Автор: Кайи.
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Размер: 7500 слов
Предупреждения: обсценная лексика, агнст, флафф и почти мирное супружество.
Дисклеймер: выгоды не извлекаю.
От автора: у меня первой идеей было вообще Артура травмировать и заболеть, но это другая, так и не написанная, история.
Выражаю благодарность своей детке, которая всегда со мной.
Пикчи:
И вот эта странная песня тоже должна тут быть.
текст
- Детка, я соскучился.
Артур промолчал, только улыбнулся в трубку.
- Я уже вижу поворот на нашу улицу. Мисс Тейт по-новому подстригла кусты? Было лучше.
- Она, как обычно, сделала это назло миссис Шерман. Такая форма загораживает солнце для ее маргариток.
Имс хрипло рассмеялся. Артур слышал, как шелестит асфальт под колесами его внедорожника, и казалось, что он узнает звук, издаваемый асфальтом именно в их районе. Имса не было почти два месяца, и они оба уже на стену готовы были лезть от постоянных разговоров в скайпе и невозможности встретиться. Артур не мог прилететь к Имсу, потому что Элла, их сенбернар, была в положении, а такую здоровенную собаку и без приплода тяжело пристроить к друзьям.
- Артур?
- Мм? Уже видишь наш газон? Я его подстриг, заметил?
- Поворачиваю уже, - Артур слышал, как Имс улыбается, и как скрипит руль, давно надо съездить в автоцентр. – Я люблю тебя.
- Что за приступ нежности? – едко фыркнул Артур, внутренне растекаясь от восторга.
- Да так, - Имс фыркнул в ответ и начал, было, что-то говорить, но слова заглушил грохот, свист тормозов и скрежет металла.
Артур даже подумать не успел, а уже выскочил на крыльцо.
В начале улицы, сразу после поворота, прямо на месте фигурных кустов пожилой кошатницы мисс Тейт, валялся искореженный кусок метала, бывший всего минуту назад машиной Имса. Поперек дороги замер грузовик, который и влетел в джип сбоку, выкинул на тротуар, предварительно расплющив металл.
Какое чудо предотвратило взрыв, Артур не знал, но готов был благодарить всех известных ему богов за это.
***
- Мистер Имс? Мистер Артур Имс?
Артур встрепенулся, поднял красные от недосыпа глаза на пожилого солидного доктора.
- Ваш… Эээ…
- Супруг, да.
- Да. Кхм. – Врач смущенно откашлялся, Артуру захотелось врезать ему за то, что он никак не говорит про Имса. – Ваш супруг в медикаментозной коме. Мы сделали всё, что могли, и теперь будем постепенно уменьшать количество обезболивающих, чтобы он пришел в себя.
- Как он?
- Состояние тяжелое, множественные переломы, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение мы остановили, селезенку пришлось удалять, честно говоря, возвращаясь к голове, редкий череп выдерживает такой удар.
- Я всегда говорил, что у него чугунная башка, - Артур невесело усмехнулся, и у стоящего напротив мужчины мурашки пробежали по хребту. Он давно работал, видел много родственников своих пациентов, видел матерей, у которых умирали дети, жен, у которых умирали мужья, отцов, вынужденных хоронить единственного сына, но от этого молодого совсем парня несло такой тоской, какой могло бы нести от всех перевиданных доктором несчастных вместе взятых.
- Кхм, - снова смущенно откашлялся врач. – Я так понимаю, мы должны делать всё, что возможно?
- Да, - Артур кивнул. – О деньгах не беспокойтесь.
- Идите домой, отдохните. Я позвоню, если его состояние улучшится, - Артур поморщился.– Или ухудшится, да.
Артур не стал спорить, взял с соседнего стула свое пальто, схваченное на автомате и совсем не подходящее разгоревшейся уже в апреле весне, порылся в карманах, ища ключи от машины, вспомнил, что приехал с Имсом на скорой.
- До свидания, мистер Имс.
- Называйте меня Артуром. Мистера Имса вам предстоит вылечить.
Врач закивал понятливо, и Артур повернул в сторону выхода из отделения, а потом и из госпиталя.
Поймать такси в три часа ночи было сложновато, но под больницей всегда дежурила парочка ушлых парней, точно знающих, что раздавленным горем людям плевать, как сильно их обдирают таксисты. Артур не был исключением и без вопросов залез в остановившийся перед ним кэб, назвал адрес и откинулся на спинку, запретив себе о чём-либо думать до приезда домой. Кэб ехал по пустынным улицам, лишь изредка, на перекрестках и светофорах, встречая один-два автомобиля. Артур бездумно пялился на ароматическую ёлочку, болтающуюся на зеркале заднего вида. Ёлочка дёрнулась в последний раз, и Артур услышал, как беснуется оставленная в одиночестве Элла. Водитель стребовал с него космическую сумму, но Артуру было плевать.
Ключ провернулся в замке с тихим щелчком, Элла с порога кинулась лизать Артуру руки и тереться о ноги, оставляя на штанинах кучу шерсти. Артур двигался как сомнамбула, ощупью пробрался в гостиную, плюхнулся на диван, а Элла поторопилась положить тяжелую голову ему на колени и тихонько заскулила, точно знала, что случилось что-то плохое и Артура надо утешить. Сидя в их с Имсом доме, на их диване, который они сначала выбирали почти полгода, потом вдвоем затаскивали эту махину в дом и, едва захлопнув дверь, опробовали его путем жаркого секса на этом самом диване, Артур хотел выть, рыдать и биться в истерике, но не мог даже слезинки из себя выдавить. Больно не было. Было… никак. Будто все чувства вместе с Имсом остались в больнице, в коме, и еще не известно, будут ли они жить. В смысле не чувства, а они, Имс и Артур, ведь жить без Имса Артур бы просто не смог. Просто не знал, как можно жить без Имса.
