Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Между нотами
Переводчик: hirasava
Бета: ElenaAlexBu
Оригинал: by toomuchplor Between the Notes
Серия: Steinway!verse
Размер: макси, 25895 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Имс/Артур
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, АУ
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Музыка – это пространство между нотами". К. Дебюсси. Знакомство с родственниками и семейные праздники. Или вся та жизнь, которая происходит, когда ты не заперт в аудитории на занятиях.
Примечание/Предупреждения: Вторая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen
Глава 1
Глава 2
читать дальше
Весенние каникулы, 2001 год
Они в «Heaven»(1), и Имс стоит на коленях перед Артуром.
— Разве в Раю нужно мыть полы? — поинтересовался Артур, когда они, пьяные в стельку, минуту назад ввалились в туалет. Имс шарахнул по открытой двери и сказал:
— Это не тот рай, лапуля.
Артур ненавидит, неимоверно ненавидит танцевальную музыку, техно и хип-хоп, абсолютно все эти направления: низкопробные, долбящие повторяющиеся басы и ударные, мёртвый, развороченный набор звуков, крутящийся по кругу. Этот бессмысленный шум. Он сказал об этом Имсу, когда тот заговорил о сегодняшнем походе в клуб, но Имс в ответ лишь усмехнулся.
— Поверь мне, это совсем не то, что ты думаешь.
Но всё было в точности так, как и представлял себе Артур — они протискивались через плотную массу тел, и он не мог не то что думать, даже слышать, видеть, или дышать в дымной и оглушительной какофонии клуба. То его слепили огни, то, наоборот, он щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте. Однако пальцы Имса крепко держали его и вели за собой, пока они не прибились к бару, где Имс расстегнул рубашку достаточно, чтобы привлечь внимание бармена.
— Пей, — приказал он, всучив Артуру пластиковый стаканчик. А может, он сказал не это, а что-то похожее. Так повторилось ещё три раза — всего четыре стакана с выпивкой. Имс небрежно бросал бармену незнакомые фунтовые банкноты, чтобы оплатить очередной круг выпивки, а потом, наконец, отвел их обратно в толпу. Артур к тому времени уже немного приспособился к окружающему грохоту, тусклому свету, дыму, и позволил Имсу затащить его в относительно свободное место, где они могли поставить нетронутые стаканы, пока Имс тёрся об него.
— Мне это нихрена не нравится! — в какой-то момент крикнул Артур, но это было словно плевать против ветра, потому что он даже собственный голос не услышал, и вообще не понимал, сказал ли он это вслух, или же это окружающая вибрация гудела у него в груди. Но потом подействовал алкоголь, и улыбка Имса стала неимоверно сексуальной, и Артур вдруг осознал, что вокруг них такие же, как они: геи, их ровесники, пьяные, флиртующие и целующиеся друг с другом. Все они будто превратились в единый организм, и Артур понял, что прижимается к Имсу, широко распахнув глаза, и, казалось, моргни — и окажешься в мире, где всем похрен на то, что ты другой.
— Пей, — крикнул Имс прямо в ухо Артура, — лучше, если ты выпьешь здесь.
Имс блестел от пота и был очарователен, он стрельнул у проходящего мимо парня пару сигарет, облизал губы и закурил одну, предложив вторую Артуру, словно это было обычным делом. Действие никотина оказалось настолько сильным, что Артур почувствовал слабость в коленках, а Имс пожирал его рот голодным, довольным и возбуждённым взглядом.
Артур смотрит вниз: Имс стоит на коленях на грязной плитке пола, а джинсы Артура расстегнуты.
— Как мы сюда попали? — спрашивает он. Ему весело, и у него кружится голова.
— Пришли, — логично отвечает Имс и спускает боксёры Артура вниз.
— Я был не прав насчёт музыки, — невнятно мямлит тот и проводит пальцами по волосам Имса, прижимаясь спиной к холодному металлу. — Хотя это не музыка, это… просто что-то… трахающее тебя.
— Любая музыка может вздрючить, — отзывается Имс и грязно, и развратно облизывается рядом с головкой члена Артура. — Разве ты не в курсе?
— Бах своей музыкой не трахнет, — спорит Артур и улыбается нелепости рассуждений Имса.
— Нет? Вспомни о виолончельных сюитах.
Сейчас Артур не в состоянии думать. Не под грохот клубной музыки, звуки льющейся совсем рядом воды и стонов парней в кабинках вокруг них.
— Начни для меня, — говорит Артур, слегка покачивая головой из стороны в сторону. Она тяжелая и кружится от плещущегося в ней алкоголя.
Имс начинает: «Ба-да-да-да» — несколько первых тактов прелюдии к первой сюите(2), и Артур вспоминает, кивает и возвращает Имса к своему члену, как только музыка оживает в его голове.
— Боже, — говорит он, тяжело дыша, потому что Имс прав, черт возьми, прав: Бах трахает Артура своими смычками так же, как и напряженный, прекрасный рот Имса его член. — Боже мой, это… — и Артур замирает от радости, удивлением и благодарности, когда кончает.
— Ты такой горячий, — говорит Имс и вдруг внезапно снова оказывается на ногах, хватает Артура за плечи и сжимает. — Ебать, ебать.
Имс тёплый, красивый и дорогой, и Артуру плевать на пол, они меняются местами, и вместе оказываются на небесах; оба трахаются с Бахом в голове, под непрекращающуюся долбежку басов вокруг них.
***
Утро наступает для Артура поздно. Он не знает, как его занесло в эту постель во второй малой спальне, как претенциозно назвал ее Имс в его семейном «временном пристанище» в Белгравии — одном из районов Лондона. На тумбочке стоит стакан с водой, говорящий Артуру, что, как и следовало ожидать, Имса почти не коснулось похмелье, и тот уже проснулся и бродит где-то в квартире.
Артуру требуется минута или две, прежде чем выходит убедить себя качнуться в сторону стакана с водой. Ещё минута, он преодолевает головокружение и бурю в животе и тянет стакан к пересохшему и наполненному отвратительным привкусом рту. Вода немного смывает тошноту, и этого достаточно Артуру, который опускает голову вниз и оглядывает себя: на нём до сих пор слишком тесная вчерашняя клубная рубашка и боксёры, а джинсы, скорее всего, валяются где-то на полу в комнате. Ему отчаянно нужно в душ, но в данный момент эта идея кажется чересчур оптимистичной. Он сидит на постели и ждёт, когда пройдет головокружение и зыбкая, качающаяся земля остановится. Затем медленно поднимается, держась за голову, чтобы та не отвалилась и не укатилась от него.
Наконец Артур встает на ноги. Как только он начинает двигаться, всё кажется не настолько плохим. Опираясь рукой о стену, он тащится из спальни по коридору в сторону кухни. Кофе — это всё, о чем он может думать в данный момент, но Артуру кажется, что у него неплохие шансы обнаружить около кофе Имса. Приятный бонус.
Он слишком поздно замечает, как то-то говорит:
— Полагаю, это твой попутчик, Чарльз? — спрашивает чей-то голос — женский голос, который совершенно точно не принадлежит Имсу.
Артур растерянно моргает и щурится, пытаясь увидеть что-нибудь, кроме пола. Имс сидит на маленьком кухонном столе, полностью одетый, и держит в руках чашку с блюдцем. Он опрятен, сосредоточен и чисто вымыт. И выглядит потрясающе.
Рядом с ним довольно рослая старуха с седыми кудрями, стройная и безупречно одетая. Она наливает чай и припечатывает Артура строгим и чопорным взглядом.
— Ах, да, ба, — говорит Имс, и криво улыбается Артуру в знак приветствия и, возможно, некого подобия извинения. — Это Артур Голдберг из Америки. Артур, это моя бабушка — миссис Джорджиана Имс.
Артуру и правда неимоверно хочется убить Имса. Прямо сейчас. Но вместо этого он должен, шатаясь, шагнуть вперёд и протянуть руку.
— Рад встречи, как поживаете? — хрипит Артур. — Простите, я не понял… — и он еле сдерживается, чтобы не ляпнуть, что миссис Имс — гость, потому что это её квартира и Артур в ней гость, который еле ползает, и от него наверняка несет сигаретным дымом и алкоголем, и если он не выпьет кофе, то блеванет.
— Мы поздно вернулись ночью, — потягивая чай, говорит Имс.
— Как поживаете, — сухо повторяет миссис Имс. — Я так рада, что вы чувствуете себя здесь как дома.
— Я… — говорит Артур, и это не хорошо, совсем не хорошо, — я просто… извините.
Он пытается быть не столь очевидным в своем побеге в ванную, но смех Имса, кажется, намекает, что попытка провалилась.
Артур прислоняется лбом к холодному фарфору и надеется, что Имсовская бабушка-аристократка не слышала, как он выблевывает содержимое своего почти пустого желудка. Дверь открывается, затем закрывается, и Имс прикладывает холодное, влажное полотенце к шее и затылку Артура.
— Пошёл ты, — говорит Артур. — Ты знал, что она придёт?
— Ну, я знал, что в какой-то момент она появится, — равнодушно отвечает Имс, — но не знал, что это будет сегодня, — и тихо хихикает. — Ты произвёл первое впечатление.
— Как же я тебя ненавижу, — говорит Артур, но у него нет сил, чтобы сдобрить свои слова нужной порцией яда. Полотенце так приятно касается шеи.
— Всё нормально. Хотя по ней и не скажешь, но бабулю не так уж легко отпугнуть. Поверь мне, она не раз видела меня обнимающим этот унитаз в не лучшем, чем ты сейчас, состоянии, — Имс гладит Артура по голове. — Прими душ, я принесу тебе одежду, а когда закончишь, тебя будет ждать кофе.
