Фандом: Inception
Автор: Lana
Пейринг: Имс/Артур
Жанр: angst, romance
Рейтинг: NC-17
Размер: ~6500 слов
Статус: завершен
Саммари: Есть вещи, о которых не хочется помнить.
Примечания: Могут быть замечены очевидные параллели с отличным фильмом «Вечное сияние чистого разума».
Блаженны забывающие.Блаженны забывающие.
If I read our story backwards, it's about how I un-broke your heart, and then we were happy until one day, you forgot about me forever. (с)
Ты меня слышишь? К утру я тебя забуду. Прекрасное окончание дерьмового романа. («Вечное сияние чистого разума»)
Ты меня слышишь? К утру я тебя забуду. Прекрасное окончание дерьмового романа. («Вечное сияние чистого разума»)
Ладно, хорошо, вот теперь Артур готов был признать, что ему откровенно тошно. Юсуф, впустивший его в палату, ничего не сказал, даже не посмотрел с укором, но Артура все равно опалило изнутри острейшим чувством вины.
Имс все еще валялся без сознания под дозой седативных и снотворного. Бледное лицо, отросшая клочками рыжеватая щетина и неожиданно глубже проступившие морщины. Артур встряхнулся и заставил себя смотреть на него с практической точки зрения — открытый перелом руки со смещением, сотрясение мозга средней тяжести, пара швов на брови, удаленная селезенка и гематомы. Конечно, ничего смертельного, но Артур все равно болезненно сморщился, усаживаясь на стул рядом с больничной койкой.
Когда Артур сказал Имсу, что пришло время им обоим двигаться дальше, он и подумать не мог, что все закончится вот так. Да, реакция Имса на первый взгляд оказалась болезненнее, чем он предполагал, но Артур списал все на природную вспыльчивость. В конце концов, они не были юными героями какого-нибудь сопливого романчика. Да черт побери, они оба в принципе не являлись ангелами и вели специфический образ жизни, поэтому Артур был уверен, что они понимали ситуацию одинаково.
Им было удобно вместе, хорошо от случая к случаю и просто крышесносно в койке. Имс действительно нравился Артуру. Умный, привлекательный, такой же долбанутый на всю голову мужик с отличным членом и совершенно порнушными губами. Артур искренне ценил то, что они могут грязно ебаться, а потом увлеченно обсуждать парадоксы или творчество Бэкона. Однако Артур никогда не переоценивал происходящее между ними — они были птичками свободного полета, из таких, как они, могла выйти только очень уж дерьмовая пара.
Имея под рукой Имса, Артур позволил себе расслабиться на время, но он знал, что рано или поздно удобного партнера нужно будет сменить на кого-то посерьезнее. После своего тридцатого дня рождения, отмеченного вместе с Имсом за превосходным пивом, не менее превосходной травкой и тягучим медленным сексом, Артур сообщил Имсу все, как есть, и получил сломанный нос в подарок.
Имс буквально взбесился. Заорал про три проебанных года, про то, что он и представить не мог, что Артур такая хладнокровная сука, что так не поступают, не вытирают о людей ноги, ожидая кого-то более подходящего... Артур выслушал все это очень спокойно, зажимая нос белым шарфом от Zegna, а потом так же спокойно встал и ушел, от души хлопнув дверью напоследок.
Артур уехал из Мюнхена немного обескураженным, но не более того. Каким оттуда уехал Имс ему, честно говоря, было глубоко наплевать. Первые слухи дошли до него уже через пару месяцев, как это ни странно, от Ариадны. Девушка, немного запинаясь, упомянула о том, что Имс взялся за подозрительное со всех сторон извлечение, едва не оказался в лимбе и выбрался каким-то чудом. Артур только пренебрежительно фыркнул — до способа Имса зарабатывать деньги ему не было никакого дела. Следующим стало зашифрованное письмо от Кобба, где тот привычно рассказал о своих делах и в конце зачем-то приписал, что Имса поймали за шулерством в одном из казино Вегаса, и тому едва удалось выбраться из камеры предварительного заключения. Последней каплей стал экстренный звонок от Юсуфа на частный номер — избавляясь от преследователей, Имс попал в аварию и теперь валялся в местной больнице, в которой у Юсуфа, к счастью, были свои связи.
И вот теперь Артур сидел рядом с покалеченным Имсом и усердно размышлял. С их последней встречи прошло почти полгода, а у Имса, будто крыша поехала. Может быть, Артур и не пылал к нему какой-то незабвенной любовью, но и абсолютно равнодушным оставаться больше не мог. Что бы там ни чувствовал Имс, время это определенно не лечило.
Артур глубоко вздохнул, разгладил морщинку на брюках и осторожно взял Имса за руку. Ладонь оказалась в точности такой, какой он запомнил — теплая кожа, жесткие мозоли, сбитые костяшки и выпуклый шрам на косточке у большого пальца. Артур, может быть, и был бессердечной скотиной, но никогда намеренно не хотел причинить Имсу боль. Если бы он знал, что Имс воспринимал все совсем иначе, он бы оборвал все в самом начале. Но он не знал, даже не догадывался, и поэтому все случилось так, как случилось.
Мимолетно огладив чужое запястье, Артур выпустил руку Имса, позволив ей упасть обратно на белоснежную простынь. Что ж, он никогда не был безгрешен, он делал ошибки, но и исправить некоторые из них мог самостоятельно.
Приняв решение, Артур резко встал и вышел из палаты. Юсуф вполне предсказуемо нашелся в коридоре рядом с кофейным автоматом.
Артур скривился от сладкого химического запаха и встал рядом.
– Юсуф...
– М? – араб отхлебнул из бумажного стаканчика, и Артур задумчиво прикусил губу.
– У тебя же есть в наличии та смесь, которую мы использовали для работы с памятью?
