[dream-a-little-bigger]

Dreamsharers (Извлекатели) - Часть вторая

Авторы:  Власть несбывшегося,  maryana_yadova
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Саммари: спустя восемь месяцев после дела Фишера Артуру делают деловое предложение.
Жанр: детектив, романс, ангст

Предупреждение: мат

Думаю, большинство коллег по соо уже читали этот фик. Но мы решили, что искать в дневниках его сложно, так что пусть он лежит здесь единым целым.

Часть первая тут


Глава 26

Имс

После Имс пытался вспомнить, когда же это случилось, и выходило, что где-то между пятым и шестым перелетом. А может, между четвертым и пятым. Еще он пытался вспомнить, как же это он так облажался, но ничего не выходило. Как будто память отказывала, в голове появлялся блок, и мысли произвольно смещались на постороннее. Возможно, даже подсознательно он не хотел признаваться самому себе, что расслабился. Бездарно размяк. Превратился в желе.

А возможно, потому, что самоуверенность была его вторым «я». И Имс даже мысли допустить не мог, да просто в голову прийти ему не могло, что он, уже давно не желторотый мальчишка, съевший пуд соли и закусивший тонной перца, способен сесть в лужу так по-детски позорно, так бесславно и глупо.
Это потом уже стало ясно, как его поймали. До смешного примитивно. Хорошенькая стюардесса где-то в небе между Стокгольмом и Пальмой-де-Майоркой, или наоборот, степенный немолодой стюард, между Римом и Каиром, да какая на хрен разница – кто! Главное, что этого кого-то Меризи подкупил, или запугал, а вероятнее всего: и то, и другое; и вот, в стакане скотча или минералки ему подсунули снотворное, а дальше – пассажиру стало плохо. И кому какое дело, что за скорая помощь и куда повезла несчастного, нет человека и проблемы тоже нет.

Пришел он в себя уже в камере. Или не в камере – он не знал. Вокруг была сплошная темнота, ремня в джинсах не было, не было и шнурков в кроссовках, и конечно, не было больше ничего: ни витого шелкового шнура на шее, на котором висел крестик и который так удобно было при случае использовать в качестве удавки, и часов, металлический браслет которых в момент острой необходимости превращался в кастет, ни, само собой, рюкзака, где имелось много предметов первой необходимости.

Пустая, беззвучная темнота. Имс обшарил все помещение. Небольшая комната, никаких окон, шершавые, похоже, нештукатуреные стены. Затхлый воздух, но не сырой, скорее пыльный. На полу, тоже шершаво-бетонном, песок. В одной стене он нашарил дверь. Прямоугольник толстого металла, судя по тому, что звук от простукивания был глухим.

Отличная ловушка, не придерешься. Имс выбрал дальний от входа угол и лег прямо на пол, матрасов и прочих роскошеств для пленника не предусматривалось. Никаких особенных сомнений на тему «кто бы это мог быть» он не испытывал. Девяносто процентов было за то, что поймал его Меризи, и никто другой. Оставшиеся десять процентов Имс положил на непредвиденные случайности, в конце концов, народу, желавшего ему неприятностей, и, что важнее, бывшего в состоянии их ему устроить, было в избытке.

Тихо было как в могиле. По крайней мере, он так себе это представлял. В могилах Имсу бывать еще не приходилось, хотя прогуливаться по осыпающейся комьями кромке доводилось неоднократно.
Он лениво размышлял, какие у него есть шансы в этот раз, но информации было слишком мало. Катастрофически мало. Он даже еще не видел тех, кто его захватил. Очевидно, Меризи располагал достаточными силами, чтобы поймать и держать в своих руках кого угодно. Имс слишком расслабился, зазнался, давно привык виртуозно выпутываться из проблем, и вот результат – он в жопе, и неизвестно, насколько глубоко и крепко. Ярким снимком перед глазами появился Артур, железобетонно уверенный в том, что Имс должен, да нет – обязан! – иметь человека, на которого можно положиться. Лицо перекосило кривой ухмылкой, даже щекам стало больно. О да, положиться на кого-то еще, что за дивная идея! Из разряда тех самых булыжников, которыми выложена дорога в известном направлении. Имс сполз по стенке, развалился на грязном полу, под лопаткой больно кольнуло: на ощупь оказалось что-то вроде куска кирпича. Темно было хоть глаз выколи, разглядеть ничего не удавалось. Он запустил обломком куда-то в направлении двери, камень ударился о стену с тупым звуком, упал, прокатился, и все снова стихло.
Дорогуша моя, думал Имс об Артуре, какой же ты все-таки еще ребенок. Какое на хер партнерство, какое доверие? Никто никогда не поможет, и полагаться можно только на самого себя.
О том, почему он пустился в бега, почему не засел в одной из своих нор, которых по миру у него было множество, Имс не подумал. Каменный мешок не лучшее место для рефлексий, совсем на другом полюсе от уютного кабинета психоаналитика. То, что он метался, запутывая следы, как заяц, то, как он отчаянно пытался увести возможных преследователей подальше от Артура, создать впечатление, что Артур не имеет никакого понятия о том, где наброски да Винчи – обо всем этом Имс не думал. Или не хотел думать. Или – не получалось.
Потому, что иначе надо было честно признать, что Артур слишком глубоко пробрался в его жизнь, влился в его кровь, растворился в клетках и осел там – невыводимым ядом. Потому что тогда Имсу надо было бы уже идти до конца и сказать себе – я без него не могу больше. И не хочу.
Но это было все также страшно, гораздо хуже, чем темная каменная комната, в которую его засунули.