— Кофе, — тоскливо вздыхая, произносит Артур.
— Давай, — говорит Имс, подхватывает Артура под мышки и стягивает с него футболку. — Будешь, как новенький, обещаю.
— Больше никаких сюрпризов? — спрашивает Артур. — Ненавижу сюрпризы.
— Больше никаких, — соглашается Имс. — Я бы поцеловал тебя, чтобы скрепить договор, но от тебя несёт, как из задницы Сатаны, так что топай в душ и освежись, прежде чем я передумаю и обменяю тебя на более чистенькую и привлекательную модельку.
***
Имс оказался прав насчёт душа и чистой одежды; к моменту возвращения Артура на кухню он уже в состоянии передвигаться прямо и смущенно улыбаться миссис Имс.
— Мне так жаль, — начинает он, и замолкает, не зная, как объяснить этой великосветской англичанке с поджатыми губами, что он просто стал жертвой неотразимой пьяной любезности её сияющего ныне внучка.
— Ба, вчера у нас была клевая ночка, и мы, честно говоря, адски нажрались, — открыто улыбаясь, сообщает Имс. — Чудо, что домой добрались.
— Чарльз, — укоризненно говорит миссис Имс. Скорее нетерпеливо, чем шокировано. По её виду Артур не такого ожидал.
— Очень любезно с вашей стороны позволить нам остаться здесь, — попытался вернуться к манерам Артур. — То есть, я хочу сказать, красивая у вас квартира.
Миссис Имс смотрит на Артура с таким видом, будто не может понять, что же он произнёс.
— Я играл на вашем фортепьяно, оно действительно очень неплохое, э-э, — мужественно продолжает Артур, и смущённо запинается, когда лицо миссис Имс проясняется.
— Гольдберг — это еврейская фамилия? — говорит она, хмурясь.
— Да, бабуля, — подтверждает Имс, наливая Артуру чашку кофе. — Гольдберг — как в «Вариациях». Идеальная фамилия для музыканта.
Артур делает большой и блаженный глоток горячего кофе.
— Думаю, сейчас модно быть гомосексуалистом, — спокойно, словно ни в чём не бывало, говорит миссис Имс. Артур давится кофе и кашляет. — Знаете, Артур, я часто говорила, что для Чарльза, с его красотой, хорошо больше благоволить мужчинам, а не женщинам. Было бы крайне трудно подобрать женщину, которая соответствовала бы его внешности. Для мужчин это не столь важно.
Артур щурится. Он уверен, что это не было комплиментом в его адрес.
— А вот тут, ба, ты не права, — наставительно говорит Имс, словно пытается научить её. — Я не гей, я — бисексуал. А вот Артуру нравятся только мужчины.
— Ой, я не буду вникать во все эти глупости, — говорит миссис Имс и машет в его сторону своей холеной ручкой. — Чарльз, ты позвонил родителям?
Имс морщится в ответ.
— Независимо от твоих чувств, — которые я, разумеется, ценю — мы договаривались, что во время своих приездов ты будешь навещать их раз в году, и я уверена, что ты припозднился с визитом. Ты сегодня же позвонишь им и отправишься в поместье на ужин.
Артур смотрит на Имса, по опыту зная, что тот редко адекватно реагирует на приказы. Но Имс просто кивает, вздыхает и гладит бабушку по руке.
— Мне бы хотелось, чтобы сегодня вечером ты для меня спел, — добавляет она, и вдруг снова смотрит на Артура. — Вы же подыграете ему, Артур?
— О, — говорит тот, удивленный внезапным прямым обращением. — Конечно, с удовольствием…
— Ничего немецкого, Чарльз. Британцев, или Воан-Уильямса. Что-то на английском.
— Только у нас есть одно дело, — радостно говорит Имс. — Идеём, Артур, давай оставим ба в тишине и покое её квартиры, — он встаёт, и Артур спешит последовать за ним, хотя и не так прытко. — Ужин в обычное время? — спрашивает Имс.
— В половину седьмого — отвечает миссис Имс. — А теперь дай я тебя поцелую.
Имс наклоняется и целует её в щеку. Бабуля улыбается, гладит его по голове и целует.
— Такой красивый, — с наслаждением говорит она и отпускает его. — Артур, Чарльз — просто копия моего покойного мужа.
— Ба, у меня всегда мурашки бегут по спине от этой фразы, — говорит Имс. — Я всё ещё думаю, что однажды ты сойдёшь с ума и нападёшь на меня, решив, что я — дедушка Имс.
К удивлению Артура, строгое выражение лица миссис Имс смягчается, и она выглядит веселой.
— На этот случай ты в безопасности, Чарльз. Твой дед никогда не позволял своей жене такого поведения.
— Бедный дедушка, — говорит Имс, и обнимает Артура. — Всего хорошего, бабуля, увидимся вечером.
— До свидания, — говорит Артур, — и еще раз спасибо за… — но миссис Имс снова игнорирует его, а Имс тянет за собой.
***
На улице пасмурно, накрапывает дождь, и погода полностью соответствует настроению и состоянию Артура. Они проходят мимо Гайд-парка, и Имс прижимается к нему под чёрным зонтиком. Это их третий день в Англии. В первый день они отходили от смены часовых поясов, во второй, в основном, праздновали весенние каникулы и вкушали радости уединения в гостевой спальне. Артур думает, что им стоит поблагодарить миссис Имс за то, что та появилась сегодня, а не вчера, иначе, вполне возможно, она наткнулась бы на что-то более шокирующее, чем Артур в футболке и трусах.
— Куда мы вообще идём? — спрашивает Артур, оглядываясь по сторонам и пытаясь осознать, что это реальность и они на самом деле в Англии, в Лондоне, родном городе Имса, где испокон веков вершилась история. Это слишком тяжёлые мысли для придавленного похмельем разума.
— Я провожу для тебя полную экскурсию, — говорит Имс. — Лондон глазами молодого английского школьника.
— Экскурсия в основном будет включать в себя посещение мест, где ты напивался и занимался публичным сексом? — с подозрением спрашивает Артур.
Имс указывает на дерево прямо у дороги.
— Вот здесь я впервые дотронулся до левой груди Пенелопы Резерфорд.
— Нет, — говорит Артур.
— Ах, ты меня поймал. То была правая грудь, — говорит Имс и тащит Артура за собой в более быстром темпе. — Давай, не отставай от группы.
Артур никогда не был в Англии или где-то за пределами Северной Америки, поэтому места, где рос Имс, представлялись ему типичными Лондонскими достопримечательностями, вроде Вестминстерского аббатства, Лондонского моста и Трафальгарской Площади. Они проходят мимо бесчисленных красных телефонных будок и двухэтажных автобусов, следующих по своему маршруту, и внезапно всё это остается позади, и они добираются до парка Сент-Джеймс — тихого и сырого. Артур почти не может разглядеть Букингемский дворец — не только из-за похмелья, но и из-за дождя и тумана. Он стоит посреди моста, пытаясь увидеть его, но это, кажется, нереально. Из-за этого Скотланд-Ярд, кажется, также не оправдывает ожиданий. Имс на протяжении всего пути выглядит скучающим и обыденным, в отличие от Артура, который глазеет по сторонам, раскрыв рот. А потом, внезапно, перед ними появляется Биг-Бен, и Имс тянет Артура за руку в сторону боковой улицы.
— Так что, теперь твоя бабушка ненавидит меня? — спрашивает Артур, наконец, когда оказывается на относительно обычной улице, где не нужно ничего рассматривать.
— Нет-нет, — пренебрежительно отвечает Имс. — Она вообще терпит всех, кого я люблю, — он подмигивает. — Ба любит меня.
— Значит, вот кого стоит винить в твоем непомерном эго, — доходит до Артура.
— Да, бабулю и привилегированные школы, в которые я ходил, — говорит Имс. — Вот одна из них, — и он указывает на здание через дорогу. Артур поворачивается и ошеломлённо открывает рот.
— Имс, это Вестминстерское аббатство, — говорит Артур, приходя в себя от шока.
— Я же тебе говорил, что ходил сюда, — невинно хлопая глазками, произносит тот.
— А ещё ты говорил, что учился с принцем Уильямом и подкатывал к нему, — протестует Артур, а потом видит вывеску над входом: «Вестминстерская школа».
— Он посещал Итон, — признается Имс, — но не в одно время со мной.
— То есть, — говорит Артур, разглядывая великолепные, старинные здания, и прикидывая, сколько же денег нужно, чтобы отправить учиться сюда свое дитя, — хочешь сказать, ты не просто из хорошей семьи. Твои родичи, типа, аристократы?
— Ничего подобного, — фыркает Имс. — Никаких титулов, — он замолкает и хмурится. — Ну, у нас был знатный пра-пра-дядя по маминой линии, но он ужасно странный, и о нём не принято вспоминать.
— Имс, — говорит Артур, — ты знаешь, о чём я. У моей семьи хороший большой дом и две машины, они могут позволить себе отправить меня в колледж, а твоя семья… — и он заканчивает предложение, указывая рукой через дорогу на здание бывшей школы Имса.
— Тут, — говорит Имс, — я засунул руку прямо в панталончики Порции Уолтерс.
— Мы можем уже закончить экскурсию по местам твоих первых сексуальных опытов? — умоляет Артур, но всё равно улыбается.
— Так было проще, чем стягивать их с неё, вот я просто пробрался ей под юбку, — сообщил Имс. — В любом случае, это казалось мне кратчайшим путем, — он берёт Артура за руку и ведёт через дорогу, а потом прижимает к стене рядом со входом в школу. — Мне нравится, что теперь здесь со мной ты, — хрипло добавляет Имс, и, ухмыляясь, вжимает Артура в фасад.