– Да, осталась парочка ампул, – Юсуф произнес это довольно равнодушно, но почти сразу замер, повернувшись к Артуру всем телом и округлив глаза. – Нет, ты же не собираешься... Ты не можешь. Артур?!
– Собираюсь. Заплачу тебе вдвое больше против прежней цены.
– Да при чем тут деньги?
Юсуф швырнул стаканчик в урну, оставив несколько коричневых клякс на идеально вымытом полу.
– Это же Имс. Он не заслужил этого, тем более, от тебя.
Артур упрямо качнул головой.
– Ты не понимаешь, ему станет лучше. Я должен ему.
– Что конкретно ты собираешься сделать?
– Отредактирую его воспоминания. – Артур независимо дернул плечом. – Не так уж и много у нас их наберется.
Юсуф молчал, хмуро уставившись себе под ноги, и Артур решил надавить — у него не было времени на всякую ерунду.
– Я в любом случае получу смесь, Юсуф. С твоим добровольным участием или без него.
Химик вскинул на него обиженный взгляд и понуро опустил плечи.
– Я привезу ее.
– Отлично, – Артур согласно качнул головой, прикинув про себя, что ему как раз должно хватить времени, чтобы набросать простенькую схемку. – PASIV у меня с собой.
Юсуф коротко кивнул, но вместо того, чтобы отправиться к выходу, встретился с Артуром глазами.
– Ты точно уверен в том, что собираешься сделать? Я Имсу, может, и не большой друг и тебе помешать не смогу, но, Артур... Это не игра. Я уверен, ты проделаешь работу чисто, но ты понимаешь, что пути назад больше не будет? Если ты вдруг решишь извиниться или еще что, он даже не поймет, о чем это ты.
– Я прекрасно понимаю, поверь мне, – Артур непроизвольно поджал губы. – Я просто хочу вернуть ему жизнь, в которой меня на самом деле быть не должно.
– Ну, как знаешь, – Юсуф отвел явно неодобрительный взгляд в сторону.
– Подстрахуешь с выбросом на всякий случай?
– Да, конечно. Вернусь минут через тридцать, будешь готов?
– Безусловно, – Артур растянул губы в прохладной вежливой улыбке и, посчитав разговор оконченным, развернулся в сторону палаты. Хлопнувшая за спиной дверь на лестницу сообщила о том, что Юсуф в свою очередь тоже не стал терять времени даром.
Артур снова уселся на неудобный стул у постели и пристроил ноутбук на коленях. Прежде, чем взяться за проектирование незамысловатого макета, он все-таки не удержался и бросил на спящего Имса еще один взгляд.
Он действительно был уверен в том, что собирался сделать. Конечно, если отталкиваться от моральных соображений, его намерения выглядели не слишком привлекательно, однако у Артура было свое мнение на этот счет. Он никогда по-настоящему не загонял себя в рамки, мыслил шире большинства и теперь не собирался отступать от собственных правил. У него было решение проблемы, так почему же он не мог им воспользоваться? Капля сомнацина, немножко усилий, и тот вред, что он причинил Имсу, будет сведен к нулю.
Артур умел рационально рассчитать пользу от любого проекта, и в их случае плюсы определенно перевешивали незначительный риск. Он не мог дать Имсу того, что тот заслуживал, поэтому было разумно сместить приоритеты.
Артур не волновался, его не терзали сомнения — мимолетно огладив чужое плечо, он полностью погрузился в работу.
***
Юсуф вошел в палату как раз, когда Артур повторно прокручивал в своей голове детали. Он улыбнулся, довольный тем, что успел вовремя. Химик по-прежнему не выглядел довольным происходящим, но, тем не менее, споро загрузил PASIV новой смесью и даже притащил Артуру стул с высокой спинкой.
– У тебя есть макет?
– Да, все готово.
Артур немного съехал по спинке стула, устраиваясь удобнее, и все-таки решил немного успокоить Юсуфа, прояснив некоторые моменты:
– Буду действовать по той же схеме, по которой мы сработали в Неаполе. Помнишь ту девочку?
– Помню, – Юсуф едва заметно поморщился. Несмотря на то, что дело тогда прошло без осечек, неприятный осадок остался, наверное, у всех.
Девочке, дочери их клиента, было всего тринадцать, и они взялись за то, чтобы избавить ее от весьма болезненных воспоминаний о пережитом насилии. Психика не справилась со случившимся самостоятельно, и в лучшем случае девочке грозила психушка в самое ближайшее время, когда отец решился на крайние меры. Погружение прошло эмоционально тяжело для каждого участника команды, однако полученный результат определенно того стоил.
Артур до сих пор помнил взгляд серых глаз, снова заблестевших невинностью и немного детской доверчивостью. И никаких выявленных негативных последствий. Все-таки деликатно подправлять чужую память оказалось гораздо безопаснее, чем внедрять идеи или пытаться вытянуть секретную информацию из подсознания.
Артур привычно воткнул иглу в вену и посмотрел на Юсуфа, устроившегося за серебристым чемоданчиком.
– Я собираюсь справиться за три этапа — на каждый приблизительно по году отношений, но если воспоминаний вдруг окажется больше, я спроектировал два дополнительных. Подавай смесь из расчета на пять этапов по четыре часа. Если справлюсь раньше, пущу пулю в лоб, если задержусь, не медли и помоги мне с принудительным выбросом. Хорошо?
– Окей, – Юсуф сосредоточенно кивнул.
Артур глубоко спокойно вздохнул. Работа с памятью требовала некоторой структуризации и упорядочивания воспоминаний, поэтому они создали макет в виде здания. Каждый этаж — некоторый набор воспоминаний. Иногда было достаточно увидеть одно ключевое, чтобы стереть группу целиком, однако просматривать все не приходилось никогда. Образ, запах, вещичка, мозг прекрасно складывал все детали воедино, а им оставалось только кинуть спичку, чтобы сжечь все лишнее к чертовой матери.