Элла заскулила громче, прикусила несильно Артура за ладонь, привлекая внимание, и потрусила на кухню, намекая, что горе горем, а беременных надо кормить.
Поднявшись, всё так же на автопилоте, Артур доковылял до кухни, насыпал корма и поменял воду в собачьих мисках и снова вернулся на диван. Из кухни доносилось довольное хрумканье голодной собаки, в ванной, наверху, капал кран, который Имс обещал починить по приезду, за окном медленно занималась заря, а Артур всё сидел, закрыв глаза и откинувшись на спинку дивана, но всё никак не мог уснуть. Глаза жгло, будто под веки песка насыпало, в горле, казалось, застряла острая кость, больно царапающая при каждом вдохе и выдохе. Через какое-то время, Артур не мог даже навскидку сказать через какое, вернулась Элла, забралась рядом с ним на диван, ткнулась влажным носом в щеку, а потом снова опустила тяжелую голову ему на колени. Артур рассеяно трепал ее за ушами и бессмысленным взглядом прожигал стену.
Утро занималось над Лондоном, как ни в чем не бывало. Какое дело солнцу до какого-то Имса? До какого-то Артура? До их дома, дивана и собаки? Да никакого, в общем-то.
- Всё в порядке, девочка, - при свете солнца верить в разрешение беды было проще. – Он поправится и вернется к нам. Хочешь, я тебя к нему свожу?
Собака заискивающе прижала уши и завиляла хвостом.
- Я найду лучших врачей, и его вылечат, да. Папочка вернется к нам, Эли. – Артур заметался по дому, перекладывая какие-то вещи, собирал что-то Имсу в больницу, а что-то убирал и не переставал говорить. – После выписки полгода не получит ключей от машины. Нет, ну, как можно, а, Элла? С Шумахером он, значит, бухал в Сочельник, а водить не научился! Идиот! И телефон ему в руки не дам, вечно уткнется, и не дозовешься его!
Артур бормотал под нос, ругал Имса, пока раздевался, пока мылся в душе и готовил себе завтрак, бурчал с набитым ртом и всё никак не мог замолчать, а Элла не отставала от него ни на шаг и всё время скулила. Мобильный заверещал где-то в гостиной.
- Алло? – Артур запыхался, пока перерывал многочисленные подушки.
- Привет, я никак не могу дозвониться Имсу. Он же вчера приехал? Я вроде выждал время, чтоб вы успели поздороваться, - Доминик рассмеялся над собственной шуткой.
- Привет, - Артур тяжело сглотнул. – Он… в больнице.
- В больнице? Что случилось, Артур? Он в порядке? Артур, да не молчи же ты!
Артур и рад был ответить, но горло скрутило судорогой, глаза защипало, а по щекам потекли обжигающие, как кислота слезы. Выронив мобильник, Артур сначала рухнул на колени, а потом и вовсе свернулся в комок на ковре возле дивана. Грудь разрывало болью, сознание – осознанием, что каждую секунду жизнь Имса, его, Артура, Имса, висит на волоске. Трубка еще обеспокоенно бубнила голосом Кобба, а Артур мог только скулить от собственного бессилия, осознавая каждой клеточкой, что он ничем Имсу помочь не сможет.
Доминик приехал через час, ворвался без стука, застав Артура корчащимся на полу и воющим, как раненный зверь. В темных глазах не осталась и следа привычной разумности, нос опух и покраснел, а на щеке отпечатался ворс ковра. Дом кое-как затащил его в ванну, усадил и врубил ледяную воду. Как ни удивительно, это помогло. Артур затих буквально за пару минут.
- Артур? Успокоился?
Слабо кивнув, он выбрался из ванны, вода текла с него ручьем.
- Спасибо, Дом. Отвезешь меня к нему? Я соберусь за пять минут.
- Отвезу, - Кобб кивнул. – И даже заберу к себе Эллу, если ты обещаешь, что будешь нормально питаться, пока будешь просиживать под дверью в его палату. Идёт?
Артур закивал и поспешил в спальню за сухой одеждой.
Приятный освежающий ветерок сменился порывами злого северного урагана. Тучи затянули яркое солнце буквально за пару минут, рыхлое брюхо неба нависло совсем низко и грозило совсем обвалиться на гостей и жителей небольшого островка где-то в Тихом океане. Ливень обрушился внезапно, но ожидаемо, не мог этот небесный бурдюк не вылиться на соломенные кровли, на белый мягкий песок, на Артура, задремавшего в гамаке, и Имса, бегущего за Артуром, чтобы успеть спрятаться от дождя.
Сладковатые после соленой горечи океана капли падают отвесно, густой пеленой, и им кое-как удается прятаться под зонтиком от солнца.
- Не мог раньше меня разбудить? – Артур еще не проснулся, а Имс живет с ним так долго, что уже даже не реагирует на эту раздражительность, просто берет его лицо в ладони и крепко целует в губы. Артур отвечает, обнимает Имса и стремится быть как можно ближе, когда налетает очередной порыв ледяного ветра, срывает и уносит их убежище, хлестает тугими струями дождя по щекам, пробирается иглами холода под одежду и угрожающе трещит стволами деревьев.
Имс хохочет, едва оторвавшись от Артура. Он сейчас чем-то похож на Эола, радостно приветствующего своих диких северных сыновей, отдавая им на поживу уголок тропического рая, где отродясь не видывали ничего, кроме ласковых, теплых и ароматных зефиров. Артур снова тянет его на себя и целует. Жадно, пылко, поддаваясь безумству стихии, он сам становится почти безумным, и последним его якорем становится Имс. Его губы, его руки. Имс обжигает, будто вода и ветер не пытаются украсть у них последние крохи тепла. Имс отдает их сам.