По-видимому, он задремал. Счет времени потерялся очень быстро, да и с самого начала, как Имс очнулся, он не знал, сколько он уже провалялся здесь. Снилось ему что-то пестрое и радостное, но позади этого разноцветного мельтешения притаилось нечто темное, ждущее, опасное и алчное, будто акула ходит кругами – рядом, но невидимая в мутной воде.

Зажегшаяся на потолке лампа ударила по глазам как световая бомба. Имс ослеп, глаза залило белым и алым, с гнусными зелеными всполохами на периферии. Он все же сгруппировался, но на висок тут же обрушился удар, и Имс потерял сознание.

Когда ощущения и чувства вернулись, он обнаружил себя на стуле, со скованными за спиной запястьями. Подергал руками, звякнула цепь. Понятно, значит, наручники еще и прикованы к перекладине. Умно, ничего не скажешь. Имс пошевелил ногой – та же самая история. Да, подумал он с невеселым удовлетворением, меня тут боятся.

- Дорогой мистер Имс!

Ну конечно! Значит, теперь можно прибавить десять процентов случайности к основными девяноста – Меризи.

В лицо плеснули ледяной водой, Имс непроизвольно дернул головой. Крепко сжал веки, потом чуть приоткрыл и посмотрел сквозь ресницы. Зрение восстановилось, хотя под веками была дикая резь, зверски ныло над левым ухом, куда пришелся удар. Кожу саднило, похоже, там еще и ссадина.

Проморгавшись, Имс увидел прямо перед собой сидящего Меризи. Тот вольготно и непринужденно расположился на простом металлическом стуле, каких полно в благотворительных столовых для бездомных – легко мыть и обрабатывать дезинфицирующими средствами. Подходит для нецелевого использования во время пыток.

Тут Имс удивился, какая фигня все же лезет в голову и сосредоточился на проклятом иезуите. Вдруг остро пожалел, что не удавил его сразу, еще тогда, жарким солнечным полднем в пустой вилле в Таормине. Не было бы сейчас никаких проблем.

Вообще бы ничего не было.

Он обвел глазами помещение: небольшая комната с бетонными стенами и потолком, напротив металлическая дверь, которую он обнаружил еще тогда, когда исследовал свой карцер в полной темноте, в левом дальнем углу железный люк с маленькой скобой – то ли вход в подвал, то ли еще что-то.

- Настало время нам поговорить по душам, - нараспев начал Меризи. – Как вы думаете?
- А у кого это тут есть душа? – осведомился Имс, подвигал носом: в носоглотке пересохло.
- Вы сомневаетесь в существовании души? – заинтересованно спросил Меризи, положил ногу на ногу и сцепил руки на колене.
- А мы тут собрались для теологического спора? – в свою очередь поинтересовался Имс. – Тогда освободите мне руки, я на такую тему без жестикуляции общаться не смогу.
- Ах, какой вы наглец, дорогой мистер Имс! Вам бы все шутить и зубоскалить! - сказал Меризи так, будто все происходящее доставляло ему неимоверное удовольствие.

Хотя вполне вероятно, что именно так все и было.

- Ну вы еще меня шалунишкой назовите, - протянул Имс, метнул взгляд направо и налево.