Конечно, в основу идеи легло то, как Кобб хранил свои воспоминания о Мол, точнее, то место в его подсознании, в котором он ее запер. Для Доминика это стало чем-то вроде омута памяти, но им удалось использовать это куда с больше пользой.
Медленно выпустив воздух из легких, Артур взглянул на Имса и скомандовал:
– Давай.
Юсуф вдавил кнопку, и Артур мгновенно провалился в сон.
***
Артур открыл глаза и невольно сладко потянулся, потеревшись щекой о простыни цвета мяты, пахнущие свежестью. Он действительно очень любил останавливаться в этом номере — здесь даже его привычная нелюбовь к гостиницам давала сбой. Артур провел раскрытой ладонью по соседней прохладной подушке и заставил себя подняться.
Матрас мягко спружинил под весом его тела, и Артур спустил ноги на пол. Помедлив мгновение, он подошел к окну и отодвинул в сторону полупрозрачный тюль. Собственная память Артура вместе с воспоминаниями Имса восстановили вид из окна до мельчайших деталей. Из этого номера Grand Hotel Wien была прекрасна видна, освещенная палящим солнцем Вена.
Артур передернул плечами, невольно вспоминая последний месяц лета и тяжелую изнуряющую жару, накрывшую столицу. Вспомнил, как неприятно липла к спине рубашка, взмокала шея под жестким воротничком, а Имс лениво разваливался в кресле и довольно щурился на обжигающие солнечные лучи, словно кот, пригревшийся на солнцепеке.
Жаль, что после пробуждения Артур, скорее всего, больше никогда не решится остановиться здесь еще раз. Этот номер, эта постель когда-то стали для них точкой отсчета, а теперь должны были стать концом. Артур собирался подвести черту, которую когда-то они так неосторожно переступили.
Макет гостиницы представлял собой своего рода замкнутую систему, и Артуру нужно было пройти их путь с конца, планомерно избавляясь от воспоминаний, чтобы снова оказаться в этом номере, только не в одиночестве, а, скорее всего, в обществе их трахающихся проекций.
Что ж, и если Артур не хотел опоздать, ему определенно пора было приниматься за дело.
Закрыв за собой дверь номера, Артур вышел в коридор и на мгновение пораженно застыл, а потом расплылся в ухмылке. Сознание и подсознание Имса всегда были чрезвычайно подвижны, и сейчас Артур с интересом ученого разглядывал собственный макет, к которому Имс определенно приложил руку или, точнее, собственную мысль.
Гармония в деталях воссозданной гостиницы нарушалась небрежно забытым кем-то в коридоре пиджаком, переставленной мебелью и измененным расположением коридоров. Артур узнавал картины, дизайнерские элементы, но все они были едва заметно спутаны, словно Имс, играясь, залез в его макет, и поменял все местами.
Это было впечатляюще, занимательно, однако нисколько не могло повлиять на план Артура.
Сосредоточенно оглянувшись, Артур услышал тихий скрежет и скрип открывающихся дверей. Странно, лифт в отеле был превосходным, но, видимо, Имс не смог оставить без внимания и эту деталь. Доверившись интуиции, Артур прошел до конца богато обставленного коридора, повернул направо и буквально уперся лбом в проржавевшие створки.
Это смотрелось совершенно дико. Среди старинной мебели, блеска хрусталя, позолоты и шелковой мягкости расстеленных ковров старый лифт с открывающимися вручную дверьми казался абсолютно чужеродным. Этот древний монстр был ужасно похож на тот из сна Кобба, но отличался от него куда большей мрачностью и раздражающе мигающей лампочкой под потолком.
В любом случае Артуру предстояло спуститься вниз, поэтому он вытащил из кармана мгновенно появившиеся там перчатки тончайшей кожи с обрезанными пальцами. Надев их, он довольно быстро справился с сопротивляющимися, практически оранжевыми от ржавчины створками и оказался внутри. На ободранных стенах красовались написанные маркером ругательства, а кнопки с номерами этажей были подпалены зажигалкой, но несмотря на это выглядели вполне рабочими.
Отряхнув руки, Артур нажал на первый этаж. Лифт тряхнуло, и он медленно двинулся вниз.
Артур устало прикрыл глаза и открыл их, только ощутив толчок остановки. Уже гораздо легче расправившись с дверьми, он шагнул в точно такой же гостиничный коридор и пошатнулся, когда окружающая обстановка распалась на миллиарды цветных осколков и тут же собралась обратно, но в совершенно ином виде.
Перед глазами все еще немножко плыло от вихря вспыхнувших красок, и Артур схватился за угол попавшейся под руку тумбочки. Зрение еще не восстановилось, но он прекрасно слышал собственный голос, слова, которые произносились с какой-то ожесточенной холодностью.
В груди предательски потянуло, словно кто-то безжалостно резко дернул струну до пронзительного звона.
В воздухе ощутимо густо пахло сексом, сладковато почти выветрившейся травкой, пивом и пряной смесью двух одеколонов. Цветные пятна сошли на нет, и Артур увидел их в номере отеля в Мюнхене. Он стоял, словно невидимка, и наблюдал произошедшее под совершенно другим углом.
Смятое влажное покрывало валялось на полу, и Имс, едва прикрывшийся уголком простыни, сидел на постели, опустив плечи и глядя Артуру — тому, из прошлого — в спину, уже скрытую дорогой тканью пиджака. Артур мог дословно повторить все, что сказал тогда, и сейчас невольно повторял губами слова, острыми льдинками, срывающиеся с языка. Артур стоял спиной и не видел, как Имс мелко вздрагивал от каждого, ранящего его в самое сердце.