Артур рычит и, очнувшись от неистовства стихий, тащит Имса в дом, стаскивает одежду с них обоих по пути к кровати, а, когда Имс послушно растягивается на спине, Артура захлестывают неистовая жадность и бешеный восторг. Вот он, вот его Имс, послушный, хоть и дикий, непокорный, но такой родной. Артуру кажется, что его одновременно одолевают и дождь, и ветер, и морская буря, но он точно знает, что Имс с ним, а значит – всё хорошо.
Дождь стих к утру, и они тоже чуть поумерили свой пыл, устав за ночь.
Артур лежит на спине, раскинувшись на постели, как морская звезда, и тяжело дышит, а Имс стоит у окна, курит и никак не может перестать им любоваться. Руки так и чешутся взяться за карандаш, но Артур ждет его. Карандаш может подождать, а желания Артура Имс привык выполнять. Тем более – такие взаимные и приятные.
Доминик довел его до самого отделения, расспрашивал про врачей, про прогнозы, про водителя грузовика, задавал совершенно неважные сейчас для Артура вопросы. Умом он понимал, что Дом всё правильно спрашивает, но после того, как он завис над раковиной, уставившись в слив и вспоминая их прошлогодний отпуск, Артура будто снова выключило.
- Артур? Ты в норме? Прислать к тебе Ариадну, пока я буду разбираться с остальным?
- А? – Артур уставился на Кобба, будто только заметил, с трудом изогнул губы в виноватой улыбке и пожал плечами, мол, делай, что считаешь нужным.
Понятливый Дом похлопал Артура по спине, усадил на лавку рядом с палатой, в которую по словам медсестры у стойки регистрации положили Имса, и ушел, на ходу набирая Ариадну.
Врачи, посетители и сами пациенты проходили мимо, с любопытством разглядывая явно не дешевые ботинки, костюм, определенно от кутюр, и, совершенно точно, дорогущие часы. Артур и сам не знал, зачем так вырядился, еще и костюм напялил имсов любимый, про который тот всегда говорил, мол, и в нем хорош, и вытаскивать из этого костюма Артура особенно круто. Через какое-то время в палату прошмыгнула молоденькая практикантка, а когда она вышла, Артур окликнул ее.
- Мисс, - девушка приветливо улыбнулась. – Могли бы вы позвать врача? Я хочу поговорить с ним.
- А кем вы приходитесь пострадавшему, мистер…
- Артур, - девчонка снова улыбнулась, и Артур понял, что ей еще и двадцати нет. – Я ему всё. Врача, пожалуйста.
Наверное, что-то такое мелькнуло у него в глазах или отразилось на лице, но практикантка перестала задавать вопросы и поспешила уйти, а через несколько минут показался вчерашний доктор, который и оперировал Имса, а теперь, видимо, и дальше будет его долечивать.
- Артур? Вы меня звали?
- Да, доктор… - Артур бросил взгляд на бейдж с фотографией и фамилией врача, прикрепленный к отвороту медицинского халата. – Спенсер. Я настоятельно прошу, чтобы его лечением занимались только опытные специалисты, а не вчерашние школьницы.
- Либби лишь внесла несколько оговоренных мной деталей в его карту.
- Прошу вас, доктор.
- Хорошо, если вы настаиваете, - Спенсер кивнул, понимая, что спорить с парнем сейчас бесполезно.
- Как он?
- Мы уменьшаем дозы, к вечеру совсем перестанем вводить препараты, оставляющие его в коме, и тогда к утру он должен прийти в себя.
Артур не ответил, молча сел на свое место и уставился в стену. Врач неловко откашлялся и продолжил.
- Вы можете войти к нему, если обещаете не мешать медсестрам. Там есть вторая койка, можно вздремнуть.
Артур едва ручку не отломал, когда вламывался в палату. Доктор Спенсер лишь понимающе вздохнул и прикрыл за ним дверь.
Ворвавшись в палату, он не смотрел на Имса, старательно отводил глаза, пока снимал пиджак, поправлял рубашку. Уселся на пустующую койку, плотно зажмурившись, и, посчитав до десяти, едва не поскуливая от ужаса, открыл глаза. Имс лежал, почти весь замотанный в бинты. Свободными от повязок остались лицо, правое плечо и левое предплечье. Имса укрыли по пояс, и Артур не знал, загипсованы ли ноги. Имс был бледный, губы запеклись болезненно-алым, а под каждым глазом красовалось по ярко-лиловому кровоподтеку.
Воздуха в палате стало катастрофически мало, Артур вдыхал и забывал выдыхать, до боли впившись пальцами в бедра. Чувства путались, мысли сталкивались, ударялись друг о друга и отскакивали, как бильярдные шары. Обрывки воспоминаний закружились хороводом, милостиво отгораживая Артура от реальности.
Имс, в запорошенном снегом пальто и смешной пушистой шапке, затащил разлапистую ель в их новый дом. Первое Рождество в их, их общем, доме должно было стать самым запоминающимся. Оно таким и стало, когда Имс угодил пробкой от шампанского в люстру, а Артур, от неожиданности, перевернул разом блюдо с индейкой и стоящую рядышком со столом елку.
Знакомство с родителями Артура прошло не так плохо, как он ожидал. Мать более менее спокойно отнеслась к тому, что спутником жизни ее сына стал мужчина, но совершенно не оценила прелестей Имса. А вот отец наоборот – считал Артура предателем, но Имса признал хорошим парнем. Артур психовал весь вечер, а Имс, в пику всем, не скрываясь, гладил его успокаивающе по колену и сжимал его пальцы в своих. Артур не скоро признался, что это неоценимо помогало ему сдерживаться в тот момент.