Они целуются под зонтиком, на фоне пыльного векового камня, пока некий господин средних лет в галстуке и пиджаке не показывается из-за угла и громко не откашливается. Артур с Имсом отлепляются друг от друга, разводят руками и идут дальше по улице.
***
Когда они возвращаются обратно в квартиру после ужина с бабушкой Имса в шикарном ресторане под названием «Pétrus», Имс говорит:
— Мне нужно позвонить родителям. Артур, сыграешь пока что-нибудь ба?
Артур не успевает и рта раскрыть, а Имс уже исчезает в коридоре. Миссис Имс неподвижно сидит на одном из диванов, её руки чинно сложены на коленях. Она ждёт.
— У вас, — говорит Артур, — есть какие-либо пожелания?
Он знает, что здесь ему не отельный ресторан, но вопрос всё равно звучит так же, как и там, и на один безумный миг он замирает от ужаса, думая, что миссис Имс каким-то образом узнает о его топеровском прошлом и станет думать о нём даже хуже, чем сейчас.
— Возможно, что-нибудь из Шопена, — говорит миссис Имс. — Не слишком грустное, но и не чрезмерно яркое и оживленное.
Артур садится за рояль и слегка сгибает пальцы, мысленно пролистывая репертуар, а потом останавливается на прелюдии(3), которую играл несколько лет назад на фестивале. Какое-то время он вспоминает ноты, но едва в голове всплывают первые аккорды, Артур начинает играть, доверяя мышечной памяти все остальное.
Это простая, на самом деле простая, красивая музыка с «поющей» мелодией. Артур впервые с тех пор, как оказался в обществе миссис Имс, расслабляется — нравится он ей или нет, Артур здесь, за роялем, чувствует себя, как дома, и инструмент ему достаточно знаком, чтобы послушно отзываться на его прикосновения. У него нет Имсовского абсолютного слуха — ноты и клавиши не искрят для него разными цветами, но Артур всегда любил ощущать ре-бемоль мажор, когда его руки касались черных клавиш, и больше в мире не оставалось ничего, кроме сладчайшей гармонии.
— Почему он так и не написал приличную песню, нам не узнать никогда, — говорит Имс после того, как затихает последний аккорд. — Видит Бог, этот человек мог управлять мелодией.
Артур улыбается Имсу, потом осмеливается взглянуть на его бабушку. Та смотрит — ну, мило это не совсем подходящее слово — но, по крайней мере, выглядит довольной работой Артура.
— Ты споешь, Чарльз? — спрашивает она.
— Твои предложения, лапушка? — спрашивает Имс у Артура. — Что-нибудь из «Песен в путешествии»?
Артур ухмыляется — он знает, что тот хочет исполнить, и начинает быстрое арпеджио, которое является вступлением к песне Имса(4). Вообще-то в этом году у них было мало времени на репетиции и совместные выступления, поскольку Имс весь первый семестр был занят своей ведущей партией в опере, а Артур — работами для конкурсного концерта и обычной учебной нагрузкой.
Было приятно и знакомо вновь ощутить это партнерство, отдачу друг друга, и видеть широкие плечи Имса, которые почти незаметно двигались, сигнализируя о смене дыхания и динамики. Имс всегда замечательно взаимодействовал с аудиторией (желательно изначально обожающей его, но, в случае необходимости, он мог и завоевать их сердца), и никто и никогда, слушая его, не смог бы догадаться, что весь день он провел в прокуренном пабе, попивая с Артуром эль.
— О, дивно, дивно! — крайне возбуждённо говорит миссис Имс, неистово прижимая руки к своей груди и восхищённо глядя на внука. — Потрясающе. О, Чарльз!
Восторг продолжается нескольких минут, и Артур изо всех сил старается не расколоться: миссис Имс купает своего мальчика в комплиментах, а тот с легкостью впитывает каждое слово.
— Мне бы хотелось знать, — позже спрашивает Артур, лёжа в постели, пока Имс ходит по комнате, готовясь ко сну. — Почему ты всего лишь аспирант, ведь уже сегодня мог бы петь в «Ла Скала»?
Имс пожимает плечами и изображает глубокую печаль.
— Я каждый день спрашиваю себя о том же, Артур. Это какой-то театр абсурда. Они все завидуют моему огромному таланту.
Артур фыркает.
Имс ухмыляется, расстегивает джинсы и снимает их.
— Именно ба, — продолжает он немного серьёзнее, — услышала, как я пою в Вестминстере сольную партию в «Herr, lehre doch mich»(5) и… — Имс моргает, щурится и смотрит на пол. — Она та ещё штучка, моя ба. Не покидала Лондон во время Блицкрига(6). Ни разу в жизни я не видел, чтобы она даже просто вздрогнула от чего-нибудь. Незыблемый оплот спокойствия. Но после того выступления… Она взяла меня за руки и… — Имс всплескивает руками. — Артур, она так на меня посмотрела… Ба всегда любила меня, очень любила. Но это было… это было что-то совсем другое.
— Именно она оплачивает твое обучение, — понимает Артур, очарованный таким Имсом — Имсом, который не может подобрать слова от переизбытка чувств. — Я уже сообразил, что твои родители явно не в восторге от твоей музыкальной карьеры.
— Это ещё мягко сказано, — соглашается Имс и облегчённо вздыхает, поскольку Артур понял его. — Единственный сын, все дела.
— Я не стану много болтать о музыке, когда мы пойдем к ним, — обещает Артур и тепло улыбается.
Имс оглядывается на него, одновременно стаскивая с ноги носок.
— Что? — непонимающе говорит он. — Я имею в виду, я просто не стану заострять внимания на консерватории.
— Ох, черт, Артур, — говорит Имс. — Я думал… Конечно, ты не обязан идти. Можешь остаться здесь, бабуля завтра уезжает, и вся квартира будет в твоем распоряжении.
— Ты не хочешь знакомить меня со своей семьей? — уязвлено спрашивает Артур, широко раскрыв глаза.
— Нет, блять, дело не в этом, поверь мне, — говорит Имс.
— Боже, я думал, что ты рассказал им о своей ориентации, — говорит Артур, и его шок внезапно сменяется гневом. — Ты же говорил, что они в курсе! Ты заставил меня признаться, потому что сказал, что сам это уже сделал!
— Блять, да они в курсе, поверь, — искренне говорит Имс. — Это вообще тебя не касается, просто моя идиотская договоренность с ба — я должен их навестить. Они едва ли жаждут меня видеть, точно тебе говорю. Артур, моя семья совсем не такая, как у тебя. Мы не милые и дружные родственники, которые посещают синагогу. Моя семья — ужасная, холодная и отвратная срань.
— Прежде всего, — огрызается Артур и резко садится, — к твоему сведению, моя семья далека от совершенства, и ты это знаешь, а во-вторых, если всё так ужасно, почему бы мне не пойти с тобой в качестве моральной поддержки?
Имс сдергивает с ноги второй носок и валится на кровать. Стонет и закрывает лицо ладонями.
— Артур, — жалобно говорит он.
— Имс, это не… — Артур вздыхает и замолкает. — Я иду с тобой. Разговор окончен.
— Да нет, блядь, — приглушенно, из-за ладоней говорит Имс. — Я пытаюсь сделать, как лучше, может, черт возьми, не будешь мне мешать?
Артур притягивает к груди колени и обхватывает их руками. Ему не кажется, что Имс пытается сделать как лучше. Скорее, что тот стыдится его, или, может быть, ему слишком сложно всё объяснить.
— Во сколько ты завтра идёшь? — наконец, спокойно спрашивает Артур.
— После обеда, — отвечает Имс. — На ужин, с ночевкой, но утром я сяду на самый ранний поезд. В общем, всё займет меньше восемнадцати часов. Ты можешь объехать и посмотреть весь Лондон, а когда я вернусь, то даже присоединюсь к тебе.
— Ты пойдешь со мной в Вестминстерское аббатство? — вскидывается Артур, потому что именно из-за этого они грызлись сегодня весь день — Имс сопротивлялся любым попыткам Артура поучаствовать хоть в какой-нибудь туристической деятельности. — Ты пойдешь в Альберт-холл, Тейт, на Трафальгарскую площадь и к Лондонскому Глазу?
— Бля-я, только не это, — стонет Имс, а потом ловит взгляд Артура. — Да, прошу тебя, пойдём на самое медленное колесо обозрения в мире, я прямо весь трепещу при одной лишь мысли об этом.
— И ты не будешь нудеть, — продолжает Артур, и просительные нотки в его голосе уступают место чему-то вроде приказа. — Ты будешь улыбаться и сфотографируешься со мной перед телефонной будкой.
Имс поджимает губы и падает на Артура, вынуждая того немного расслабиться.
— Предупреждаю сразу — мой максимум простирается до посещения королевской сокровищницы, — говорит он, и пробирается одной рукой к боксерам Артура. — Это напоминает документальный фильм группы PETA(7) про жизнь домашнего скота, за исключением сцен забоя. Я не буду в этом участвовать.
— Не прикольно, — говорит Артур и нагло, и очень по-имсовски надувает губы.
— Блядь, не надо, не делай так, это запрещенный прием, — бормочет Имс, улыбается и ещё выше тянет руку, скользя по ноге Артура, и касаясь губами внутренней стороны его колена.
— Мы не будем этим заниматься, когда за стеной спит твоя бабушка, — протестует Артур, хотя даже ему кажется, что голосу его не хватает твёрдости.
— Ну, она точно к нам не присоединится, если именно на это ты намекаешь, мерзкий извращенец, — говорит Имс, и Артуру приходится поцеловать его, чтобы заткнуть.