Неприятное нервное чувство стиснуло внутренности кулаком. Артур смотрел на себя, на широкую Имсову спину, и ему неожиданно захотелось прижаться к ней губами. Вцепиться пальцами в татуированные мускулистые плечи и зашептать на ухо, заглушая собственную продуманную речь.
Он выглядел распоследним мудаком со стороны, он выглядел, как тот, кто определенно заслуживал не только сломанный нос.
Артур судорожно вздохнул, увидев, как Имс стиснул пальцы в кулак до побелевших костяшек, но прежде, чем он успел поддаться порыву и шагнуть вперед, воспоминание схлопнулось, будто его и не было. Артур стоял в знакомом коридоре, нелепо протянув вперед руку, только на этот раз ковровая дорожка исчезала через пару метров, потонув в густой непроницаемой темноте. Этаж был затянут мраком, воспоминания были затерты, хотя Артур даже не успел толком ничего сделать.
Страх неприятным холодком пробрался вдоль позвоночника, и Артур почувствовал мурашки, приподнявшие волоски на руках. Иррациональный ужас подкатил к самому горлу, и Артур поддался практически животной панике, став пятиться от непроглядной черноты назад, пока снова не оказался в лифте.
Колени предательски дрожали, пока он до рези в глазах вглядывался в исчезнувший коридор и с остервенением жал на кнопку.
Медленно, словно нехотя, кабина двинулась вверх.
***
Может быть, Артуру показалось, но до второго этажа лифт полз одну небольшую вечность. Артур успел совладать с каким-то безбрежным страхом, взял себя в руки выровнял дыхание. И когда кабина наконец замерла, он снова почувствовал себя спокойным уверенным профессионалом, а не мальчишкой, насмотревшимся на ночь ужастиков.
Однако, несмотря на приобретенное спокойствие, на этот этаж Артур ступил с заметной опаской. Неприятное чувство ослабло, но не исчезло окончательно, засев нервной щекоткой где-то в животе.
Артур медленно шагал по ковру, скрадывающему звук его шагов, но на этот раз подсознание Имса не стремилось провернуть какой-нибудь трюк и швырнуть его в одно из воспоминаний. Он спокойно дошел почти до конца коридора, когда услышал голоса из-за двери, которая заметно отличалась от всех прочих.
Хмурясь, Артур взглянул на номер, пытаясь вспомнить, где же мог видеть его прежде, и, задержав дыхание, нажал на ручку, распахивая дверь. Напряжение удавкой стиснуло горло, когда Артур увидел знакомый чемодан, себя, развешивающего костюмы на плечики и нахохлившегося Имса, сидевшего на стуле. За окном сквозь извечную серую дымку дождя и тумана проступали очертания Лондона.
Сомнений не осталось — подсознание Имса определенно решило отпустить несколько шуток напоследок, сыронизировав над его макетом. В их истории и, правда, было предостаточно гостиничных номеров, почему бы именно этим воспоминаниям было и не стать ключевыми.
Артур прикрыл за собой дверь и прислонился к стене, наблюдая за копиями. Сейчас, оказавшись здесь, он тоже прекрасно вспомнил этот момент. За полгода или даже чуть больше до расставания у Артура нарисовалось несколько дел в Англии, и он приехал в Лондон. Имс тогда приперся в его номер, едва раздраженный долгим перелетом Артур успел переступить порог.
Развалившийся на стуле Имс был определенно зол и обижен. Прежде измотанный перелетом через океан Артур отмахнулся от раздражения Имса, словно от назойливой мухи, и выставил того вон. Сейчас он имел возможность побыть зрителем.
Стоило приглядеться, как в глаза бросились скорбно опущенные уголки рта и горькая морщинка между бровей. Быть может, Имс и был взбешен, но гораздо больше он казался расстроенным и разочарованным. Он смотрел на Артура так, словно ожидал от него чего-то совершенно другого. Имс выглядел как человек, в руках которого чистое золото внезапно обратилось пылью.
Артур прекрасно помнил, что даже не удосужился поставить того в известность о том, что прилетает, а на предложение пожить в Имсовом доме ответил смехом и категоричным отказом. Это было абсолютным свинством, но прежде не вызывало у Артура и сотой доли этого понимания. Однако по-настоящему странным казалось то, что он совершенно не мог восстановить, что чувствовал в тот момент. Артур мог вспомнить факты, обстановку, брошенные слова, но не собственные эмоции.
Он знал, что сейчас его копия обернется, недоуменно нахмурив брови, и проведет ладонью по покрасневшим от недосыпа глазам. Артур мог повторить мимику в точности до последней морщинки, но был не в состоянии ощутить то, что заставило его сказать именно эти слова.
Чувства, которые охватывали его сейчас, настолько диссонировали с тем, как Артур повел себя прежде, что ему стало не по себе. Неприятный холодок на мгновение сжал сердце и выступил нервным потом между лопаток.
Артур смотрел и узнавал себя, каждое свое движение, но не мог поверить. Он видел, как Имс резко встал со стула, передернув могучими плечами, и направился к выходу. Артур вздрогнул всем телом, когда мрачный Имс прошел сквозь него и буквально растворился в воздухе.
Собственная проекция наконец отвлеклась от шкафа и обернулась. И Артура накрыло совершенно диким ощущением — он смотрел себе же в глаза, не разрывая зрительный контакт до тех пор, пока Артур из воспоминания не побледнел и медленно не растаял, словно дымка.
Артур моргнул и открыл глаза уже в знакомом до тошноты коридоре. На этот раз ничто не исчезло во мраке — просто не стало многочисленных дверей. Он автоматически потянулся к стене, провел кончиками пальцев по тисненому узору обоев и ощутил, как неприятно засосало под ложечкой. Артур чувствовал себя так, словно что-то упускал, кончик ниточки все еще был в ладони, но уже выскальзывал, оставляя после себя только смутное призрачное ощущение.
