смеясь при виде упрямо вздернутого подбородка Артура. — Или ты едешь со мной, или этой ночью довольствуешься сольным выступлением.

— Ну да, — ухмыляется в ответ Артур, — ведь так трудно снять штаны. Серьезно, мне нужно кое-что сделать, но... пошли ко мне в репетиционную и просто...

Но Имса заклинило — теперь, когда появилась реальная возможность увидеть Артура в своей постели, в противовес ужасающей альтернативе поспешной и слишком короткой дрочки у двери репетиционной... Имс лучше останется один и будет спать на своей широкой, пустой постели, положив рядом с подушкой пижамную рубашку Артура.

(Пижама больше не пахнет Артуром. Прошло слишком много времени.)

— Утром я приготовлю блинчики, — умасливает Имс. — И у меня есть немного дармовых кофейных зерен, которые мне дали в магазине на пробу, а значит, будет свежий кофе, и ты сможешь с утра пораньше почитать газету.

Артур резко вытаскивает руки из джинсов Имса и опускает голову ему на грудь. Вздыхает и стонет от досады.

— Имс, — говорит он, — не... Боже, дело не в том, что я не хочу.

— Что тебе говорил Майлз? — напоминает Имс, чувствуя, что победил, хотя Артур продолжает сопротивляться. — Время от времени необходимо выходить из репетиционной, если надеешься понять, чем ты должен быть... Боже, я в стельку пьян, и совершенно не соображаю, что пытаюсь... — и он отказывается от слов — легко касается пальцами подбородка Артура и заставляет смотреть на себя, а затем целует пухлые губы. — Артур, поехали со мной домой, — повторяет он. — Пожалуйста.

— Я буду очень зол, если приеду, а ты вырубишься до того, как мы... — дверь со скрипом открывается и они смущенно отскакивают друг от друга с видом «нет, мы не обжимаемся у микроволновки» и кивают проходящему мимо студенту.

— Ну, чтобы уж совсем наверняка, — говорит Имс, едва горизонт снова чист, и опять крепко прижимает к себе Артура, — мы могли бы перепихнуться у тебя в репетиционной, а затем поймать такси.

— Нет, — теперь уже отказывается Артур, и ерошит волосы на затылке Имса своими крепкими пальцами, дьявольски ухмыляясь, — я прослежу, чтобы ты не заснул.

***

— Ну, я же не знал, что ты придешь, — с порога оправдывается Имс, прежде чем Артур успевает высказаться о состоянии квартиры Имса: гора посуды в раковине, грязная одежда, и белье на полу, и разбросанные повсюду книги.

— Ха, — вместо этого говорит Артур, — так я и знал, что не ради меня ты пришел в консерваторию посреди ночи. — И хотя это немного обидно, Артур не может подавить улыбку, когда отпихивает ногой полотенце, чтобы пройти на кухню. — Пожалуйста, скажи мне, что твоя спальня не в столь отвратительном состоянии.

— Там полный порядок — обитель романтики и чувственной атмосферы.

— Даю тебе тридцать секунд, чтобы выкинуть из кровати все барахло и грязную посуду, — командует Артур, не купившись на это. Он садится на край стола и выгибает бровь. — Двадцать семь... двадцать шесть...

Имс тратит еще две секунды на дерзкий взгляд, а затем несётся в спальню, чтобы убрать самый явный бардак. Спальня действительно в менее плачевном состоянии, чем остальная квартира, главным образом потому, что он в ней почти не бывал, если не считать пару часов сна, которые удалось выкроить во время оперного марафона. В основном там всего лишь разбросанная одежда и пустые коробки из-под еды на вынос, да пара пивных бутылок и выпуск «GQ» с моделью, которая достаточно похожа на Артура, чтобы соответствовать целям Имса в его одинокие ночи. Постельное белье скомкано и нуждается в смене, но тут уж ничего не поделаешь. Вероятно, утром Артур в любом случае озадачит Имса этим вопросом и не успокоится, пока не добьётся своего.