***
После ухода Имса Артур весь вечер шатается по квартире, наворачивая круги около телефона, на случай, если тот позвонит и ему придется обеспечивать моральную поддержку. Он смотрит британское телевидение и таскает из кладовой странные английские закуски. Когда в квартире на первом этаже звонит телефон, он от неожиданности подскакивает. Наконец он ложится спать, перед этим перенеся телефон на столик у кровати, но крепко спит всю ночь.
— Итак, — спрашивает Артур на следующий день, когда встречается с Имсом на вокзале Ватерлоо. Тот сутулится и держит руки в карманах. Глаза у него уставшие. — Ты выжил?
Имс достает очки, надевает их и улыбается Артуру.
— Судя по всему, да. В какую помпезную туристическую ловушку ты потащишь меня сейчас?
«Вот, значит, как», — думает Артур. Это всё, что Имс собирается сказать на эту тему. Но через час и четыреста метров над Лондоном, Имс подсаживается к Артуру, который разглядывает город с высоты птичьего полёта, засовывает руку ему в трусы и поглаживает его тёплыми и знакомыми пальцами.
— О, сегодня нам повезло с погодой, — тихо говорит он и показывает вперёд. — Видишь? Это Виндзорский замок.
Артур прищуривается и абсолютно не соображает, о чем говорит Имс, но всё равно улыбается и выдыхает: «Круто», а затем просовывает руку и точно так же обхватывает Имса.
***
Концерт Дэвида Лайвли безупречный и разрушительно-прекрасный. После окончания Артур сидит в кресле с закрытыми глазами, отчаянно пытаясь зафиксировать в своей памяти каждую ноту. Его сердце стучит где-то в горле, и он не здесь. Он далеко от суеты и болтовни спешащей по своим делам публики вокруг него и Имса. Если тому когда-нибудь и приходится терпеть что-то от Артура, то именно в такие вот моменты, когда музыка вскрывает его и разносит его на куски. Имс просто тихонько сидит рядом с Артуром и молча вертит в руках свою программу, стараясь не слишком громко вздыхать.
— Ну что, всё хорошо? — говорит Имс, когда Артур наконец поднимает голову и открывает глаза.
— Да, хорошо, — хрипло отвечает Артур и откашливается.
Затем они отправляются в тёмную, влажную ночь, натыкаясь друг на друга локтями под имсовым зонтом.
— Я никогда таким не стану… — подавленно говорит Артур, когда Имс ведёт их к лестнице паба по соседству. — Имс, это… ты никогда не чувствуешь себя… обкраденным? К примеру, в мире так много красоты, артистизма и таланта, но на твою долю выпадает совсем не столько, сколько тебе нужно. Это… это больно, этого недостаточно. Такого никогда не будет достаточно.
Имс качает головой из стороны в сторону, будто пытаясь кивнуть и покачать головой одновременно.
— Нет, — начинает он, а потом поправляет себя, — и да. Нет — я не так часто это чувствую, но да — я знаю, о чём ты говоришь.
Артур садится за небольшой липкий деревянный стол, всё ещё пребывая в состоянии восторга и отчаянной неадекватности.
— Если я смогу больше практиковаться, — начинает он, — может быть, у меня выйдет…
— Артур, — прерывает его Имс и припечатывает слегка удивлённым и пристальным взглядом. — Ты что, вообще не в состоянии просто насладиться чертовски хорошей музыкой? Ты всегда должен беспокоиться о том, сможешь ли вписаться в неё?
Артур удивлённо моргает.
— Боже, я веду себя, как мудак? Вот что…
— Нет, — говорит Имс, посмеиваясь и похлопывая Артура по плечу. — Нет. Бля, я совсем не то… Просто может же нечто быть чудесным и красивым без необходимости вникать во всё это, верно?
Артур несколько мгновений смотрит на Имса — непринуждённого, красивого и очаровательного, который в данный момент полностью сосредоточился на нём.
— Нет, — не соглашается Артур. — Нет, я так не думаю. Тоска для меня — это часть красоты.
Имс качает головой и улыбается.
— По мне, так это полный пиздец, — признаётся он. — Тебе повезло, что ты прелесть, иначе я бы в жизни не переварил всю эту sehnsucht(8) хрень.
Артур против воли смущённо улыбается. Ему приятно, что Имс назвал его прелестью.
— Итак, возвращаясь к твоему высказыванию, — говорит он, теребя картонную подставку для пива, — о том, что музыка может трахнуть…
— А, — говорит Имс, радуясь возвращению к этой теме. — Всё это дерьмо о вечной тоске — словно запущенный случай посиневших яиц. Либо просто кончи, либо кончай дрочить.
Артур смеётся и цокает языком.
— Это будет основной темой твоей дипломной работы?
Имс кивает.
— Точняк, Артур. Давай я куплю нам по стаканчику, а потом подробно объясню все это твоим бедным студенческим мозгам.
***
— Вот почему она так долго загружается, — вздыхает Артур, наблюдая, как страница его электронной почты наконец моргает и вновь постепенно отображается. — Аарон прислал мне громадный, идиотский файл.
— Что там? — рассеянно спрашивает Имс с другого компьютера. Это их второй визит в то, что, кажется, является самым медленным в Лондоне интернет-кафе. Артур обещал своим родителям написать, как только они прилетят, и ещё раз до отъезда, а сегодня был их последний день в Англии.
— Наверное, вирус, — говорит Артур, затем прокручивает письмо вниз, чтобы взглянуть. — О, нет, вообще-то это фотография.
Имс с любопытством подкатывает свой стул поближе.
— Обнажёнка?
— Имс, — вздыхает Артур. — Во-первых, зачем моему брату слать мне обнажёнку, а во-вторых… — он замолкает на полуслове, потому что файл полностью загрузился. — О, — говорит Артур.
— Вау, он и правда молодец. Сумел-таки перетянуть всё внимание на себя, да? — восхищённо произносит Имс. — Ты сообщаешь, что ты гей, а он расстаётся со своей девушкой. Ты привозишь меня домой на еврейское Рождество, и он радует всех новостью, что его девушка беременна. Ты едешь за границу на весенние каникулы, а он женится на ней.
Артур застывает перед изображением: Аарон (который нервно улыбается) и Рейчел (тоже улыбается, да ещё и сильно беременная) стоят в обнимку под хупой(9), сложив руки, чтобы продемонстрировать свои обручальные кольца.
— И что он там говорит? — интересуется Имс и захватывает мышь, чтобы прокрутить фото к тексту.
«Артур,
прости, что не пригласили вас, но всё произошло довольно быстро. Надеюсь, вы классно провели время в Англии. Когда вернётесь, обязательно приезжайте на рождение ребёнка. У нас будет мальчик.
Аарон».
Имс снова прокручивает мышкой обратно к фото, после того, как Артур прочитывает сообщение.
— Думаю, это означает, что я пролетел с идеей получить более продвинутую версию тебя, — вздыхает он. — Только взгляни на него, он же совершенно великолепен.
— Поверить не могу, что он женат, — говорит Артур, слишком ошеломлённый, чтобы отреагировать на слова Имса.
— Ну, думаю, это лучший вариант исхода событий, — философски замечает Имс. — Только ты ничего не подумай, я не из тех, кто женится.
— Можно подумать, я бы вышел за тебя, — фыркает Артур, оправляясь от шока.
— Можно подумать, я бы тебя взял, если бы ты предложил, — ухмыляясь, парирует Имс. — Хотя, может быть и взял бы, теперь, когда я упустил свой шанс на истинное семейное счастье с твоим братом.
Артур игнорирует его и наклоняется к экрану, изучая фотографию, внимательно разглядывая все возможные детали на этом маленьком и тёмном изображении. Не то чтобы ему сильно хотелось там присутствовать — Артур едва ли мог представить себе драму, которая, должно быть, разыгралась вокруг этого тайного побега влюблённых — но он чувствует себя странно, находясь на другом континенте, пока его семья растёт и меняется без него.
Пальцы Имса коротко сжимают загривок Артура.
— Смотри, я получил от Мол сообщение, — говорит он. — Она хочет знать, сможем ли мы выступить на фестивале романсов в Бостоне, в июне.
— Конечно, — кивает Артур, всё ещё глядя на экран, — Разумеется.
Он ошалело нажимает на кнопку «ответ».
«Аарон и Рейчел,
Поздравляем вас! Жаль, что мы не смогли присутствовать. Обязательно приедем, как только сможем. Англия прекрасна. Имс передает привет.
Артур».
ПРИМЕЧАНИЯ:
1) Heaven (англ) — рай. В данном случае это еще и самый известный гей-клуб в Лондоне.
2) Послушать можно тут
3) Послушать можно тут
4) "Let Beauty Awake" — Vaughan Williams
5) "Herr, lehre doch mich" (Господи, научи меня) — песня из Реквиема "Брамса". Слушаем тут
6) Блицкриг (нем. Blitzkrieg, от Blitz — «молния» и Krieg — «война») — теория ведения скоротечной войны, согласно которой победа достигается в сроки, исчисляемые днями, неделями или месяцами, до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы. Впервые блицкриг на практике был успешно проведён германскими военными стратегами (Манштейн, Клейст, Гудериан, Рундштедт и другие) в начале Второй мировой войны.
7) PETA (People for the Ethical Treatment of Animals) — «Люди за этичное обращение с животными», организация, ведущая борьбу за права животных.
8) Sehnsucht (нем.) — тоска, тоскливая.
9) Хупа — балдахин, под которым еврейская пара стоит во время церемонии своего бракосочетания, а также сама эта церемония.