То, что еще мгновение назад он идеально помнил, теперь превратилось в череду размытых цветных картинок. Память ускользала от него, превращалась в дрожащий от жары мираж, и паника предательски вцепилась когтями в горло, потому что ничего подобного не должно было произойти.
Артур сам не заметил, как добрел обратно до лифта, сжимая виски пальцами. Он изо всех сил пытался удержать воспоминания, но они ускользали, словно вода сквозь решето. Чем больше усилий он прикладывал, тем сильнее все размывалось. Сказанные слова превращались в ровный гул, речитатив реплик, наложенных друг на друга, лицо Имса сменялось собственным и наоборот так быстро, что Артур начал путать их роли.
Короткий толчок и скрежет механизма заставил Артура отвлечься об бесполезных попыток, и память тут же оборвалась.
Он знал, зачем он здесь, что делает, но не имел ни малейшего представления о том, какого черта произошло на двух предыдущих этажах. Нажатые кнопки уже не горели, и лифт поднимался все выше.
***
Артур узнал его сразу — тот коридор, с которого он начал. Система сна должна была замкнуться, но вместо ощущения завершенности, он чувствовал только опустошение. Будто кто-то залез ему внутрь и безжалостно выскоблил все до чистоты.
Артура замутило, и тошнота подкатила к горлу, когда он оказался перед дверью того самого номера, только на этот раз там не было тихо. Он слышал шелест одежды, звон, сшибленной на пол вазы, и сдавленный нервный смех. Сердце стучало, словно безумное, — Артур даже стиснул пальцами ткань на груди, пытаясь успокоить дикий оглушающий ритм.
У него не было выбора — он должен был войти, но хотел этого меньше всего на свете. Все его существо противилось мысли о том, что сейчас ему придется увидеть их нулевой километр.
Артур с ума сходил от страха, потому что он все еще помнил, что делает, но уже не понимал зачем. Имс. Все дело было в Имсе, всегда в нем... Или нет?
Грани игральной кости жгли сквозь ткань костюма раскаленными угольками, но тотем ничем не мог ему помочь. Артур прекрасно знал, что спит, вот только этого больше было недостаточно. Он качнулся вперед и прижался горящей щекой к прохладному гладкому дереву.
Отчаяние опаляло изнутри душными жаркими волнами и, смешиваясь со страхом, легко расправлялось со скачущими мыслями. Артур пытался найти выход из лабиринта, в котором выхода не было. Все пошло совсем не так, как должно было, и он даже не мог оглянуться назад, потому что позади уже зияла пустота.
Что-то, что он должен был помнить. Что-то, что он предпочел забыть.
Сумятица в мыслях заставила Артура беспомощно зажмуриться и вцепиться подрагивающими пальцами в металлическую ручку. Чтобы вернуться в конец, нужно было вспомнить начало. Он сам поставил эти условия, придумал правила, а значит, должен был по ним сыграть.
Артур глухо коротко усмехнулся, не в силах не думать о том, что сам загнал себя в ловушку, и толкнул дверь. Петли даже не скрипнули, зато на него мгновенно обрушился шквал всевозможных звуков — тяжелое дыхание, шелест, сминаемых простыней, влажные звуки поцелуев и треск, срываемой одежды. Он не хотел смотреть, но все равно уставился, словно завороженный.
Это было дико стыдно и возбуждающе смотреть в такой интимный момент на себя со стороны. Артуру хотелось отвернуться и в тоже время хотелось не отворачиваться никогда. Живое порно с ними в главных ролях, что еще могло быть горячее и страннее одновременно?
Артур тяжело привалился к ближайшей стене, ощущая, как низ живота наливается томительным жаром. Тело требовало, чтобы он опустил руку и сжал себя через брюки. Член стоял так же уверенно, как и у двойника, раскинувшегося на постели. Однако Артур не мог позволить животному желанию взять над собой вверх, пусть он больше и не помнил причины — он просто не мог.
Дрожащий грудной стон заставил член предательски дернуться в трусах. Артур хрипло вздохнул, глядя на два уже полностью обнаженных тела, сплетенных в объятии. Одежда была раскидана повсюду — буквально устилала пол шикарного номера, покрывало сбилось небрежными складками в изножье. У Артура, который изгибался на нежных зеленых простынях, бесстыдно притираясь к Имсу пахом, горели глаза, и алым алкогольным румянцем расцвели скулы. Имс лоснился от выступившей испарины, терся об Артура щетиной и безжалостно оставлял повсюду розоватые следы укусов, будто решив пометить его целиком.
Артур не хотел смотреть на это, потому что он до боли желал оказаться на его месте, на собственном, мать твою, месте.
Ощущать шершавые теплые ладони на бедрах, на мокром члене, и сильные уверенные пальцы, с трудом протискивающиеся внутрь его тела. Он хотел снова чувствовать Имсову тяжесть, придавливающую к матрасу, касаться языком татуировок и стискивать чужие бока коленями. Вывернуться из крепкой хватки, дернуть Имса за волосы на затылке и бесцеремонно усесться ему на грудь, ткнувшись упругой розовой головкой прямо в губы, в чудесный горячий рот и узкое шелковое горло.
Артур вдыхал тяжелый запах мускуса, возбуждения, секса и молился про себя, чтобы не забыть. Оставить себе хотя бы этот номер в Вене, смятые простыни и белесые капли их смешанной спермы на животе.
Всего лишь одно воспоминание. Только одно. Пожалуйста. Чтобы помнить.