По бокам от него стояли двое, с ног до головы в черном, лица в масках для спецназа. В руках по автомату, и по хватке совершенно ясно, что обращаться с ними мальчики умеют. Еще один располагался за спиной у Меризи. Имс объективно оценил свои шансы. Шансов было – ноль.

- Не перейти ли нам к делу? – светским тоном сказал Меризи.
- Прошу, - ответил Имс, откидываясь на стуле, насколько это было возможно. – Чем обязан?
- Все исключительно просто, дорогой мистер Имс! – в голосе Меризи послышалось воодушевление. – Я бы даже сказал: элементарно! Смею предполагать, что это помещение не совсем комфортно для вас, не так ли? И вам хотелось бы поскорее оказаться где-то в другом месте?
- В этом есть большая доля правды, - согласился Имс.
- Тогда, я надеюсь, мы решим вопрос к обоюдному удовольствию! Вы отдадите мне наброски Да Винчи, я отпущу вас на все четыре стороны.

Имс помедлил. В общем-то, выбора у него особенно никакого не было.

- Наброски? Вы все так же питаете необоснованные надежды, что они у меня?
- Мистер Имс! Вы меня, право, обижаете. Это где-то даже неприятно. Это не надежды, это логический вывод.

Имс приподнял брови. Меризи вдруг наклонился к нему, очень близко, стали видны красные прожилки лопнувших сосудов в белках глаз. Имс отстраненно подумал, что иезуитскому интригану давно толком не удавалось выспаться.

- И на основе какой именно ошибочной предпосылки вы делаете этот так называемый логический вывод, уважаемый синьор?
- На той основе, что означенных набросков не оказалось ни у художника, ни у его друга-реставратора, - зло выплюнул Меризи. – И на основе того, что в домах их обоих непосредственно перед пропажей побывал один из самых лучших воров в мире.

Имс хмыкнул. Ему давно уже все стало ясно, и поделать было ничего нельзя. Оставалось только доставить себе удовольствие, поиздеваться над врагом, раз уж расплата была неминуема и близка.

- Где наброски? – наигранное терпение Меризи кончилось, в уголках его рта Имс отчетливо видел белые следы высохшей слюны.
- Я вам сказал еще на Мальте – я не знаю, о чем идет речь, - устало объявил Имс.
- Прекрасно. Раз вам так угодно…

Меризи встал и кивнул троице в черном. Потом, уже от двери, снова обратился к Имсу:

- Оставляю вас подумать над ситуацией. Поговорим позже.

Имс посмотрел, как захлопнулась дверь, перевел глаза на оставшихся.

- Можете приступать, ребята, - кивнул головой.

То, что бить его будут умело и тщательно, стало ясно с первого же удара, рассекшего губы. Рот моментально наполнился железистым мерзким вкусом, второй удар пришелся на бровь: глаза сразу стало заливать кровью. Потом в дело вступил второй черный, и после этого Имс долго не продержался, поплыл, упал вместе со стулом, успел почувствовать только, как его лупят ногами по ребрам, и отключился.

***

И снова темнота. Долго, долго. Он был весь мокрый, видимо, напоследок его опять окатили водой. Имс попытался прикинуть, сколько он тут лежит, но зацепиться было не за что. Не было уверенности даже в том, что его окатили водой сразу после избиения – он лежал в большой луже, уже без наручников и стула, это мог быть уже не первый раз.
В той же самой тугой темноте он с трудом перевернулся на живот, и просто лежал какое-то время - отдыхал. Было откровенно хуево: тело ломило так, что казалось, в нем не осталось ни одного более-менее целого места, в глазах от каждого движения расходились флуоресцентные пятна. Он выждал, пополз дальше, туда, где предположительно находился увиденный им раньше люк. Через каждые десять-двадцать сантиметров приходилось останавливаться, чтобы снова не потерять сознание. Сколько он полз, было непонятно – может быть час, а может – пятнадцать минут.
Имс ощупывал пол перед собой, правая кисть онемела, чувствительность пальцев пропала почти совсем, пальцы не сгибались.
Никакой крышки люка он не нащупал, вместо нее обнаружилась небольшая дыра с неровными краями, из которой несло невыносимым смрадом. Его тут же вырвало, блевал долго, одной желчью, представлялось, как с каждым следующим спазмом из горла полезут наружу куски желудка.
Он еще даже ухитрился усмехнуться про себя, прежде чем отключиться снова – ну хоть какая-то гигиена.