Переводчик: hirasava
Бета: ElenaAlexBu
Оригинал: by toomuchplor Between the Notes
Серия: Steinway!verse
Размер: макси, 25895 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Имс/Артур
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, АУ
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Музыка – это пространство между нотами". К. Дебюсси. Знакомство с родственниками и семейные праздники. Или вся та жизнь, которая происходит, когда ты не заперт в аудитории на занятиях.
Примечание/Предупреждения: Вторая часть музыкальной серии "Стенвейверс". Первая тут: Ach, des Knaben Augen
Глава 1
Глава 2
читать дальше
Весенние каникулы, 2001 год
Они в «Heaven»(1), и Имс стоит на коленях перед Артуром.
— Разве в Раю нужно мыть полы? — поинтересовался Артур, когда они, пьяные в стельку, минуту назад ввалились в туалет. Имс шарахнул по открытой двери и сказал:
— Это не тот рай, лапуля.
Артур ненавидит, неимоверно ненавидит танцевальную музыку, техно и хип-хоп, абсолютно все эти направления: низкопробные, долбящие повторяющиеся басы и ударные, мёртвый, развороченный набор звуков, крутящийся по кругу. Этот бессмысленный шум. Он сказал об этом Имсу, когда тот заговорил о сегодняшнем походе в клуб, но Имс в ответ лишь усмехнулся.
— Поверь мне, это совсем не то, что ты думаешь.
Но всё было в точности так, как и представлял себе Артур — они протискивались через плотную массу тел, и он не мог не то что думать, даже слышать, видеть, или дышать в дымной и оглушительной какофонии клуба. То его слепили огни, то, наоборот, он щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте. Однако пальцы Имса крепко держали его и вели за собой, пока они не прибились к бару, где Имс расстегнул рубашку достаточно, чтобы привлечь внимание бармена.
— Пей, — приказал он, всучив Артуру пластиковый стаканчик. А может, он сказал не это, а что-то похожее. Так повторилось ещё три раза — всего четыре стакана с выпивкой. Имс небрежно бросал бармену незнакомые фунтовые банкноты, чтобы оплатить очередной круг выпивки, а потом, наконец, отвел их обратно в толпу. Артур к тому времени уже немного приспособился к окружающему грохоту, тусклому свету, дыму, и позволил Имсу затащить его в относительно свободное место, где они могли поставить нетронутые стаканы, пока Имс тёрся об него.
— Мне это нихрена не нравится! — в какой-то момент крикнул Артур, но это было словно плевать против ветра, потому что он даже собственный голос не услышал, и вообще не понимал, сказал ли он это вслух, или же это окружающая вибрация гудела у него в груди. Но потом подействовал алкоголь, и улыбка Имса стала неимоверно сексуальной, и Артур вдруг осознал, что вокруг них такие же, как они: геи, их ровесники, пьяные, флиртующие и целующиеся друг с другом. Все они будто превратились в единый организм, и Артур понял, что прижимается к Имсу, широко распахнув глаза, и, казалось, моргни — и окажешься в мире, где всем похрен на то, что ты другой.
— Пей, — крикнул Имс прямо в ухо Артура, — лучше, если ты выпьешь здесь.
Имс блестел от пота и был очарователен, он стрельнул у проходящего мимо парня пару сигарет, облизал губы и закурил одну, предложив вторую Артуру, словно это было обычным делом. Действие никотина оказалось настолько сильным, что Артур почувствовал слабость в коленках, а Имс пожирал его рот голодным, довольным и возбуждённым взглядом.
Артур смотрит вниз: Имс стоит на коленях на грязной плитке пола, а джинсы Артура расстегнуты.
— Как мы сюда попали? — спрашивает он. Ему весело, и у него кружится голова.
— Пришли, — логично отвечает Имс и спускает боксёры Артура вниз.
— Я был не прав насчёт музыки, — невнятно мямлит тот и проводит пальцами по волосам Имса, прижимаясь спиной к холодному металлу. — Хотя это не музыка, это… просто что-то… трахающее тебя.
— Любая музыка может вздрючить, — отзывается Имс и грязно, и развратно облизывается рядом с головкой члена Артура. — Разве ты не в курсе?
— Бах своей музыкой не трахнет, — спорит Артур и улыбается нелепости рассуждений Имса.
— Нет? Вспомни о виолончельных сюитах.
Сейчас Артур не в состоянии думать. Не под грохот клубной музыки, звуки льющейся совсем рядом воды и стонов парней в кабинках вокруг них.
— Начни для меня, — говорит Артур, слегка покачивая головой из стороны в сторону. Она тяжелая и кружится от плещущегося в ней алкоголя.
Имс начинает: «Ба-да-да-да» — несколько первых тактов прелюдии к первой сюите(2), и Артур вспоминает, кивает и возвращает Имса к своему члену, как только музыка оживает в его голове.
— Боже, — говорит он, тяжело дыша, потому что Имс прав, черт возьми, прав: Бах трахает Артура своими смычками так же, как и напряженный, прекрасный рот Имса его член. — Боже мой, это… — и Артур замирает от радости, удивлением и благодарности, когда кончает.
— Ты такой горячий, — говорит Имс и вдруг внезапно снова оказывается на ногах, хватает Артура за плечи и сжимает. — Ебать, ебать.
Имс тёплый, красивый и дорогой, и Артуру плевать на пол, они меняются местами, и вместе оказываются на небесах; оба трахаются с Бахом в голове, под непрекращающуюся долбежку басов вокруг них.
Утро наступает для Артура поздно. Он не знает, как его занесло в эту постель во второй малой спальне, как претенциозно назвал ее Имс в его семейном «временном пристанище» в Белгравии — одном из районов Лондона. На тумбочке стоит стакан с водой, говорящий Артуру, что, как и следовало ожидать, Имса почти не коснулось похмелье, и тот уже проснулся и бродит где-то в квартире.
Артуру требуется минута или две, прежде чем выходит убедить себя качнуться в сторону стакана с водой. Ещё минута, он преодолевает головокружение и бурю в животе и тянет стакан к пересохшему и наполненному отвратительным привкусом рту. Вода немного смывает тошноту, и этого достаточно Артуру, который опускает голову вниз и оглядывает себя: на нём до сих пор слишком тесная вчерашняя клубная рубашка и боксёры, а джинсы, скорее всего, валяются где-то на полу в комнате. Ему отчаянно нужно в душ, но в данный момент эта идея кажется чересчур оптимистичной. Он сидит на постели и ждёт, когда пройдет головокружение и зыбкая, качающаяся земля остановится. Затем медленно поднимается, держась за голову, чтобы та не отвалилась и не укатилась от него.
Наконец Артур встает на ноги. Как только он начинает двигаться, всё кажется не настолько плохим. Опираясь рукой о стену, он тащится из спальни по коридору в сторону кухни. Кофе — это всё, о чем он может думать в данный момент, но Артуру кажется, что у него неплохие шансы обнаружить около кофе Имса. Приятный бонус.
Он слишком поздно замечает, как то-то говорит:
— Полагаю, это твой попутчик, Чарльз? — спрашивает чей-то голос — женский голос, который совершенно точно не принадлежит Имсу.
Артур растерянно моргает и щурится, пытаясь увидеть что-нибудь, кроме пола. Имс сидит на маленьком кухонном столе, полностью одетый, и держит в руках чашку с блюдцем. Он опрятен, сосредоточен и чисто вымыт. И выглядит потрясающе.
Рядом с ним довольно рослая старуха с седыми кудрями, стройная и безупречно одетая. Она наливает чай и припечатывает Артура строгим и чопорным взглядом.
— Ах, да, ба, — говорит Имс, и криво улыбается Артуру в знак приветствия и, возможно, некого подобия извинения. — Это Артур Голдберг из Америки. Артур, это моя бабушка — миссис Джорджиана Имс.
Артуру и правда неимоверно хочется убить Имса. Прямо сейчас. Но вместо этого он должен, шатаясь, шагнуть вперёд и протянуть руку.
— Рад встречи, как поживаете? — хрипит Артур. — Простите, я не понял… — и он еле сдерживается, чтобы не ляпнуть, что миссис Имс — гость, потому что это её квартира и Артур в ней гость, который еле ползает, и от него наверняка несет сигаретным дымом и алкоголем, и если он не выпьет кофе, то блеванет.
— Мы поздно вернулись ночью, — потягивая чай, говорит Имс.
— Как поживаете, — сухо повторяет миссис Имс. — Я так рада, что вы чувствуете себя здесь как дома.
— Я… — говорит Артур, и это не хорошо, совсем не хорошо, — я просто… извините.
Он пытается быть не столь очевидным в своем побеге в ванную, но смех Имса, кажется, намекает, что попытка провалилась.
Артур прислоняется лбом к холодному фарфору и надеется, что Имсовская бабушка-аристократка не слышала, как он выблевывает содержимое своего почти пустого желудка. Дверь открывается, затем закрывается, и Имс прикладывает холодное, влажное полотенце к шее и затылку Артура.
— Пошёл ты, — говорит Артур. — Ты знал, что она придёт?
— Ну, я знал, что в какой-то момент она появится, — равнодушно отвечает Имс, — но не знал, что это будет сегодня, — и тихо хихикает. — Ты произвёл первое впечатление.
— Как же я тебя ненавижу, — говорит Артур, но у него нет сил, чтобы сдобрить свои слова нужной порцией яда. Полотенце так приятно касается шеи.
— Всё нормально. Хотя по ней и не скажешь, но бабулю не так уж легко отпугнуть. Поверь мне, она не раз видела меня обнимающим этот унитаз в не лучшем, чем ты сейчас, состоянии, — Имс гладит Артура по голове. — Прими душ, я принесу тебе одежду, а когда закончишь, тебя будет ждать кофе.
— Кофе, — тоскливо вздыхая, произносит Артур.