Артур стиснул кулаки одновременно со своим «близнецом», сжавшим простыню до побелевших костяшек. Расширенными глазами он наблюдал за тем, как медленно Имс протискивался в него, вставлял, затянутый скользкой резинкой член, впиваясь пальцами в напряженные бедра. Имс, как раз успел прижаться к заднице Артура подтянувшейся мошонкой, когда его буквально вышвырнуло из воспоминания обратно в коридор.
Артур проехался ладонями по ковровому покрытию и судорожно зажмурился, не в силах смириться и принять происходящее. Воспоминание меркло в сознании, словно вспышка. Он поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к гладкой стене, прижался к ней лбом, но она осталась неподвижной. Монолит опустевшей памяти.
Артур просто хотел вернуться назад. Куда-нибудь «назад», которое он теперь даже не помнил.
Нервный смех оборвался вместе с лопнувшей в дальнем конце коридора лампочкой. Посыпались искры, и Артур вскинул голову, словно чуткий пес. Почти без паузы взорвалась вторая, третья... Артур попятился к лифтам, на несколько секунд опережая темноту. Непроглядный мрак поглотил коридор целиком, стоило Артуру оказаться в кабине.
Сердце тяжело билось в ребра, в груди тянуло так, словно кто-то зацепил его легкие крючьями и пытался вывернуть наизнанку. Артур оперся о колени, пытаясь отдышаться, хоть немного прийти в себя, но все внутри буквально кричало, вопило и билось в панике. Артур чувствовал себя, как зверек, запертый в вертящемся колесе, которое был не в силах остановить — оставалось только бездумно перебирать лапками и надеяться на помощь.
Взгляд зацепился за панель с кнопками, и Артур громко сглотнул. На панели осталась всего лишь одна — жизнерадостно горящий ноль. Спроектированные им лично в макете четвертый и пятый этажи исчезли бесследно.
Артур больше не мог думать или сосредоточиться, поэтому просто надавил на кнопку с бессильной злобой. Лифт дернулся и мгновенно двинулся, только на этот раз не вверх и не вниз, а, кажется, куда-то вправо.
Артур позволил себе вцепиться пальцами в прохладный металлический поручень и прикрыл глаза.
***
Кабина замерла, и Артур заставил себя поднять отяжелевшие веки, когда на ноги плеснуло холодным. Наверное, он исчерпал собственный внутренний резерв, выделенный на шок и удивление, потому что совершенно равнодушно уставился на собственные неожиданно оказавшиеся босыми ступни и тихо плещущиеся волны.
Чертов лифт оказался на берегу моря или океана — Артур не мог сказать точно. Будто оглушенный, он выбрался из кабины, тут же оказавшись в холодной воде по колено и зачем-то зачерпнул ее ладонью, тронув языком. Соленая.
Во рту поселилась металлическая горечь, и Артур равнодушно прошел несколько метров по воде, оказавшись на берегу. Тяжелый влажный песок затягивал ступни, но Артур упрямо брел вдоль береговой линии, практически не отходя от воды. Кругом было серо, холодно и совершенно пусто. Намокшие брюки омерзительно липли к ногам, сильный ветер рвал рубашку, сыпал мелкий песок прямо в глаза и безжалостно трепал пряди волос, но Артуру, кажется, действительно было все равно.
Он не знал, откуда пришла уверенность, но упрямо шел вперед, вздрагивая от холода и сопротивляясь буквально сбивающему с ног ветру. Идти вот так было гораздо проще, чем думать о том, что происходило или, правильнее будет сказать, уже произошло.
Артур помнил об Имсе — кривая усмешка, бесконечные татуировки и мускулистые руки. Он чувствовал, что было что-то еще, должно было быть, но в мыслях царил густой непроницаемый туман, и Артур снова отчаянно цеплялся за то, в чем был уверен. Глаза, черная вязь букв на твердом животе, запах одеколона и табака, морщинка в уголке губ. Цветастые рубашки, десятки раз перебитый нос, выпуклый светлый шрам под лопаткой и маленькое родимое пятно на внутренней стороне бедра. Артур перебирал эти детали, словно золотые песчинки, боялся, что и они затеряются среди бесконечных песков, пусть даже теперь он и не мог объяснить, что же в них было такого ценного.
Время здесь казалось тягучим, вязким, и Артур под угрозой смерти не смог бы сказать, сколько он так шел — пять минут, день или, может быть, столетие. Он остановился, когда в запах сырого ветра вмешался горький сигаретный дым. Артур подобрался, вскинул голову, словно борзая, и ринулся вперед к темному силуэту, сидящему на берегу.
Имс — а это определенно был именно он — устроился прямо на влажном песке, глядел куда-то вдаль и сжимал между губ тлеющую сигарету. Будь Артур немного больше в себе, он обязательно бы задался вопросом о том, чьего же сознания эта проекция — его собственного или все же Имсова.
Он не знал, что нужно говорить в таких случаях, поэтому просто подошел и устало плюхнулся рядом. Имс даже не взглянул в его сторону — сосредоточенно затушил бычок и забросал его песком. Артур смотрел на скорбно сжатые обветрившиеся губы и отстраненно думал, что этот Имс вряд ли мог быть его проекцией — слишком диким и потасканным тот выглядел.
– Дерьмовое окончание такого же дерьмового романа, да, Артур?
Артур вздрогнул от хриплого глухого голоса и агрессивной интонации. Непроизвольно начал чертить пальцами на песке бессмысленные фигуры.
– Он, правда, был таким дерьмовым?
Имс наконец оторвался от заметно заваленного горизонта и уставился на Артура посеревшими глазами.
– Я не помню. Но, видимо, так.
– Я тоже не помню и, какого, спрашивается, хрена.
– А ты разве не этого хотел?
– Нет, или... Не знаю, – Артур растерянно встряхнул головой. – Может быть.