— Готов или нет? — говорит Артур, стоя в дверном проеме, и Имс поднимает голову, отрываясь от крайне сумбурного застилания кровати, и видит, как Артур стаскивает свою поношенную футболку и расстегивает пуговицу на джинсах. Он весь — воплощение растрепанности и угловатости; худощавый резной торс, линии сильных предплечий и скрытых, гладких дельтовидных мышц — результат долгих часов, проведенных за инструментом.

— Я никогда не бываю полностью готов, — слегка ошеломленно отвечает Имс. О Господи, модель «GQ» даже рядом не стояла с Артуром. — И если ты хочешь просто... продолжать в том же духе — я не против.

— О, да, — поведя бедрами, говорит Артур, самокритично ухмыляясь. — Я со своим умопомрачительным телом в тренажерном зале...

— Нет, не торопитесь, — перебивает его Имс, устраиваясь на кровати так, чтобы иметь лучший обзор на Артура.

Артур колеблется, цепляясь большими пальцами за пояс; он отводит взгляд, и по его груди ползет медленный румянец. Смущается, бедняжка. Имс так и не определился, боится он или затаив дыхание ждет того дня, когда Артур наконец поймет, насколько он красив, но на данный момент есть простое решение, которое избавит Артура от неловкости.

— Медленно шними платье, — произносит Имс с сильным акцентом, засунув руку за голову. — Обер`нись.

— Ты что, серьезно цитируешь «Правдивую ложь»? — говорит Артур, и его румянец исчезает.

— Тепер`ь танцуй для меня, — лениво приказывает Имс, вертя пальцем в воздухе.

Артур ожидаемо бесится, но повинуется, слегка неосознанно покачивая бедрами, когда стягивает с себя джинсы и нижнее белье, а потом разворачивается и трясет перед Имсом задницей.

Но саркастический стриптиз — все равно стриптиз, поэтому Имс расслабляется и наслаждается шоу. Артур не осторожничает, не стесняется своего тела, но все равно достаточно молод, чтобы такого рода эксгибиционизм либо разыгрывался в шутку, либо выполнялся машинально и непроизвольно. Артур не хвастается и не пытается что-то доказать.

(Имс предполагает, что это остается на долю его музыкальных выступлений.)

— Ты же там не заснул? — интересуется Артур, оглядываясь через плечо, и вылезает из трусов, которые болтаются у лодыжек.

— Ни в коем случае, — отзывается Имс. Он не страдает неуверенностью Артура и не обременен даже каплей стыда, поэтому радостно теребит себя через джинсы, убедившись, что Артур отчетливо видит контур его члена. — Просто интересно, потеряю ли я свой страховой депозит, если установлю шест в спальне.

— Похоже, какое-то подобие шеста у тебя уже есть, — подняв бровь, говорит Артур, глядя на демонстрацию Имса.

— Точно, — отвечает Имс, расстегивая джинсы и освобождая себя. — Так и хочется взять и...

— Пожалуйста, не заканчивай это предложение, — призывает его Артур, фыркая и прикрывая глаза. — Просто... Господи, разденься уже.

— Хочьещь медленно или... — говорит Имс с ужасным французским акцентом, но все равно раздевается, потому что жаждет ощутить Артура ближе, и хочет его здесь и сейчас.

Артур растопыривает пальцы и опускает руку, разглядывая Имса.

— Черт, когда ты успел сделать новые татуировки? — удивляется он и, конечно же, соблазняется видом Имса — обнаженного и стоящего на коленях на кровати. Он прыгает на него, садится верхом и водит своими узкими пальцами по животу, до того места, где вьется свежая татуировка — чуть выше левой грудной мышцы.

— Хм, пару недель назад, — Имс выгибается от прикосновений. — Господи, Артур, как я скучал по твоим рукам. Не останавливайся.

— Это всадник из «Лесного царя?» — спрашивает Артур, нежно очерчивая темные контуры кончиками пальцев, хотя татуировка уже зажила. — Имс, это пиздец как жутко.

— Совсем не жутко, — отвечает Имс, глядя вниз на рисунок и снова отвлекаясь на красоту рук Артура, касающихся его кожи. — Это эпично. И символично из-за...