— Давай, — говорит Имс, подхватывает Артура под мышки и стягивает с него футболку. — Будешь, как новенький, обещаю.
— Больше никаких сюрпризов? — спрашивает Артур. — Ненавижу сюрпризы.
— Больше никаких, — соглашается Имс. — Я бы поцеловал тебя, чтобы скрепить договор, но от тебя несёт, как из задницы Сатаны, так что топай в душ и освежись, прежде чем я передумаю и обменяю тебя на более чистенькую и привлекательную модельку.
Имс оказался прав насчёт душа и чистой одежды; к моменту возвращения Артура на кухню он уже в состоянии передвигаться прямо и смущенно улыбаться миссис Имс.
— Мне так жаль, — начинает он, и замолкает, не зная, как объяснить этой великосветской англичанке с поджатыми губами, что он просто стал жертвой неотразимой пьяной любезности её сияющего ныне внучка.
— Ба, вчера у нас была клевая ночка, и мы, честно говоря, адски нажрались, — открыто улыбаясь, сообщает Имс. — Чудо, что домой добрались.
— Чарльз, — укоризненно говорит миссис Имс. Скорее нетерпеливо, чем шокировано. По её виду Артур не такого ожидал.
— Очень любезно с вашей стороны позволить нам остаться здесь, — попытался вернуться к манерам Артур. — То есть, я хочу сказать, красивая у вас квартира.
Миссис Имс смотрит на Артура с таким видом, будто не может понять, что же он произнёс.
— Я играл на вашем фортепьяно, оно действительно очень неплохое, э-э, — мужественно продолжает Артур, и смущённо запинается, когда лицо миссис Имс проясняется.
— Гольдберг — это еврейская фамилия? — говорит она, хмурясь.
— Да, бабуля, — подтверждает Имс, наливая Артуру чашку кофе. — Гольдберг — как в «Вариациях». Идеальная фамилия для музыканта.
Артур делает большой и блаженный глоток горячего кофе.
— Думаю, сейчас модно быть гомосексуалистом, — спокойно, словно ни в чём не бывало, говорит миссис Имс. Артур давится кофе и кашляет. — Знаете, Артур, я часто говорила, что для Чарльза, с его красотой, хорошо больше благоволить мужчинам, а не женщинам. Было бы крайне трудно подобрать женщину, которая соответствовала бы его внешности. Для мужчин это не столь важно.
Артур щурится. Он уверен, что это не было комплиментом в его адрес.
— А вот тут, ба, ты не права, — наставительно говорит Имс, словно пытается научить её. — Я не гей, я — бисексуал. А вот Артуру нравятся только мужчины.
— Ой, я не буду вникать во все эти глупости, — говорит миссис Имс и машет в его сторону своей холеной ручкой. — Чарльз, ты позвонил родителям?
Имс морщится в ответ.
— Независимо от твоих чувств, — которые я, разумеется, ценю — мы договаривались, что во время своих приездов ты будешь навещать их раз в году, и я уверена, что ты припозднился с визитом. Ты сегодня же позвонишь им и отправишься в поместье на ужин.
Артур смотрит на Имса, по опыту зная, что тот редко адекватно реагирует на приказы. Но Имс просто кивает, вздыхает и гладит бабушку по руке.
— Мне бы хотелось, чтобы сегодня вечером ты для меня спел, — добавляет она, и вдруг снова смотрит на Артура. — Вы же подыграете ему, Артур?
— О, — говорит тот, удивленный внезапным прямым обращением. — Конечно, с удовольствием…
— Ничего немецкого, Чарльз. Британцев, или Воан-Уильямса. Что-то на английском.
— Только у нас есть одно дело, — радостно говорит Имс. — Идеём, Артур, давай оставим ба в тишине и покое её квартиры, — он встаёт, и Артур спешит последовать за ним, хотя и не так прытко. — Ужин в обычное время? — спрашивает Имс.
— В половину седьмого — отвечает миссис Имс. — А теперь дай я тебя поцелую.
Имс наклоняется и целует её в щеку. Бабуля улыбается, гладит его по голове и целует.
— Такой красивый, — с наслаждением говорит она и отпускает его. — Артур, Чарльз — просто копия моего покойного мужа.
— Ба, у меня всегда мурашки бегут по спине от этой фразы, — говорит Имс. — Я всё ещё думаю, что однажды ты сойдёшь с ума и нападёшь на меня, решив, что я — дедушка Имс.
К удивлению Артура, строгое выражение лица миссис Имс смягчается, и она выглядит веселой.
— На этот случай ты в безопасности, Чарльз. Твой дед никогда не позволял своей жене такого поведения.
— Бедный дедушка, — говорит Имс, и обнимает Артура. — Всего хорошего, бабуля, увидимся вечером.
— До свидания, — говорит Артур, — и еще раз спасибо за… — но миссис Имс снова игнорирует его, а Имс тянет за собой.
На улице пасмурно, накрапывает дождь, и погода полностью соответствует настроению и состоянию Артура. Они проходят мимо Гайд-парка, и Имс прижимается к нему под чёрным зонтиком. Это их третий день в Англии. В первый день они отходили от смены часовых поясов, во второй, в основном, праздновали весенние каникулы и вкушали радости уединения в гостевой спальне. Артур думает, что им стоит поблагодарить миссис Имс за то, что та появилась сегодня, а не вчера, иначе, вполне возможно, она наткнулась бы на что-то более шокирующее, чем Артур в футболке и трусах.
— Куда мы вообще идём? — спрашивает Артур, оглядываясь по сторонам и пытаясь осознать, что это реальность и они на самом деле в Англии, в Лондоне, родном городе Имса, где испокон веков вершилась история. Это слишком тяжёлые мысли для придавленного похмельем разума.
— Я провожу для тебя полную экскурсию, — говорит Имс. — Лондон глазами молодого английского школьника.
— Экскурсия в основном будет включать в себя посещение мест, где ты напивался и занимался публичным сексом? — с подозрением спрашивает Артур.
Имс указывает на дерево прямо у дороги.
— Вот здесь я впервые дотронулся до левой груди Пенелопы Резерфорд.
— Нет, — говорит Артур.
— Ах, ты меня поймал. То была правая грудь, — говорит Имс и тащит Артура за собой в более быстром темпе. — Давай, не отставай от группы.
Артур никогда не был в Англии или где-то за пределами Северной Америки, поэтому места, где рос Имс, представлялись ему типичными Лондонскими достопримечательностями, вроде Вестминстерского аббатства, Лондонского моста и Трафальгарской Площади. Они проходят мимо бесчисленных красных телефонных будок и двухэтажных автобусов, следующих по своему маршруту, и внезапно всё это остается позади, и они добираются до парка Сент-Джеймс — тихого и сырого. Артур почти не может разглядеть Букингемский дворец — не только из-за похмелья, но и из-за дождя и тумана. Он стоит посреди моста, пытаясь увидеть его, но это, кажется, нереально. Из-за этого Скотланд-Ярд, кажется, также не оправдывает ожиданий. Имс на протяжении всего пути выглядит скучающим и обыденным, в отличие от Артура, который глазеет по сторонам, раскрыв рот. А потом, внезапно, перед ними появляется Биг-Бен, и Имс тянет Артура за руку в сторону боковой улицы.
— Так что, теперь твоя бабушка ненавидит меня? — спрашивает Артур, наконец, когда оказывается на относительно обычной улице, где не нужно ничего рассматривать.
— Нет-нет, — пренебрежительно отвечает Имс. — Она вообще терпит всех, кого я люблю, — он подмигивает. — Ба любит меня.
— Значит, вот кого стоит винить в твоем непомерном эго, — доходит до Артура.
— Да, бабулю и привилегированные школы, в которые я ходил, — говорит Имс. — Вот одна из них, — и он указывает на здание через дорогу. Артур поворачивается и ошеломлённо открывает рот.
— Имс, это Вестминстерское аббатство, — говорит Артур, приходя в себя от шока.
— Я же тебе говорил, что ходил сюда, — невинно хлопая глазками, произносит тот.
— А ещё ты говорил, что учился с принцем Уильямом и подкатывал к нему, — протестует Артур, а потом видит вывеску над входом: «Вестминстерская школа».
— Он посещал Итон, — признается Имс, — но не в одно время со мной.
— То есть, — говорит Артур, разглядывая великолепные, старинные здания, и прикидывая, сколько же денег нужно, чтобы отправить учиться сюда свое дитя, — хочешь сказать, ты не просто из хорошей семьи. Твои родичи, типа, аристократы?
— Ничего подобного, — фыркает Имс. — Никаких титулов, — он замолкает и хмурится. — Ну, у нас был знатный пра-пра-дядя по маминой линии, но он ужасно странный, и о нём не принято вспоминать.
— Имс, — говорит Артур, — ты знаешь, о чём я. У моей семьи хороший большой дом и две машины, они могут позволить себе отправить меня в колледж, а твоя семья… — и он заканчивает предложение, указывая рукой через дорогу на здание бывшей школы Имса.
— Тут, — говорит Имс, — я засунул руку прямо в панталончики Порции Уолтерс.
— Мы можем уже закончить экскурсию по местам твоих первых сексуальных опытов? — умоляет Артур, но всё равно улыбается.
— Так было проще, чем стягивать их с неё, вот я просто пробрался ей под юбку, — сообщил Имс. — В любом случае, это казалось мне кратчайшим путем, — он берёт Артура за руку и ведёт через дорогу, а потом прижимает к стене рядом со входом в школу. — Мне нравится, что теперь здесь со мной ты, — хрипло добавляет Имс, и, ухмыляясь, вжимает Артура в фасад.