Имс бессмысленно хмыкнул, и Артур не смог удержаться — потянулся и коснулся раскрытой ладонью колючей от проступившей щетины щеки. Имс не дрогнул, не отстранился, но мгновенно помрачнел. Кожа оказалась теплой, немного влажной от долетающих до них брызг и неожиданно нежной рядом с ухом. Имс казался таким настоящим и материальным, казался идеальным для любого отдельно взятого Артура, но, наверное, вовсе не был таким на самом деле.
Артур прижал ладонь сильнее, и Имс вскинулся, стискивая его запястье, словно клещами. Имс злился, и Артур чувствовал, что падает.
– Я хочу, чтобы ты остался, Имс. Запомни меня.
Имс отвел его руку в сторону и мотнул головой, грустно опустив плечи.
– Уже слишком поздно.
– Ты не можешь знать это наверняка!
Артур почти прокричал эти слова, но ветер и шум волн разнесли их по бескрайнему берегу невнятным эхо.
– Но я знаю.
Имс произнес это и болезненно сморщился. Артур испугался, запаниковал, но, наверное, тот действительно знал, о чем говорил. Образ еще секунду назад такого живого Имса неестественно застыл и стал рассыпаться цветными песчинками. Артур вскочил на ноги, нелепо размахивая руками, но голубые песчинки-глаза, розовые песчинки-губы, черные песчинки-татуировки уже уносило ветром.
Артуру хотелось закричать. Он даже набрал в легкие побольше воздуха, раскрыл рот и задохнулся судорожным кашлем, резко открывая глаза и ударяясь затылком о спинку отвратительного больничного стула.
***
Юсуф смотрел на него настороженно, словно на взбесившуюся собаку, а Артур, судорожно вцепившись в подлокотники, вертел головой, все еще не в силах окончательно прийти в себя. В голове стоял непроницаемый туман, виски безжалостно сдавило, и Артур снова прикрыл глаза, пытаясь успокоить стремительно вертящуюся карусель.
Он знал, почему он оказался здесь, именно на этом стуле, но не мог вспомнить, удалось ли ему выполнить план. Это было важно, очень важно, когда он засыпал, но теперь он помнил только прохладные брызги на лице, влажные песчинки под пальцами и горькое «запомни меня».
Кто это сказал? Кто об этом просил? Он сам или, может быть, Имс?
Все расплывалось цветными пятнами. Впрочем, разве это было важно? Это, кажется, в любом случае не сработало.
Артур заставил себя открыть глаза и уставился на Имса, все так же валяющегося на больничной койке. Юсуф напряженно застыл на своем месте, будто ожидал чего-то, и не пытался ничего спросить. Артур смотрел на Имса, и его сознание отчаянно металось в поисках воспоминаний — хотя бы крошечной песчинки, затерявшейся где-то глубоко внутри.
Он стиснул пальцы до боли в суставах, и внезапное осознание полоснуло его обнаженным лезвием. Нет, он не вспомнил, но... Артур стремительно сунул руку в карман брюк, нащупывая грани кубика и стискивая его в ладони.
Артур ненавидел трансконтинентальные перелеты. Он не мог ни нормально устроиться в чертовом кресле, ни поспать, и всегда старался избежать их с ловкостью ниндзя. И в этой незначительной его черте не было бы ничего особенного, если бы Артур вдруг не понял, что не помнил своего перелета в Момбасу. Не помнил, как покупал чертовы билеты. Как делал пересадку. Как добирался в плавящейся Кении внутри душного вонючего такси.
Мы никогда особо не помним начало сна, ведь так? Мы всегда оказываемся внутри того, что происходит.
Слова Кобба, которые он так часто повторял новичкам. Они стучали у Артура в висках, отдавались неприятной тянущей болью в солнечном сплетении.
Наверное, Артур понял все сразу, как увидел испуганно и виновато расширившиеся глаза Юсуфа. Пол под ногами мелко задрожал, и Артур кинул игральную кость на прикроватную тумбочку. Кубик подскочил, перевернулся и замер на тройке. Три белых точки на красном фоне.
Стены палаты пошли крупными трещинами, начала осыпаться штукатурка.
Юсуф исчез, и Артур бессильно зарычал. Пол накренился, и койка с израненным Имсом опустела следом. За треснувшим стеклом больше не было неба — только равнодушная серая пустота.
Не удержав равновесия, Артур рухнул на пол и вытянул из наплечной кобуры Глок. Он успел выстрелить себе в голову до того, как на него обрушился потолок.
***
Артур открыл глаза в очередной раз и вздрогнул, на секунду подумав, что все еще спит. Он лежал на спине и смотрел в очень знакомый потолок номера в Вене. Своего самого любимого отеля.
Последнее пробуждение оказалось гораздо мягче, но Артур все равно очень медленно сел на кровати, не отрывая взгляда от собственных ладоней, и кинул кубик. Выпала шестерка. На пятой шестерке подряд Артур успокоился и оторвался от разглядывания своих подрагивающих, будто у наркомана, пальцев.
Имс нашелся сидящим у окна и дымившим, наплевав на любые правила. Юсуф, судя по всему, успел смыться раньше.
– Какого черта это было?
Голос прозвучал хрипло, зло и беспомощно. Имс затушил сигарету об антикварную тумбочку и повернулся к нему лицом. Артур почувствовал себя так, словно его ударили по лицу — что-то было в выражении чужих глаз, отчего Артуру хотелось немедленно убежать.
– Я не знаю.
– Имс!
– Я знаю то же, что и ты. Все получилось до отвращения честно, Артур.
Артур подавленно замолк, вслушиваясь в усталые нотки в знакомом голосе. Если он брался отталкиваться от имеющихся у него знаний, получалась какая-то откровенная ерунда. Артур беспомощно вздохнул и сдался, опустив плечи и спрятав лицо в ладонях.