Когда Имс приволок Эллу, Артур, совершенно не разбирающийся в собаках, даже и представить не мог, какая махина вырастет из пушистого комочка, умильно попискивающего и ползающего по ковру. В первый же вечер оно успела загадить три пары ботинок, благо, две из них были Имса, а та, что была Артура, была старой и дожидалась только очередной уборки. Правда, погрызенный на следующий день галстук был Артура, новый и довольно дорогой, но Имсу удалось взять огонь на себя.
А вот миссис Имс приняла Артура с распростертыми объятиями. Напоила их чаем с пирогом и расспрашивала Артура о детстве и юности, об учебе, об увлечениях и много еще о чем. Когда же Имс засобирался домой, она собрала им остатки пирога, обняла обоих и заботливо поправила каждому шарф. Имс улыбнулся, поцеловал маму на прощание и, приобняв Артура, направился к такси.
Артур не видел, как небо за окном затянуло тучами и как на город опустился густой, как кисель, туман.
Когда совсем стемнело, за Артуром приехала Ариадна. Она не знала, как вести себя с таким Артуром. Он не напевал привычно, не костерил Имса с затаенной в глазах нежностью, не улыбался, даже на вопросы отвечал максимально коротко. Везти его в опустевший, даже Элла уже была у Кобба, дом казалось неправильным, и Ариадна уверенно свернула к своей высотке.
Вечер и ночь прошли хорошо. Артур съел всё, что Ариадна сложила ему на тарелку, поклацал телик и, не найдя ничего стоящего, лег на диване, где ему и было постелено. А вот Ариадна перед сном не раз прошла по дому, собирая всё колюще-режущее на всякий пожарный.
Дни потянулись за днями, отличаясь лишь погодой за окном да цифрами в календаре, но, честно говоря, Артуру было глубоко наплевать на любые изменения, если они не касались Имса. Тот не пришел в себя после окончания введения препаратов и из медикаментозной перешел в кому обычную, а из нее врачи никак его вытащить не могли. Артур приезжал в больницу к началу приема, ровно к восьми, и уезжал только когда его выпроваживал доктор Спенсер. Первую неделю Артуру постоянно звонили, разрушая и без того хрупкое равновесие вопросами о возможности нанять «мистеров Имсов». Артур держался, как мог, но прописанные Спенсером на третий день Имсовой комы антидепрессанты принимал точно по расписанию. Собственно, расписание осталось последним его барьером на пути либо к отчаянью, либо к безумию. Артур автоматически просыпался в одно и то же время, повторял утренние ритуалы с филигранной точностью и выходил из номера, снятого в соседнем с госпиталем отеле, в одну и ту же минуту. По часам Артур принимал лекарства, ел, отзванивался поочередно Коббу, Ариадне и матери Имса, говоря с ними по двадцать семь, сорок одной и пятьдесят трем секундам соответственно.
Все обитатели больницы провожали его сочувственными взглядами, почему-то не сомневаясь, что у него случилось что-то поистине непоправимое. При всём при этом Артур не похудел, не зарос и не износился. Он на автомате продолжал жить так же, как с Имсом, стопорясь лишь в моменты, когда рядом должен был быть Имс, живой и здоровый.
Заказчики окончательно перестали звонить на семнадцатый день, а на двадцать первый Артур забыл позавтракать, но в больнице его заботливо накормили обедом, а вот про ужин от снова не вспомнил. Теперь Артур начал стремительно худеть, не говоря уж о потерянной еще в день аварии аристократической осанке. Под глазами пролегли тени в то время, как фингалы на Имсе сходили. Да и вообще, физически Имс поправлялся. Кости срастались, синяки бледнели, и неотвратимо отрастала щетина. Артур запретил его брить.
В один из дней, кажется, двадцать шестой, Доминик с Ариадной еле смогли отговорить его лезть к Имсу в кому с помощью снов. Артур с маниакальным блеском в глазах убеждал их, что нужно просто разбудить Имса. Просто забрать его оттуда, напомнить, что его тут ждет Артур, которому пришлось вколоть успокоительное и уложить на соседнюю койку. После этого инцидента Артур совсем поник, тени под глазами стали темнее и глубже, кожа приобрела совсем уж восковой оттенок, и Доминик совсем перепугался.
При угасании физическом Артур ни на секунду не переставал думать, вспоминать и представлять. Мысли кружились вокруг Имса роем надоедливых насекомых или крикливых и наглых чаек. Артур повторял про себя какие сорта кофе Имс любит, какие даже пить отказывается, вспоминал детальный рецепт его любимого пирога, адреса любимых заведений почти во всех странах мира и адреса отелей, квартир и домов, в которых они когда-либо жили или просто ночевали. Артур понимал, что эта зацикленность не доведет его до добра, особенно – на этой мысли он всегда с трудом сглатывал – если Имс не придет в себя никогда.
- Кобб?
- Да, я слушаю, - хрипловатый от усталости голос с трудом плавал над общим гулом, видимо, Доминик находился в каком-то людном месте. Ариадна знала, что он в суде.
- Я устала, - девушка зябко поежилась, стоя у окна напротив двери в палату Имса. И Артура. – Он отказывается есть. Если Имс не очнется… сейчас, Артур не выдержит.
Дом тяжело вздохнул, понимал прекрасно, что Артур сам себя гробит, но что они могли сделать?
- Скажи Спенсеру, пусть ставит ему те же капельницы, что и Имсу. Там же что-то питательное?
- Да, - Аридна придушенно всхлипнула, и Кобб поспешил сбросить вызов. Он тоже устал. – Имс, падонок ты эдакий, хватит уже. Еще неделька, и мы с Ариадной ляжем в соседнюю палату, а Артур первый отправится на переговоры с червями.