***

На следующий раз укутанные в черное тюремщики явились без Меризи.
Сил встать у Имса не было, к тому же его снова ослепил внезапно зажегшийся свет. Он тупо смотрел снизу, как они подошли, все так же с автоматами в руках, направленными прямо на него. Один, похоже, главный из трех, небрежно пихнул его ногой, спросил глухо:

- Скажешь, где наброски? – сквозь толстый слой ткани на его лице голос просачивался невнятно, но Имс расслышал знакомый акцент.

Такие интонации и звуки могли образовываться только во рту уроженца Северной Африки. Арабы, скорее всего. Очень интересно: арабы и иезуиты. Или он что-то не понимает?
Размышлять об этом ему не дали, на этот раз сразу стали бить ногами, Имс отключался, приходил в себя от того, что его обливали водой, потом он отключался снова и с третьей отключки уже перестал считать, сколько раз его приводили в себя. Процедура повторялась без всякого разнообразия – вопрос, молчание, удар, удар, еще, провал.

И опять – темнота, лужа под ним, и больше ничего. Никакой привязки к действительности, никаких звуков, абсолютная пустота. В этот раз он полз к вонючей дыре, наверное, целый день, или сутки, или час… Мочиться пришлось лежа, и Имс радовался как ребенок тому, что опухшими руками со сломанным мизинцем ему все-таки удалось расстегнуть штаны и пристроиться так, чтобы большей частью струя попадала в дыру. По крайней мере, не на себя. И что ссать было не больно. Хоть тут пока ничего не отбили, вяло порадовался Имс.
Потом он еще одну вечность полз обратно к своей луже и долго лежал, опустив в нее лицо, втягивая разбитыми губами воду. Каждый вдох разламывал легкие на части, определенно, ему переломали несколько ребер. Если не все.
Время отмерялось теперь для него этими карабканиями от лужи к гнусно вонявшей дыре и обратно.
Никто не приходил. Только иногда в маленькое окошко в двери ему бросали бутылку с водой. Имс пил мелкими глотками, вода тут же просилась обратно.
Поначалу он ждал, что появится Меризи – ну хоть что-то, что докажет ему, что он еще жив. Тотальная темнота и тишина оказались хуже всего, хотя это было смешно, просто смешно – взрослые мужчины не боятся темноты и тишины. Бояться надо было другого – умелых побоев, возможных изощренных наказаний из богатого репертуара иезуитов, в конце концов – банальной сыворотки правды, даже странно, что этим не воспользовались сразу. Должно быть, сообразили, что она может дать непредсказуемый результат в организме, привыкшем к сомнацину, но попробовать-то они были должны?
А вышло, что самым страшным для него стала невозможность видеть и слышать. Ничего, кроме боли, прогорклой воды и вони.
Сначала он даже посмеивался надо собой, но с каждым провалом в обморочный сон без сновидений и с каждым пробуждением его все больше охватывала абсурдная уверенность в том, что ему все привиделось. Мозг, привыкший перерабатывать мегатонны образов и впечатлений, дал сбой, воображение отказало, пришло в негодность. Оно теперь работало на обратный результат, и дикая до идиотизма мысль, что ему все привиделось, приснилось, что все его воспоминания – всего лишь взбрыки подсознания, постепенно занимала все больше и больше места, распространялась, расширялась, разрасталась как серые пятна плесени. Постепенно Имсу стало казаться, что он не может вспомнить, как он попал в этот подвал, граница между сном и реальностью начала стираться.
Имс, конечно, сопротивлялся, хладнокровно думал о том, что Меризи удается ловко обыгрывать его на собственном поле – заставить его самого подсадить себе идею.
Но с каждым разом убеждать себя в том, что правда именно такова, становилось все труднее.

И с каждым разом становилось все труднее не воспользоваться последним оставшимся в его распоряжении выходом.

***

Снова ослепляющий свет. Снова долгие и болезненные попытки хоть что-то разглядеть. Ожидание очередного избиения и извращенная радость, что с ним произойдет хоть что-то.

Поливать водой в этот раз не стали. Руки в наручниках за спиной, но не привязаны к спинке стула, вокруг ног – банальный ремень. Когда резь в глазах начала медленно отступать, Имс жадно принялся вглядываться в сидящего напротив человека, но все плыло бесформенными пятнами, сфокусировать взгляд никак не получалось.

- Все вон, - сказали совсем рядом.

Да, он узнал голос мгновенно. И немедленно почувствовал дикую, жгучую волну радости, пронесшейся по всем клеткам тела, вздыбившей каждый волосок, и сию же секунду вслед за радостью – ему стало страшно.