– Я не понимаю, то есть... Теперь я знаю, зачем действительно приехал сюда — хотел избавиться от лишнего в собственной голове, но что произошло в итоге? Что это было?
Имс задумчиво пожевал нижнюю губу и в итоге прикурил себе следующую сигарету.
– Могу сказать, каков был план, но насколько он удался... Я помню теперь не больше тебя. Ничего не помню. Я приехал сюда, наверное, затем, чтобы остановить тебя, но было уже слишком поздно — ты влез в собственную память, и тогда я решил, что, если не могу сохранить все, то попытаюсь уберечь самое важное. Я подключил Юсуфа для страховки и погрузился в твой сон, предложив тебе новую версию макета. Ты уже почти нихрена не помнил на тот момент, поэтому без сомнений поверил в него, и сам спустился на следующий уровень. Второй уровень действительно был моей памятью за тем исключением, что я подготовился и подправил твой макет заранее, наверняка сымитировал несколько фальшивых воспоминаний, не знаю. Видимо, выбор у меня был невелик, потому что все, что я помню — это то, что что-то было. Но я больше не знаю что.
Артур открыл было рот — ему было что сказать, но не смог выдавить и себя ни слова. Горло сжало сухим спазмом, и он закашлялся, прижимая ладонь к колотящемуся сердцу.
– Я позволил тебе стереть собственные воспоминания, потому что не хотел помнить в одиночестве или тоже предпочел забыть. Я не знаю...
Что-то было. Что-то, о чем они оба хотели забыть, но в последний момент Имс отчего-то изменил решение. Неужели оно стоило того?
Имс поступил жестоко, потому что теперь у них было общее знание, похожее на ящик Пандоры. Прислушиваясь к нему, они могли беспечно открыть крышку и попасть на те же круги Ада во второй раз. Имс отнял у них ошибки, на которых они должны были чему-то научиться.
– Как ты думаешь, насколько все было ужасно?
– Думаю, достаточно ужасно, – Имс совсем невесело усмехнулся, раздавив второй бычок рядом с первым.
– Думаешь, там было что-то, чего действительно нельзя простить?
Имс передернул плечами и посмотрел на него так, что у Артура внутри все перевернулось.
– Ты серьезно? Ты, правда, хочешь это обсудить? Что бы ни произошло между нами, это очевидно было хреново, раз ты полез избавляться от воспоминаний, а я позволил тебе стереть собственную память. Видимо, оно не стоило того.
– Но... – Артур тяжело сглотнул, – ты же пошел за мной.
– Может быть, я ошибся.
Помедлив мгновение, Артур встал с постели и подошел к Имсу, испытывая зудящее чувство дежавю на кончиках пальцев. Он прижался ладонью к теплой щеке, оставив большой палец у уголка сурово сжатых губ. Имс не пошевелился, наоборот — замер, будто вспугнутая выстрелом дичь. И почти сразу резко отстранился, поднимаясь со стула и уходя от прикосновения.
Артур неловко опустил горящую ладонь. Имс ссутулился, моментально закрылся и двинулся в сторону выхода. Он замер у самой двери и, не оборачиваясь, все-таки выдавил из себя:
– Извини. Я должен идти.
Артур даже не вздрогнул, когда дверь за его спиной закрылась с тихим щелчком. Казалось, что изнутри его окатили ледяной водой. Сердце билось удивительно спокойно, но живот свело спазмом, и Артур часто задышал, приоткрыв рот.
Это было глупо, он даже не знал, что терял, но ощущал себя так, будто его мир разваливался на куски. Неужели Имс действительно мог развернуться и вот так просто уйти, не оглядываясь на то, что было и, возможно, еще могло бы быть?
Впервые Артур был не в силах заткнуть свое шестое чувство, которое надрывалось криком и драло его изнутри когтями. Оно требовало, просило, умоляло. Иди за ним. Верни его.
Иди-иди-иди...
Артур качнулся с пятки на носок и, послав свою гордость нахуй, рванул за Имсом. Когда он вылетел в коридор, Имс уже собирался заворачивать к лифту:
– Постой! – голос прозвучал хрипло, и Артур закашлялся. – Погоди, Имс.
Имс замер и напряженно повернулся к нему лицом.
Они шагнули навстречу друг другу почти одновременно и остановились посередине. Артур всем телом ощущал расстояние между ними, но заставил себя уверенно посмотреть Имсу в глаза.
Слова — это все, что у него сейчас было.
– Ты не мог ошибиться. Я не вижу в тебе недостатков, ты — тот, кто мне нужен. Я чувствую.
У Имса дернулась щека, и он стиснул зубы. То, что Артур видел на его лице было гораздо глубже и сложнее сомнения. Они оба сделали что-то не так и могли повторить это снова.
– Пока не видишь, – Имс нахмурился, но не отстранился, и это дало Артуру призрачную надежду, – но обязательно еще увидишь, найдешь их все до последнего.
– Ну и что?
Артур позволил легкой улыбке искривить губы. Глаза Имса налились необычайно глубокой синевой и теперь напоминали море, в котором Артур был готов утонуть с головой.
– Что, если мы совершим те же ошибки? – Имс шагнул к Артуру ближе, встал так, что они почти соприкоснулись носами. – Что, если мы возненавидим друг друга снова?
– Пускай.
Артур обхватил лицо Имса ладонями, оказавшись так непозволительно близко, что почувствовал чужое дыхание на своих губах. Ресницы Имса дрогнули, и он опустил веки, повторив за Артуром едва слышно:
– Пускай.
Разделяя с Имсом их новый первый поцелуй, Артур отчего-то был уверен — это стоило того. Чего угодно, на самом деле. Даже тех ран, которые они собирались нанести друг другу. Снова. Опять.
И до бесконечности разделенных на двоих попыток.