Поняв, что говорит вслух, Дом выругался сквозь зубы, а потом услышал, что перерыв в его заседании как раз заканчивается.
продолжение в комментариях
текст
- Детка, я соскучился.
Артур промолчал, только улыбнулся в трубку.
- Я уже вижу поворот на нашу улицу. Мисс Тейт по-новому подстригла кусты? Было лучше.
- Она, как обычно, сделала это назло миссис Шерман. Такая форма загораживает солнце для ее маргариток.
Имс хрипло рассмеялся. Артур слышал, как шелестит асфальт под колесами его внедорожника, и казалось, что он узнает звук, издаваемый асфальтом именно в их районе. Имса не было почти два месяца, и они оба уже на стену готовы были лезть от постоянных разговоров в скайпе и невозможности встретиться. Артур не мог прилететь к Имсу, потому что Элла, их сенбернар, была в положении, а такую здоровенную собаку и без приплода тяжело пристроить к друзьям.
- Артур?
- Мм? Уже видишь наш газон? Я его подстриг, заметил?
- Поворачиваю уже, - Артур слышал, как Имс улыбается, и как скрипит руль, давно надо съездить в автоцентр. – Я люблю тебя.
- Что за приступ нежности? – едко фыркнул Артур, внутренне растекаясь от восторга.
- Да так, - Имс фыркнул в ответ и начал, было, что-то говорить, но слова заглушил грохот, свист тормозов и скрежет металла.
Артур даже подумать не успел, а уже выскочил на крыльцо.
В начале улицы, сразу после поворота, прямо на месте фигурных кустов пожилой кошатницы мисс Тейт, валялся искореженный кусок метала, бывший всего минуту назад машиной Имса. Поперек дороги замер грузовик, который и влетел в джип сбоку, выкинул на тротуар, предварительно расплющив металл.
Какое чудо предотвратило взрыв, Артур не знал, но готов был благодарить всех известных ему богов за это.
***
- Мистер Имс? Мистер Артур Имс?
Артур встрепенулся, поднял красные от недосыпа глаза на пожилого солидного доктора.
- Ваш… Эээ…
- Супруг, да.
- Да. Кхм. – Врач смущенно откашлялся, Артуру захотелось врезать ему за то, что он никак не говорит про Имса. – Ваш супруг в медикаментозной коме. Мы сделали всё, что могли, и теперь будем постепенно уменьшать количество обезболивающих, чтобы он пришел в себя.
- Как он?
- Состояние тяжелое, множественные переломы, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение мы остановили, селезенку пришлось удалять, честно говоря, возвращаясь к голове, редкий череп выдерживает такой удар.
- Я всегда говорил, что у него чугунная башка, - Артур невесело усмехнулся, и у стоящего напротив мужчины мурашки пробежали по хребту. Он давно работал, видел много родственников своих пациентов, видел матерей, у которых умирали дети, жен, у которых умирали мужья, отцов, вынужденных хоронить единственного сына, но от этого молодого совсем парня несло такой тоской, какой могло бы нести от всех перевиданных доктором несчастных вместе взятых.
- Кхм, - снова смущенно откашлялся врач. – Я так понимаю, мы должны делать всё, что возможно?
- Да, - Артур кивнул. – О деньгах не беспокойтесь.
- Идите домой, отдохните. Я позвоню, если его состояние улучшится, - Артур поморщился.– Или ухудшится, да.
Артур не стал спорить, взял с соседнего стула свое пальто, схваченное на автомате и совсем не подходящее разгоревшейся уже в апреле весне, порылся в карманах, ища ключи от машины, вспомнил, что приехал с Имсом на скорой.
- До свидания, мистер Имс.
- Называйте меня Артуром. Мистера Имса вам предстоит вылечить.
Врач закивал понятливо, и Артур повернул в сторону выхода из отделения, а потом и из госпиталя.
Поймать такси в три часа ночи было сложновато, но под больницей всегда дежурила парочка ушлых парней, точно знающих, что раздавленным горем людям плевать, как сильно их обдирают таксисты. Артур не был исключением и без вопросов залез в остановившийся перед ним кэб, назвал адрес и откинулся на спинку, запретив себе о чём-либо думать до приезда домой. Кэб ехал по пустынным улицам, лишь изредка, на перекрестках и светофорах, встречая один-два автомобиля. Артур бездумно пялился на ароматическую ёлочку, болтающуюся на зеркале заднего вида. Ёлочка дёрнулась в последний раз, и Артур услышал, как беснуется оставленная в одиночестве Элла. Водитель стребовал с него космическую сумму, но Артуру было плевать.
Ключ провернулся в замке с тихим щелчком, Элла с порога кинулась лизать Артуру руки и тереться о ноги, оставляя на штанинах кучу шерсти. Артур двигался как сомнамбула, ощупью пробрался в гостиную, плюхнулся на диван, а Элла поторопилась положить тяжелую голову ему на колени и тихонько заскулила, точно знала, что случилось что-то плохое и Артура надо утешить. Сидя в их с Имсом доме, на их диване, который они сначала выбирали почти полгода, потом вдвоем затаскивали эту махину в дом и, едва захлопнув дверь, опробовали его путем жаркого секса на этом самом диване, Артур хотел выть, рыдать и биться в истерике, но не мог даже слезинки из себя выдавить. Больно не было. Было… никак. Будто все чувства вместе с Имсом остались в больнице, в коме, и еще не известно, будут ли они жить. В смысле не чувства, а они, Имс и Артур, ведь жить без Имса Артур бы просто не смог. Просто не знал, как можно жить без Имса.
Элла заскулила громче, прикусила несильно Артура за ладонь, привлекая внимание, и потрусила на кухню, намекая, что горе горем, а беременных надо кормить.