Обреченность.

***

Маграт спокойно сидела на стуле, будто в кресле, рассматривала Имса, чуть склонив голову набок. Дежа вю: именно так она смотрела на него в тот день, когда они впервые встретились посередине Графтон-стрит. С усмешкой, превосходством, любопытством.

- Ты потерял всю юношескую прелесть, милый, - задумчиво сказала Маграт.
- А ты все также прекрасна, несмотря на возраст, - не остался в долгу Имс.
- Фу, это было грубо!

Да, не так он представлял себе эту встречу. Обычно воображение подкидывало Имсу картинки более выгодные, нежели чем бетонный мешок, связанные руки и провонявшая одежда.

- Что же Меризи не пришел?
- Мне подумалось, что тебе захочется скорее поговорить со мной наедине… мальчик, - улыбнулась Маграт.

Имсу и хотелось бы сравнить ее улыбку с оскалом акулы, но нет, Маграт была прекрасна ничуть не меньше прежнего, тонкая, с копной рыжих волос, в белом брючном костюме, как будто она приготовилась к деловому обеду, а не к допросу.

- Ты ничего не хочешь у меня спросить, милый?
- А я должен? Мне показалось, что задавать вопросы – это твоя прерогатива. Дорогая.

Она рассмеялась. И тоже как раньше – чуть хрипловато, обаятельно. Имс равнодушно припомнил, что когда-то эти звуки приводили его в состояние полнейшей покорности, только и хватало сил, что держать лицо.

- Скучал?
- Сначала да, - ответил Имс честно. – Потом перестал. Жизнь не остановилась, знаешь ли. Хотя какое-то время мне казалось, что – да.
- Я тоже. Ты был все же очень забавный мальчик.

Маграт встала, прошлась вокруг стула, чуть сморщилась – видимо, унюхала запах из дыры в углу.
Имс, нимало не стесняясь, пожал плечами, насколько это было возможно с наручниками на запястьях.

- Прости, дорогая, интерьер не очень удачен, да и с вентиляцией проблемы.
- Ты стал язвой, милый.
- Я всегда старательно учился у тебя.

Маграт не ответила, продолжала рассматривать лицо Имса. Вдруг подошла, наклонилась, потрогала пальцем его рот. Ноготь на пальце был длинный, ярко-алый, от кожи пахло горькими, совсем не женскими духами.

- Разбили такой хорошенький ротик, - протянула она так, как будто кроме нее тут больше никого не было. Как будто Имс был просто предметом. – Ты очень плохо выглядишь.
- Потому что меня били, Маграт, дорогуша, - ответил Имс ей в тон.
- А не надо было упрямиться, милый! Тебе сказали – все очень просто: наброски нам, свободу тебе.

Имс поерзал на жестком сиденье, вздохнул глубоко.

- Я не такой оптимист, как в семнадцать, дорогая. Почему-то мне не верится в свободу.

Маграт снова уселась, подперла подбородок рукой.

- Ну а какой у тебя выбор? - холодно сказала она. – Жить в камере? С регулярными побоями?
- Жить избитым приятнее, чем быть просто мертвым. Хорошо, что ты не пытаешься разубедить меня.
- В чем?
- В том, что вы не собирались меня убивать, если бы я отдал вам наброски.
- Хорошо, что ты не пытаешься разубедить меня, что наброски спер ты, - рассмеялась Маграт.
- Ну, все же я тебе обязан, ты подтолкнула меня в нужном направлении когда-то.
- Благодарный мальчик, такой милый… - протянула Маграт, опять наклонилась.

Имс даже удивился, ей же должно быть уже около шестидесяти, а глаза все такие же молодые, ярко-зеленые, упрямые.

Маграт наклонилась еще ближе, подождала, лизнула имсову нижнюю губу. Отстранилась и облизалась.

- Кровь, - сказала нежно.

Имс приподнял брови.

- Не подозревал, что ты любишь жесткий секс.
- Просто мы не успели с тобой закончить. Тогда.
- Я помню. Ты сбежала, не попрощавшись.
- Нет. Я уехала по срочным делам. Мне было не до развлечений, - она помолчала, снова поморщилась. – Впрочем, сейчас мне тоже не до развлечений. И мне хочется на свежий воздух.

Имс снова пожал плечами, вроде как извинился.