Они целуются под зонтиком, на фоне пыльного векового камня, пока некий господин средних лет в галстуке и пиджаке не показывается из-за угла и громко не откашливается. Артур с Имсом отлепляются друг от друга, разводят руками и идут дальше по улице.
Когда они возвращаются обратно в квартиру после ужина с бабушкой Имса в шикарном ресторане под названием «Pétrus», Имс говорит:
— Мне нужно позвонить родителям. Артур, сыграешь пока что-нибудь ба?
Артур не успевает и рта раскрыть, а Имс уже исчезает в коридоре. Миссис Имс неподвижно сидит на одном из диванов, её руки чинно сложены на коленях. Она ждёт.
— У вас, — говорит Артур, — есть какие-либо пожелания?
Он знает, что здесь ему не отельный ресторан, но вопрос всё равно звучит так же, как и там, и на один безумный миг он замирает от ужаса, думая, что миссис Имс каким-то образом узнает о его топеровском прошлом и станет думать о нём даже хуже, чем сейчас.
— Возможно, что-нибудь из Шопена, — говорит миссис Имс. — Не слишком грустное, но и не чрезмерно яркое и оживленное.
Артур садится за рояль и слегка сгибает пальцы, мысленно пролистывая репертуар, а потом останавливается на прелюдии(3), которую играл несколько лет назад на фестивале. Какое-то время он вспоминает ноты, но едва в голове всплывают первые аккорды, Артур начинает играть, доверяя мышечной памяти все остальное.
Это простая, на самом деле простая, красивая музыка с «поющей» мелодией. Артур впервые с тех пор, как оказался в обществе миссис Имс, расслабляется — нравится он ей или нет, Артур здесь, за роялем, чувствует себя, как дома, и инструмент ему достаточно знаком, чтобы послушно отзываться на его прикосновения. У него нет Имсовского абсолютного слуха — ноты и клавиши не искрят для него разными цветами, но Артур всегда любил ощущать ре-бемоль мажор, когда его руки касались черных клавиш, и больше в мире не оставалось ничего, кроме сладчайшей гармонии.
— Почему он так и не написал приличную песню, нам не узнать никогда, — говорит Имс после того, как затихает последний аккорд. — Видит Бог, этот человек мог управлять мелодией.
Артур улыбается Имсу, потом осмеливается взглянуть на его бабушку. Та смотрит — ну, мило это не совсем подходящее слово — но, по крайней мере, выглядит довольной работой Артура.
— Ты споешь, Чарльз? — спрашивает она.
— Твои предложения, лапушка? — спрашивает Имс у Артура. — Что-нибудь из «Песен в путешествии»?
Артур ухмыляется — он знает, что тот хочет исполнить, и начинает быстрое арпеджио, которое является вступлением к песне Имса(4). Вообще-то в этом году у них было мало времени на репетиции и совместные выступления, поскольку Имс весь первый семестр был занят своей ведущей партией в опере, а Артур — работами для конкурсного концерта и обычной учебной нагрузкой.
Было приятно и знакомо вновь ощутить это партнерство, отдачу друг друга, и видеть широкие плечи Имса, которые почти незаметно двигались, сигнализируя о смене дыхания и динамики. Имс всегда замечательно взаимодействовал с аудиторией (желательно изначально обожающей его, но, в случае необходимости, он мог и завоевать их сердца), и никто и никогда, слушая его, не смог бы догадаться, что весь день он провел в прокуренном пабе, попивая с Артуром эль.
— О, дивно, дивно! — крайне возбуждённо говорит миссис Имс, неистово прижимая руки к своей груди и восхищённо глядя на внука. — Потрясающе. О, Чарльз!
Восторг продолжается нескольких минут, и Артур изо всех сил старается не расколоться: миссис Имс купает своего мальчика в комплиментах, а тот с легкостью впитывает каждое слово.
— Мне бы хотелось знать, — позже спрашивает Артур, лёжа в постели, пока Имс ходит по комнате, готовясь ко сну. — Почему ты всего лишь аспирант, ведь уже сегодня мог бы петь в «Ла Скала»?
Имс пожимает плечами и изображает глубокую печаль.
— Я каждый день спрашиваю себя о том же, Артур. Это какой-то театр абсурда. Они все завидуют моему огромному таланту.
Артур фыркает.
Имс ухмыляется, расстегивает джинсы и снимает их.
— Именно ба, — продолжает он немного серьёзнее, — услышала, как я пою в Вестминстере сольную партию в «Herr, lehre doch mich»(5) и… — Имс моргает, щурится и смотрит на пол. — Она та ещё штучка, моя ба. Не покидала Лондон во время Блицкрига(6). Ни разу в жизни я не видел, чтобы она даже просто вздрогнула от чего-нибудь. Незыблемый оплот спокойствия. Но после того выступления… Она взяла меня за руки и… — Имс всплескивает руками. — Артур, она так на меня посмотрела… Ба всегда любила меня, очень любила. Но это было… это было что-то совсем другое.
— Именно она оплачивает твое обучение, — понимает Артур, очарованный таким Имсом — Имсом, который не может подобрать слова от переизбытка чувств. — Я уже сообразил, что твои родители явно не в восторге от твоей музыкальной карьеры.
— Это ещё мягко сказано, — соглашается Имс и облегчённо вздыхает, поскольку Артур понял его. — Единственный сын, все дела.
— Я не стану много болтать о музыке, когда мы пойдем к ним, — обещает Артур и тепло улыбается.
Имс оглядывается на него, одновременно стаскивая с ноги носок.
— Что? — непонимающе говорит он. — Я имею в виду, я просто не стану заострять внимания на консерватории.
— Ох, черт, Артур, — говорит Имс. — Я думал… Конечно, ты не обязан идти. Можешь остаться здесь, бабуля завтра уезжает, и вся квартира будет в твоем распоряжении.
— Ты не хочешь знакомить меня со своей семьей? — уязвлено спрашивает Артур, широко раскрыв глаза.
— Нет, блять, дело не в этом, поверь мне, — говорит Имс.
— Боже, я думал, что ты рассказал им о своей ориентации, — говорит Артур, и его шок внезапно сменяется гневом. — Ты же говорил, что они в курсе! Ты заставил меня признаться, потому что сказал, что сам это уже сделал!
— Блять, да они в курсе, поверь, — искренне говорит Имс. — Это вообще тебя не касается, просто моя идиотская договоренность с ба — я должен их навестить. Они едва ли жаждут меня видеть, точно тебе говорю. Артур, моя семья совсем не такая, как у тебя. Мы не милые и дружные родственники, которые посещают синагогу. Моя семья — ужасная, холодная и отвратная срань.
— Прежде всего, — огрызается Артур и резко садится, — к твоему сведению, моя семья далека от совершенства, и ты это знаешь, а во-вторых, если всё так ужасно, почему бы мне не пойти с тобой в качестве моральной поддержки?
Имс сдергивает с ноги второй носок и валится на кровать. Стонет и закрывает лицо ладонями.
— Артур, — жалобно говорит он.
— Имс, это не… — Артур вздыхает и замолкает. — Я иду с тобой. Разговор окончен.
— Да нет, блядь, — приглушенно, из-за ладоней говорит Имс. — Я пытаюсь сделать, как лучше, может, черт возьми, не будешь мне мешать?
Артур притягивает к груди колени и обхватывает их руками. Ему не кажется, что Имс пытается сделать как лучше. Скорее, что тот стыдится его, или, может быть, ему слишком сложно всё объяснить.
— Во сколько ты завтра идёшь? — наконец, спокойно спрашивает Артур.
— После обеда, — отвечает Имс. — На ужин, с ночевкой, но утром я сяду на самый ранний поезд. В общем, всё займет меньше восемнадцати часов. Ты можешь объехать и посмотреть весь Лондон, а когда я вернусь, то даже присоединюсь к тебе.
— Ты пойдешь со мной в Вестминстерское аббатство? — вскидывается Артур, потому что именно из-за этого они грызлись сегодня весь день — Имс сопротивлялся любым попыткам Артура поучаствовать хоть в какой-нибудь туристической деятельности. — Ты пойдешь в Альберт-холл, Тейт, на Трафальгарскую площадь и к Лондонскому Глазу?
— Бля-я, только не это, — стонет Имс, а потом ловит взгляд Артура. — Да, прошу тебя, пойдём на самое медленное колесо обозрения в мире, я прямо весь трепещу при одной лишь мысли об этом.
— И ты не будешь нудеть, — продолжает Артур, и просительные нотки в его голосе уступают место чему-то вроде приказа. — Ты будешь улыбаться и сфотографируешься со мной перед телефонной будкой.
Имс поджимает губы и падает на Артура, вынуждая того немного расслабиться.
— Предупреждаю сразу — мой максимум простирается до посещения королевской сокровищницы, — говорит он, и пробирается одной рукой к боксерам Артура. — Это напоминает документальный фильм группы PETA(7) про жизнь домашнего скота, за исключением сцен забоя. Я не буду в этом участвовать.
— Не прикольно, — говорит Артур и нагло, и очень по-имсовски надувает губы.
— Блядь, не надо, не делай так, это запрещенный прием, — бормочет Имс, улыбается и ещё выше тянет руку, скользя по ноге Артура, и касаясь губами внутренней стороны его колена.
— Мы не будем этим заниматься, когда за стеной спит твоя бабушка, — протестует Артур, хотя даже ему кажется, что голосу его не хватает твёрдости.
— Ну, она точно к нам не присоединится, если именно на это ты намекаешь, мерзкий извращенец, — говорит Имс, и Артуру приходится поцеловать его, чтобы заткнуть.