Поднявшись, всё так же на автопилоте, Артур доковылял до кухни, насыпал корма и поменял воду в собачьих мисках и снова вернулся на диван. Из кухни доносилось довольное хрумканье голодной собаки, в ванной, наверху, капал кран, который Имс обещал починить по приезду, за окном медленно занималась заря, а Артур всё сидел, закрыв глаза и откинувшись на спинку дивана, но всё никак не мог уснуть. Глаза жгло, будто под веки песка насыпало, в горле, казалось, застряла острая кость, больно царапающая при каждом вдохе и выдохе. Через какое-то время, Артур не мог даже навскидку сказать через какое, вернулась Элла, забралась рядом с ним на диван, ткнулась влажным носом в щеку, а потом снова опустила тяжелую голову ему на колени. Артур рассеяно трепал ее за ушами и бессмысленным взглядом прожигал стену.
Утро занималось над Лондоном, как ни в чем не бывало. Какое дело солнцу до какого-то Имса? До какого-то Артура? До их дома, дивана и собаки? Да никакого, в общем-то.
***
Проснулся или очнулся, Артур так и не выбрал определения, он к полудню. Элла сопела рядом, боясь оставить хозяина в одиночестве.- Всё в порядке, девочка, - при свете солнца верить в разрешение беды было проще. – Он поправится и вернется к нам. Хочешь, я тебя к нему свожу?
Собака заискивающе прижала уши и завиляла хвостом.
- Я найду лучших врачей, и его вылечат, да. Папочка вернется к нам, Эли. – Артур заметался по дому, перекладывая какие-то вещи, собирал что-то Имсу в больницу, а что-то убирал и не переставал говорить. – После выписки полгода не получит ключей от машины. Нет, ну, как можно, а, Элла? С Шумахером он, значит, бухал в Сочельник, а водить не научился! Идиот! И телефон ему в руки не дам, вечно уткнется, и не дозовешься его!
Артур бормотал под нос, ругал Имса, пока раздевался, пока мылся в душе и готовил себе завтрак, бурчал с набитым ртом и всё никак не мог замолчать, а Элла не отставала от него ни на шаг и всё время скулила. Мобильный заверещал где-то в гостиной.
- Алло? – Артур запыхался, пока перерывал многочисленные подушки.
- Привет, я никак не могу дозвониться Имсу. Он же вчера приехал? Я вроде выждал время, чтоб вы успели поздороваться, - Доминик рассмеялся над собственной шуткой.
- Привет, - Артур тяжело сглотнул. – Он… в больнице.
- В больнице? Что случилось, Артур? Он в порядке? Артур, да не молчи же ты!
Артур и рад был ответить, но горло скрутило судорогой, глаза защипало, а по щекам потекли обжигающие, как кислота слезы. Выронив мобильник, Артур сначала рухнул на колени, а потом и вовсе свернулся в комок на ковре возле дивана. Грудь разрывало болью, сознание – осознанием, что каждую секунду жизнь Имса, его, Артура, Имса, висит на волоске. Трубка еще обеспокоенно бубнила голосом Кобба, а Артур мог только скулить от собственного бессилия, осознавая каждой клеточкой, что он ничем Имсу помочь не сможет.
Доминик приехал через час, ворвался без стука, застав Артура корчащимся на полу и воющим, как раненный зверь. В темных глазах не осталась и следа привычной разумности, нос опух и покраснел, а на щеке отпечатался ворс ковра. Дом кое-как затащил его в ванну, усадил и врубил ледяную воду. Как ни удивительно, это помогло. Артур затих буквально за пару минут.
- Артур? Успокоился?
Слабо кивнув, он выбрался из ванны, вода текла с него ручьем.
- Спасибо, Дом. Отвезешь меня к нему? Я соберусь за пять минут.
- Отвезу, - Кобб кивнул. – И даже заберу к себе Эллу, если ты обещаешь, что будешь нормально питаться, пока будешь просиживать под дверью в его палату. Идёт?
Артур закивал и поспешил в спальню за сухой одеждой.
***
Приятный освежающий ветерок сменился порывами злого северного урагана. Тучи затянули яркое солнце буквально за пару минут, рыхлое брюхо неба нависло совсем низко и грозило совсем обвалиться на гостей и жителей небольшого островка где-то в Тихом океане. Ливень обрушился внезапно, но ожидаемо, не мог этот небесный бурдюк не вылиться на соломенные кровли, на белый мягкий песок, на Артура, задремавшего в гамаке, и Имса, бегущего за Артуром, чтобы успеть спрятаться от дождя.
Сладковатые после соленой горечи океана капли падают отвесно, густой пеленой, и им кое-как удается прятаться под зонтиком от солнца.
- Не мог раньше меня разбудить? – Артур еще не проснулся, а Имс живет с ним так долго, что уже даже не реагирует на эту раздражительность, просто берет его лицо в ладони и крепко целует в губы. Артур отвечает, обнимает Имса и стремится быть как можно ближе, когда налетает очередной порыв ледяного ветра, срывает и уносит их убежище, хлестает тугими струями дождя по щекам, пробирается иглами холода под одежду и угрожающе трещит стволами деревьев.
Имс хохочет, едва оторвавшись от Артура. Он сейчас чем-то похож на Эола, радостно приветствующего своих диких северных сыновей, отдавая им на поживу уголок тропического рая, где отродясь не видывали ничего, кроме ласковых, теплых и ароматных зефиров. Артур снова тянет его на себя и целует. Жадно, пылко, поддаваясь безумству стихии, он сам становится почти безумным, и последним его якорем становится Имс. Его губы, его руки. Имс обжигает, будто вода и ветер не пытаются украсть у них последние крохи тепла. Имс отдает их сам.