— Это для меня? — Артур задает один и тот же вопрос каждый раз, когда Имс делает новую татуировку. Он улыбается и зажимает сосок Имса. — А я тут кто, лошадь? Ты едешь на мне в безопасное место?

— На тебе я поехал бы куда угодно, — выдыхает Имс, дрожит и корчится под руками Артура. — Боже, как же я рад, что ты здесь, Артур, прошло слишком много времени.

— Тебе лучше замолчать, — отвечает Артур, наклоняется вперед и услужливо накрывает его рот своим собственным. — Завтра ты будешь мрачнее тучи, когда вспомнишь, как болтал всю эту фигню, пьянь болотная.

— Нет, — протестует Имс, целуя Артура в ответ, — я серьезно, каждое мое слово — правда. Твое место в моей постели, ты должен быть здесь: голый, на мне, ох, ебать, Артур.

— М-м, погоди, я думал, что в маленькой фантазии, которую ты нанес себе на сиську, ты верхом на мне, — говорит Артур, отстраняясь и совсем не нежно и не игриво треснув его по груди. — Ты вообще следишь за разговором?

— Ты этого хочешь? — Имс приподнимается, пытаясь вернуть себе губы Артура. — Я могу. Могу быть сверху.

— Ух ты, — говорит Артур, откидываясь назад и грациозно уклоняясь от Имса. — Да ты совсем бухой.

Имс откидывается назад и, смеясь, несколько раз подпрыгивает вместе с Артуром, подбрасывая его и наслаждаясь прикосновениями бедер Артура к нему, небольшой тяжестью и тем, как Артур удерживает баланс и улыбается ему.

— Я могу трахать и пьяным, — настаивает Имс. — Видишь?

— Да, — соглашается Артур, ловя запястья Имса и зажимая их у него над головой, — но еще больше тебе нравится, когда трахают тебя вот в таком положении.

Имс невольно тяжело выдыхает; его очередь краснеть.

— Да, — тихо говорит он, — да.

Они еще не пробовали такого. Это достаточно легко, пока Имс просто стоит на коленях над Артуром, позволяя ему водить пальцем, целовать Имса и бормотать поощрения; нетерпеливый член Артура, скользящий по бедру Имса; мягкий выдох Артура, шепчущего над шеей и ухом Имса... Но затем Имс должен сесть на пятки, и это сложнее, чем когда-либо казалось у Артура, балансируя, не торопясь и находя правильный угол. Мышцы бедер Имса дрожат, сердце стучит, а его лодыжка изогнута как-то неправильно, поэтому приходится снова остановиться, смущенно извиниться, передвинуть ноги и начать все сначала.

— Эй, эй, — говорит Артур и его большая ладонь ложится на поясницу Имса, — это будет так хорошо, Имс, ты выглядишь просто потрясающе, только позволь мне, — и он спокойно перехватывает свой член, отбрасывает неловкую руку пьяного Имса, и все становится проще. Имс держится обеими руками за крепкие, хотя и узкие, плечи Артура, чувствует, как член Артура влажно, легко и ласково касается его задницы, и вдруг все проще простого — только гладкая длина Артура и гравитация, творящая чудеса, и Имс наклоняет голову вперед и стонет, потому что Артур, как обычно, прав. Это так хорошо.

Артур свободной рукой водит вверх и вниз по члену Имса, и это совсем неправильно, ведь он должен быть конем, но Имсу все равно, ему вообще плевать.

— Да, все хорошо, — бормочет Артур, — вот так, уже почти все, ты молодец, тише, да. Все хорошо, детка, вот так, вот и все.

Имс мог бы поклясться, что еще двадцать минут назад не был настолько пьяным, однако сейчас в голове плывет, в ушах звенит, а на ясное мышление можно и не надеяться — да он, честно говоря, и не стремиться к этому. Имс просто покачивается, пытается снова сесть на пятки, задыхается от того, как крепко стоит член Артура внутри него и насколько это бесстыдно. Имс, когда был на месте Артура, и не думал, какие необходимы координация и сноровка, чтобы сохранять равновесие, а ведь еще нужно найти ритм, даже когда Артур изгибается и задыхается под ним, сжимает задницу и бедра Имса и наконец обхватывает ладонью его член и надрачивает, оттягивая крайнюю плоть и размазывая большим пальцем влагу.