После ухода Имса Артур весь вечер шатается по квартире, наворачивая круги около телефона, на случай, если тот позвонит и ему придется обеспечивать моральную поддержку. Он смотрит британское телевидение и таскает из кладовой странные английские закуски. Когда в квартире на первом этаже звонит телефон, он от неожиданности подскакивает. Наконец он ложится спать, перед этим перенеся телефон на столик у кровати, но крепко спит всю ночь.
— Итак, — спрашивает Артур на следующий день, когда встречается с Имсом на вокзале Ватерлоо. Тот сутулится и держит руки в карманах. Глаза у него уставшие. — Ты выжил?
Имс достает очки, надевает их и улыбается Артуру.
— Судя по всему, да. В какую помпезную туристическую ловушку ты потащишь меня сейчас?
«Вот, значит, как», — думает Артур. Это всё, что Имс собирается сказать на эту тему. Но через час и четыреста метров над Лондоном, Имс подсаживается к Артуру, который разглядывает город с высоты птичьего полёта, засовывает руку ему в трусы и поглаживает его тёплыми и знакомыми пальцами.
— О, сегодня нам повезло с погодой, — тихо говорит он и показывает вперёд. — Видишь? Это Виндзорский замок.
Артур прищуривается и абсолютно не соображает, о чем говорит Имс, но всё равно улыбается и выдыхает: «Круто», а затем просовывает руку и точно так же обхватывает Имса.
Концерт Дэвида Лайвли безупречный и разрушительно-прекрасный. После окончания Артур сидит в кресле с закрытыми глазами, отчаянно пытаясь зафиксировать в своей памяти каждую ноту. Его сердце стучит где-то в горле, и он не здесь. Он далеко от суеты и болтовни спешащей по своим делам публики вокруг него и Имса. Если тому когда-нибудь и приходится терпеть что-то от Артура, то именно в такие вот моменты, когда музыка вскрывает его и разносит его на куски. Имс просто тихонько сидит рядом с Артуром и молча вертит в руках свою программу, стараясь не слишком громко вздыхать.
— Ну что, всё хорошо? — говорит Имс, когда Артур наконец поднимает голову и открывает глаза.
— Да, хорошо, — хрипло отвечает Артур и откашливается.
Затем они отправляются в тёмную, влажную ночь, натыкаясь друг на друга локтями под имсовым зонтом.
— Я никогда таким не стану… — подавленно говорит Артур, когда Имс ведёт их к лестнице паба по соседству. — Имс, это… ты никогда не чувствуешь себя… обкраденным? К примеру, в мире так много красоты, артистизма и таланта, но на твою долю выпадает совсем не столько, сколько тебе нужно. Это… это больно, этого недостаточно. Такого никогда не будет достаточно.
Имс качает головой из стороны в сторону, будто пытаясь кивнуть и покачать головой одновременно.
— Нет, — начинает он, а потом поправляет себя, — и да. Нет — я не так часто это чувствую, но да — я знаю, о чём ты говоришь.
Артур садится за небольшой липкий деревянный стол, всё ещё пребывая в состоянии восторга и отчаянной неадекватности.
— Если я смогу больше практиковаться, — начинает он, — может быть, у меня выйдет…
— Артур, — прерывает его Имс и припечатывает слегка удивлённым и пристальным взглядом. — Ты что, вообще не в состоянии просто насладиться чертовски хорошей музыкой? Ты всегда должен беспокоиться о том, сможешь ли вписаться в неё?
Артур удивлённо моргает.
— Боже, я веду себя, как мудак? Вот что…
— Нет, — говорит Имс, посмеиваясь и похлопывая Артура по плечу. — Нет. Бля, я совсем не то… Просто может же нечто быть чудесным и красивым без необходимости вникать во всё это, верно?
Артур несколько мгновений смотрит на Имса — непринуждённого, красивого и очаровательного, который в данный момент полностью сосредоточился на нём.
— Нет, — не соглашается Артур. — Нет, я так не думаю. Тоска для меня — это часть красоты.
Имс качает головой и улыбается.
— По мне, так это полный пиздец, — признаётся он. — Тебе повезло, что ты прелесть, иначе я бы в жизни не переварил всю эту sehnsucht(8) хрень.
Артур против воли смущённо улыбается. Ему приятно, что Имс назвал его прелестью.
— Итак, возвращаясь к твоему высказыванию, — говорит он, теребя картонную подставку для пива, — о том, что музыка может трахнуть…
— А, — говорит Имс, радуясь возвращению к этой теме. — Всё это дерьмо о вечной тоске — словно запущенный случай посиневших яиц. Либо просто кончи, либо кончай дрочить.
Артур смеётся и цокает языком.
— Это будет основной темой твоей дипломной работы?
Имс кивает.
— Точняк, Артур. Давай я куплю нам по стаканчику, а потом подробно объясню все это твоим бедным студенческим мозгам.
— Вот почему она так долго загружается, — вздыхает Артур, наблюдая, как страница его электронной почты наконец моргает и вновь постепенно отображается. — Аарон прислал мне громадный, идиотский файл.
— Что там? — рассеянно спрашивает Имс с другого компьютера. Это их второй визит в то, что, кажется, является самым медленным в Лондоне интернет-кафе. Артур обещал своим родителям написать, как только они прилетят, и ещё раз до отъезда, а сегодня был их последний день в Англии.
— Наверное, вирус, — говорит Артур, затем прокручивает письмо вниз, чтобы взглянуть. — О, нет, вообще-то это фотография.
Имс с любопытством подкатывает свой стул поближе.
— Обнажёнка?
— Имс, — вздыхает Артур. — Во-первых, зачем моему брату слать мне обнажёнку, а во-вторых… — он замолкает на полуслове, потому что файл полностью загрузился. — О, — говорит Артур.
— Вау, он и правда молодец. Сумел-таки перетянуть всё внимание на себя, да? — восхищённо произносит Имс. — Ты сообщаешь, что ты гей, а он расстаётся со своей девушкой. Ты привозишь меня домой на еврейское Рождество, и он радует всех новостью, что его девушка беременна. Ты едешь за границу на весенние каникулы, а он женится на ней.
Артур застывает перед изображением: Аарон (который нервно улыбается) и Рейчел (тоже улыбается, да ещё и сильно беременная) стоят в обнимку под хупой(9), сложив руки, чтобы продемонстрировать свои обручальные кольца.
— И что он там говорит? — интересуется Имс и захватывает мышь, чтобы прокрутить фото к тексту.
«Артур,
прости, что не пригласили вас, но всё произошло довольно быстро. Надеюсь, вы классно провели время в Англии. Когда вернётесь, обязательно приезжайте на рождение ребёнка. У нас будет мальчик.
Аарон».
Имс снова прокручивает мышкой обратно к фото, после того, как Артур прочитывает сообщение.
— Думаю, это означает, что я пролетел с идеей получить более продвинутую версию тебя, — вздыхает он. — Только взгляни на него, он же совершенно великолепен.
— Поверить не могу, что он женат, — говорит Артур, слишком ошеломлённый, чтобы отреагировать на слова Имса.
— Ну, думаю, это лучший вариант исхода событий, — философски замечает Имс. — Только ты ничего не подумай, я не из тех, кто женится.
— Можно подумать, я бы вышел за тебя, — фыркает Артур, оправляясь от шока.
— Можно подумать, я бы тебя взял, если бы ты предложил, — ухмыляясь, парирует Имс. — Хотя, может быть и взял бы, теперь, когда я упустил свой шанс на истинное семейное счастье с твоим братом.
Артур игнорирует его и наклоняется к экрану, изучая фотографию, внимательно разглядывая все возможные детали на этом маленьком и тёмном изображении. Не то чтобы ему сильно хотелось там присутствовать — Артур едва ли мог представить себе драму, которая, должно быть, разыгралась вокруг этого тайного побега влюблённых — но он чувствует себя странно, находясь на другом континенте, пока его семья растёт и меняется без него.
Пальцы Имса коротко сжимают загривок Артура.
— Смотри, я получил от Мол сообщение, — говорит он. — Она хочет знать, сможем ли мы выступить на фестивале романсов в Бостоне, в июне.
— Конечно, — кивает Артур, всё ещё глядя на экран, — Разумеется.
Он ошалело нажимает на кнопку «ответ».
«Аарон и Рейчел,
Поздравляем вас! Жаль, что мы не смогли присутствовать. Обязательно приедем, как только сможем. Англия прекрасна. Имс передает привет.
Артур».
ПРИМЕЧАНИЯ:
1) Heaven (англ) — рай. В данном случае это еще и самый известный гей-клуб в Лондоне.
2) Послушать можно тут
3) Послушать можно тут
4) "Let Beauty Awake" — Vaughan Williams
5) "Herr, lehre doch mich" (Господи, научи меня) — песня из Реквиема "Брамса". Слушаем тут
6) Блицкриг (нем. Blitzkrieg, от Blitz — «молния» и Krieg — «война») — теория ведения скоротечной войны, согласно которой победа достигается в сроки, исчисляемые днями, неделями или месяцами, до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы. Впервые блицкриг на практике был успешно проведён германскими военными стратегами (Манштейн, Клейст, Гудериан, Рундштедт и другие) в начале Второй мировой войны.
7) PETA (People for the Ethical Treatment of Animals) — «Люди за этичное обращение с животными», организация, ведущая борьбу за права животных.
8) Sehnsucht (нем.) — тоска, тоскливая.
9) Хупа — балдахин, под которым еврейская пара стоит во время церемонии своего бракосочетания, а также сама эта церемония.
@темы: fanfic: rus, translations, R
-
-
01.05.2017 в 23:03-
-
02.05.2017 в 02:34-
-
02.05.2017 в 13:30-
-
02.05.2017 в 18:34-
-
07.05.2017 в 18:58-
-
08.05.2017 в 16:26наконец то продолжение