Артур рычит и, очнувшись от неистовства стихий, тащит Имса в дом, стаскивает одежду с них обоих по пути к кровати, а, когда Имс послушно растягивается на спине, Артура захлестывают неистовая жадность и бешеный восторг. Вот он, вот его Имс, послушный, хоть и дикий, непокорный, но такой родной. Артуру кажется, что его одновременно одолевают и дождь, и ветер, и морская буря, но он точно знает, что Имс с ним, а значит – всё хорошо.
Дождь стих к утру, и они тоже чуть поумерили свой пыл, устав за ночь.
Артур лежит на спине, раскинувшись на постели, как морская звезда, и тяжело дышит, а Имс стоит у окна, курит и никак не может перестать им любоваться. Руки так и чешутся взяться за карандаш, но Артур ждет его. Карандаш может подождать, а желания Артура Имс привык выполнять. Тем более – такие взаимные и приятные.
***
Доминик довел его до самого отделения, расспрашивал про врачей, про прогнозы, про водителя грузовика, задавал совершенно неважные сейчас для Артура вопросы. Умом он понимал, что Дом всё правильно спрашивает, но после того, как он завис над раковиной, уставившись в слив и вспоминая их прошлогодний отпуск, Артура будто снова выключило.
- Артур? Ты в норме? Прислать к тебе Ариадну, пока я буду разбираться с остальным?
- А? – Артур уставился на Кобба, будто только заметил, с трудом изогнул губы в виноватой улыбке и пожал плечами, мол, делай, что считаешь нужным.
Понятливый Дом похлопал Артура по спине, усадил на лавку рядом с палатой, в которую по словам медсестры у стойки регистрации положили Имса, и ушел, на ходу набирая Ариадну.
Врачи, посетители и сами пациенты проходили мимо, с любопытством разглядывая явно не дешевые ботинки, костюм, определенно от кутюр, и, совершенно точно, дорогущие часы. Артур и сам не знал, зачем так вырядился, еще и костюм напялил имсов любимый, про который тот всегда говорил, мол, и в нем хорош, и вытаскивать из этого костюма Артура особенно круто. Через какое-то время в палату прошмыгнула молоденькая практикантка, а когда она вышла, Артур окликнул ее.
- Мисс, - девушка приветливо улыбнулась. – Могли бы вы позвать врача? Я хочу поговорить с ним.
- А кем вы приходитесь пострадавшему, мистер…
- Артур, - девчонка снова улыбнулась, и Артур понял, что ей еще и двадцати нет. – Я ему всё. Врача, пожалуйста.
Наверное, что-то такое мелькнуло у него в глазах или отразилось на лице, но практикантка перестала задавать вопросы и поспешила уйти, а через несколько минут показался вчерашний доктор, который и оперировал Имса, а теперь, видимо, и дальше будет его долечивать.
- Артур? Вы меня звали?
- Да, доктор… - Артур бросил взгляд на бейдж с фотографией и фамилией врача, прикрепленный к отвороту медицинского халата. – Спенсер. Я настоятельно прошу, чтобы его лечением занимались только опытные специалисты, а не вчерашние школьницы.
- Либби лишь внесла несколько оговоренных мной деталей в его карту.
- Прошу вас, доктор.
- Хорошо, если вы настаиваете, - Спенсер кивнул, понимая, что спорить с парнем сейчас бесполезно.
- Как он?
- Мы уменьшаем дозы, к вечеру совсем перестанем вводить препараты, оставляющие его в коме, и тогда к утру он должен прийти в себя.
Артур не ответил, молча сел на свое место и уставился в стену. Врач неловко откашлялся и продолжил.
- Вы можете войти к нему, если обещаете не мешать медсестрам. Там есть вторая койка, можно вздремнуть.
Артур едва ручку не отломал, когда вламывался в палату. Доктор Спенсер лишь понимающе вздохнул и прикрыл за ним дверь.
Ворвавшись в палату, он не смотрел на Имса, старательно отводил глаза, пока снимал пиджак, поправлял рубашку. Уселся на пустующую койку, плотно зажмурившись, и, посчитав до десяти, едва не поскуливая от ужаса, открыл глаза. Имс лежал, почти весь замотанный в бинты. Свободными от повязок остались лицо, правое плечо и левое предплечье. Имса укрыли по пояс, и Артур не знал, загипсованы ли ноги. Имс был бледный, губы запеклись болезненно-алым, а под каждым глазом красовалось по ярко-лиловому кровоподтеку.
Воздуха в палате стало катастрофически мало, Артур вдыхал и забывал выдыхать, до боли впившись пальцами в бедра. Чувства путались, мысли сталкивались, ударялись друг о друга и отскакивали, как бильярдные шары. Обрывки воспоминаний закружились хороводом, милостиво отгораживая Артура от реальности.
Имс, в запорошенном снегом пальто и смешной пушистой шапке, затащил разлапистую ель в их новый дом. Первое Рождество в их, их общем, доме должно было стать самым запоминающимся. Оно таким и стало, когда Имс угодил пробкой от шампанского в люстру, а Артур, от неожиданности, перевернул разом блюдо с индейкой и стоящую рядышком со столом елку.
Знакомство с родителями Артура прошло не так плохо, как он ожидал. Мать более менее спокойно отнеслась к тому, что спутником жизни ее сына стал мужчина, но совершенно не оценила прелестей Имса. А вот отец наоборот – считал Артура предателем, но Имса признал хорошим парнем. Артур психовал весь вечер, а Имс, в пику всем, не скрываясь, гладил его успокаивающе по колену и сжимал его пальцы в своих. Артур не скоро признался, что это неоценимо помогало ему сдерживаться в тот момент.