- Ты не намерен отдать наброски?
- Нет. Уж прости. Будете бить дальше?
- Что? А, нет. Это Меризи, иезуит недоделанный, - скучным голосом сказала Маграт, рассматривая ногти. – Думал, что побои подействуют.
- Ну, было неприятно, - нейтрально сказал Имс, раздумывая, что могла придумать Маграт.

В том, что ее фантазия многократно богаче, чем у Меризи, Имс не сомневался.

- Тяжело сидеть в темноте, а? – вдруг спросила она с интересом.
- Тяжело, - признал Имс. Смысла врать не было никакого.
- И о чем же ты думаешь? Сидя в темноте?

Имс сдержался. Внезапно весь этот разговор, напоминающий ядовитый пинг-понг, достал его до печенок, очень хотелось послать ее на хуй, но не стоило, нет, и он удержался. Промолчал.

- Думаешь об этом своем красавчике? Таком хорошеньком тоненьком брюнетике?

О, ну конечно! Само собой, до этого тоже должно было дойти, неужели он сомневался? Имс сжал челюсти, вот уж Артура он обсуждать точно не собирался.

- Не хочешь о нем говорить? – проницательно спросила Маграт и улыбнулась. – Напрасно, я бы послушала. Всегда интересно послушать, кто пришел вместо тебя.
- Дорогая, с тобой точно никто не сравнится, - механически огрызнулся Имс.
- Ммм, все надеешься, что он тебя выручит, правда?
- Нет, - честно сказал Имс.
- Вот как? – казалось, она действительно удивилась. – Что же, ты и ему не доверяешь?

Неправда. Просто – это его не касается.

- Ну, в общем, мне все равно. Все эти ваши сложные отношения уже не актуальны, милый. Вернемся к нашей теме: где наброски.

Имс промолчал, да она, очевидно, и не ждала ответа.

- Ну вот, раз уж побои на тебя не действуют, мы пойдем другим путем. Более эффективным.
- Да, палачи Меризи оказались слишком трепетными. Или неумелыми, - съязвил Имс. – Похоже, боялись слишком попортить жертву.
- Ничего, - отмахнулась Маграт. – Теперь тут есть гораздо более квалифицированный палач. А из мальчиков получатся отменные насильники, раз уж с пытками не вышло. Как ты относишься к групповому насилию, милый?
- Ты решила продолжить с моим обучением, дорогая? – парировал Имс.

Ну вот, действительно, выбора у него больше не осталось никакого.

***

Бить Маграт умела ничуть не хуже парней в черном, если не лучше. А кроме того, Имсу показалось, что в последний момент он заметил у нее в руке что-то блестящее – скорее всего, кастет. Он снова очнулся в темноте, уже не связанный. Было холодно, и странно, и тут Имс понял, что раздет. И что времени у него, похоже, мало. Маграт никогда не медлила, приняв решение. Нянчиться с ним неделями она точно не станет, подумал Имс.
Что ж, пора.
Не обращая внимания ни на что, не замечая, что обдирает кожу, не замечая ноющей во всем теле боли, он подполз на четвереньках к стене и стал ощупывать руками трещины. Ага, есть!
Вот она!
Подушечки пальцев приятно холодила крошечная ампула.

Это было удивительно, в это было невозможно поверить, это было глупо и непрофессионально – однако это произошло. Его обыскивали, у него, понятное дело, отняли все, но как, как можно было просмотреть надрез в подкладке кроссовки, где Имс давным-давно, на всякий случай, припрятал украденную у Артура ампулу с новой вариацией сомнацина – это Имс понять не мог. Он перепрятал ее тут же, как только обнаружил, что ее не нашли – в щель в стене. Ему отчаянно не хотелось использовать это средство, в первую очередь потому, что он абсолютно не представлял себе, как будет действовать это новое изобретение Юсуфа, какими последствиями это грозит, и может ли быть нейтрализовано, но… Но если терпеть боль он мог, то дать себя насиловать – вот это как-то не улыбалось совершенно. Имс прекрасно понимал, зачем Маграт оповестила его о своих планах – чтобы дополнительно помучить, знала, очень хорошо знала, как работает его воображение.

А потом – он все равно был уже близок, уже очень близок к этому решению. Да что там, он с самого начала знал, что придется, рано или поздно.

Вопрос оставался только один – сможет Артур его вытащить или нет? Захочет или нет?
Да или нет?
Верю или нет?

Имс отломил кончик ампулы и вылил содержимое себе в рот.

Верю.