— Ты тяжелый, — говорит Артур, пробуя толкнуться пару раз и задыхается от усилий поднять вес Имса своим тщедушным телом.

— А ты как всегда прямо сама тактичность, — бросает в ответ Имс, криво улыбаясь, несмотря на все фейерверки, вспыхивающие у него в мозгу. — Перестань пытаться перехватить инициативу, ты ужасно властный пассив, даже когда вообще-то и не снизу.

Артур открывает рот, собираясь ответить, но к счастью передумывает что-либо говорить, когда Имс несколько раз медленно и устойчиво двигает бедрами. Это ошеломляет, и чересчур. Черт его знает, как Артур постоянно это делает, это... Имс не может, он... но Боже, это замечательно, даже если уже слишком. Имс нагоняет это чувство, шлифует и понимает, что сначала наклоняется вперед и кладет ладонь Артуру на грудь, затем откидывается в другую сторону, позволяя члену Артура сладко и резко ударить по этому идеальному местечку, даже если от этого у Имса голова кругом и странно скребет внутри, словно все более возрастающий зуд — пусть скребется еще... боже, какой ужасный способ это выразить, но... о, Боже, это правда.

Имс отталкивает руку Артура от своего члена, потому что хочет, чтобы это не кончалось и длилось как можно дольше.

— Я сделаю все возможное, — напряженным голосом соглашается Артур, ведь Имс, должно быть, озвучил это — частично или полностью. — Но, черт возьми, Имс... ты так сексуально выглядишь.

— Тогда закрой глаза, — советует Имс, он скачет на Артуре, трясясь и задыхаясь, теперь уже поймав равновесие. Жестко и быстро на пару головокружительных мгновений, а после снова заставляет себя замедлиться. — Ты совершенен, как ты можешь быть таким долбанным совершенством?

— Заткнись, твой голос... — говорит Артур, закрывая рукой глаза. — Ты и твой дурацкий голос, не... ох, блядь, Имс, Боже, остановись на секунду.

Имс замирает, позволяя Артуру взять себя в руки и любуется видом перед собой: распростертый и блестящий от пота Артур, с бледным торсом, щеголяющим сухопарыми мышцами, и с одной рукой, прикрывающей его лицо, а второй — лежащей с открытой ладонью и слегка согнутыми пальцами.

— Подожди, — говорит Имс, — нет, — он поднимается с Артура и падает в сторону, и снова притягивает к себе. — Вот так, — приговаривает, как только Артур оказывается над ним между его ногами. — Я хочу видеть твои руки.

— Мои руки, — с сомнением повторяет Артур, но на этот раз не тратит время на колебания и снова толкается. Он опирается об Имса, обхватывая его грудь и шею своими плечами, руками и ладонями, и трахает его размеренно и жестко, словно не хочет тратить время на нежности, только не сейчас. Имс поднимает бедра и скрещивает лодыжки за спиной Артура, самозабвенно встречая его толчки. — Если... если хочешь, чтобы я продержался дольше, лучше прекрати издавать эти звуки, — выдавливает Артур.

— Я не издаю звуков, — отвечает Имс, — но хочу, чтобы ты кончил, лапонька, хочу этого, о да.

— Ты издаешь так много звуков, — ухмыляется Артур, удерживая себя на одной руке и чертовски скоординировано двигая второй с упором на верхнюю часть тела — неожиданно, учитывая эту жилистую маленькую грудь с мягкими бледными мальчишескими плечами. Горячая рука с широкой ладонью, умело разрабатывающая Имса в самый подходящий момент, координация Артура, Боже... Имс знает, что издает звуки, много звуков, он же певец, и выражает себя вокально, и... о, хватка Артура сильная и уверенная. — Да, да, Имс, — произносит Артур, когда Имс кончает себе на живот, смачивая пальцы Артура. — Я тоже скучал по тебе, я так скучал по тебе.