Когда Имс приволок Эллу, Артур, совершенно не разбирающийся в собаках, даже и представить не мог, какая махина вырастет из пушистого комочка, умильно попискивающего и ползающего по ковру. В первый же вечер оно успела загадить три пары ботинок, благо, две из них были Имса, а та, что была Артура, была старой и дожидалась только очередной уборки. Правда, погрызенный на следующий день галстук был Артура, новый и довольно дорогой, но Имсу удалось взять огонь на себя.
А вот миссис Имс приняла Артура с распростертыми объятиями. Напоила их чаем с пирогом и расспрашивала Артура о детстве и юности, об учебе, об увлечениях и много еще о чем. Когда же Имс засобирался домой, она собрала им остатки пирога, обняла обоих и заботливо поправила каждому шарф. Имс улыбнулся, поцеловал маму на прощание и, приобняв Артура, направился к такси.
Артур не видел, как небо за окном затянуло тучами и как на город опустился густой, как кисель, туман.
Когда совсем стемнело, за Артуром приехала Ариадна. Она не знала, как вести себя с таким Артуром. Он не напевал привычно, не костерил Имса с затаенной в глазах нежностью, не улыбался, даже на вопросы отвечал максимально коротко. Везти его в опустевший, даже Элла уже была у Кобба, дом казалось неправильным, и Ариадна уверенно свернула к своей высотке.
Вечер и ночь прошли хорошо. Артур съел всё, что Ариадна сложила ему на тарелку, поклацал телик и, не найдя ничего стоящего, лег на диване, где ему и было постелено. А вот Ариадна перед сном не раз прошла по дому, собирая всё колюще-режущее на всякий пожарный.
Дни потянулись за днями, отличаясь лишь погодой за окном да цифрами в календаре, но, честно говоря, Артуру было глубоко наплевать на любые изменения, если они не касались Имса. Тот не пришел в себя после окончания введения препаратов и из медикаментозной перешел в кому обычную, а из нее врачи никак его вытащить не могли. Артур приезжал в больницу к началу приема, ровно к восьми, и уезжал только когда его выпроваживал доктор Спенсер. Первую неделю Артуру постоянно звонили, разрушая и без того хрупкое равновесие вопросами о возможности нанять «мистеров Имсов». Артур держался, как мог, но прописанные Спенсером на третий день Имсовой комы антидепрессанты принимал точно по расписанию. Собственно, расписание осталось последним его барьером на пути либо к отчаянью, либо к безумию. Артур автоматически просыпался в одно и то же время, повторял утренние ритуалы с филигранной точностью и выходил из номера, снятого в соседнем с госпиталем отеле, в одну и ту же минуту. По часам Артур принимал лекарства, ел, отзванивался поочередно Коббу, Ариадне и матери Имса, говоря с ними по двадцать семь, сорок одной и пятьдесят трем секундам соответственно.
Все обитатели больницы провожали его сочувственными взглядами, почему-то не сомневаясь, что у него случилось что-то поистине непоправимое. При всём при этом Артур не похудел, не зарос и не износился. Он на автомате продолжал жить так же, как с Имсом, стопорясь лишь в моменты, когда рядом должен был быть Имс, живой и здоровый.
Заказчики окончательно перестали звонить на семнадцатый день, а на двадцать первый Артур забыл позавтракать, но в больнице его заботливо накормили обедом, а вот про ужин от снова не вспомнил. Теперь Артур начал стремительно худеть, не говоря уж о потерянной еще в день аварии аристократической осанке. Под глазами пролегли тени в то время, как фингалы на Имсе сходили. Да и вообще, физически Имс поправлялся. Кости срастались, синяки бледнели, и неотвратимо отрастала щетина. Артур запретил его брить.
В один из дней, кажется, двадцать шестой, Доминик с Ариадной еле смогли отговорить его лезть к Имсу в кому с помощью снов. Артур с маниакальным блеском в глазах убеждал их, что нужно просто разбудить Имса. Просто забрать его оттуда, напомнить, что его тут ждет Артур, которому пришлось вколоть успокоительное и уложить на соседнюю койку. После этого инцидента Артур совсем поник, тени под глазами стали темнее и глубже, кожа приобрела совсем уж восковой оттенок, и Доминик совсем перепугался.
При угасании физическом Артур ни на секунду не переставал думать, вспоминать и представлять. Мысли кружились вокруг Имса роем надоедливых насекомых или крикливых и наглых чаек. Артур повторял про себя какие сорта кофе Имс любит, какие даже пить отказывается, вспоминал детальный рецепт его любимого пирога, адреса любимых заведений почти во всех странах мира и адреса отелей, квартир и домов, в которых они когда-либо жили или просто ночевали. Артур понимал, что эта зацикленность не доведет его до добра, особенно – на этой мысли он всегда с трудом сглатывал – если Имс не придет в себя никогда.
- Кобб?
- Да, я слушаю, - хрипловатый от усталости голос с трудом плавал над общим гулом, видимо, Доминик находился в каком-то людном месте. Ариадна знала, что он в суде.
- Я устала, - девушка зябко поежилась, стоя у окна напротив двери в палату Имса. И Артура. – Он отказывается есть. Если Имс не очнется… сейчас, Артур не выдержит.
Дом тяжело вздохнул, понимал прекрасно, что Артур сам себя гробит, но что они могли сделать?
- Скажи Спенсеру, пусть ставит ему те же капельницы, что и Имсу. Там же что-то питательное?
- Да, - Аридна придушенно всхлипнула, и Кобб поспешил сбросить вызов. Он тоже устал. – Имс, падонок ты эдакий, хватит уже. Еще неделька, и мы с Ариадной ляжем в соседнюю палату, а Артур первый отправится на переговоры с червями.
Поняв, что говорит вслух, Дом выругался сквозь зубы, а потом услышал, что перерыв в его заседании как раз заканчивается.
продолжение в комментариях