Артур опускает голову и упирается лбом в плечо Имса, теряя ритм, как и всегда ближе к концу, а затем, кончая, негромко стонет. Имс хватает Артура за затылок, заземляя его, плавая в том странном зыбком ощущении нежности, что всегда накрывает Имса, когда Артур кончает в него. Та самая теплая и опасная мягкость, которая заставляет Имса задуматься: почему это не происходит все время, и вместе с тем поражает — ведь Артур делает это всегда, он хватает Имса и забирает, и... Имс снова слишком много думает. Артур всегда так говорит.

— Итак, — говорит Имс, почесывая затылок Артура, — это было гораздо приятнее, чем дрочить, согнувшись в три погибели у пианино, да?

Артур фыркает от смеха и толкает его в бок, а затем падает на него. Он без конца ругается, когда Имс делает тоже самое, но Имс полагает, что при смене ролей это допустимо хотя бы потому, что Артур — перышко, он вообще ничего не весит, даже взъерошенный, потный и слишком горячий, распластавшийся на Имсе.

— Я все еще голоден, — сообщает Артур, толкнувшись пару раз в Имса — отголосок совсем недавних действий. — У тебя не завалялись какие-нибудь хлопья?

— Думаю, найдется, — пока Имсу не слишком хочется покидать Артура. Он перекатывает их обоих в сторону и тянет его на себя, прижимая покрепче. — И мороженое...

— Мороженое, — с тоской повторяет Артур, хотя и не предпринимает никаких попыток сбежать. Вообще-то он еле двигается, вялый и теплый. Он плавится в кольце влажных от пота конечностей, забрызганной спермой кожи, и вьющихся темных локонов. — Или блинчики утром, — произносит он, едва шевеля губами.

— Блинчики и секс, — поправляет Имс. — И кофе. И снова секс.

— Но меня ждет репетиция, — говорит Артур и его следующий вдох — это почти храп.

Имс ждет, пока Артур полностью не отрубится, а потом высвобождается и проскальзывает в туалет, чтобы немного помыться. Он чувствует себя совершенно и странно трезвым, хотя второе дыхание длится недолго. Истощение неумолимо наползает. Имс вытирает живот, задницу и бедра влажным полотенцем, задаваясь вопросом, как скоро наступит конец эры, когда он может всю ночь пить и трахаться и на следующий день чувствовать себя нормально. Он изучает свое отражение в зеркале: круги под глазами — это да, но румянец до сих пор на щеках и кончиках ушей, и «меня только что трахнули» выражение в глазах.

Его взгляд скользит по все еще незнакомой черноте свежей татуировки — всадник цепляется за лошадь и под плащом прижимает к себе мальчика. Честно говоря, выбирая дизайн, Имс не думал об Артуре; он решил, что отрабатывает какую-то глубокую, из тех, что лучше не трогать, срань, связанную с его отцом и детством, и отдает дань уважения Фишеру-Дискау и Шуберту.

Но теперь Имс прослеживает мощную линию скачущих передних копыт лошади и дрожит: Артур. Артур, хранящий Имса от опасности. Имс, сжимающий что-то ужасно уязвимое, маленькое, хрупкое и драгоценное. Артур — лучшая и единственная надежда Имса на спасение, стройный, изящный, смуглый Артур.

Имс возвращается в постель, прихватив полотенце, но пока его не было, Артур откатился в сторону, и, вероятно, проснется приклеенным к простыни, брюзжащим, голодным и всклокоченным. Имс бросает полотенце на тумбочку и залезает под покрывало, натягивая его на них обоих.

Он долго не может уснуть.

@темы: NC-17, translations

---

[franckllin]

Добрый день! Срочно разыскивается фанфик с антуражем Рождества в доме Коббов, одним раненным Имсом, который спит на диване в зале, одной влюблённой в этого самого Имса Филиппой и одним единственным и непревзойденным Артуром. Не помню сюжет, но очень прониклась атмосферой. Был момент, когда Артур спускался ночью к Имсу, у которого болело пулевое (?).
Крещу пальчики.

---

[Lis d A]

Доброй ночи! Помогите найти фанфик🥺 Имс гонщик на суперкарах, Артур Крючиф. Гонки, любовь, без хождения по снам. 🙏