[востребованный мальчик]

еще чуточка арта

молодой Том- Имс

утренний Имс

прикалывающийся Имс

@темы: fanart, Tom Hardy, G

---

ФБ и голосование

[Rogneda-demon]

Дорогие все!

Вот основные выкладки отгремели, все ждут деанона и думают, что все самое интересное уже закончилось, но это не так.
Сейчас и именно сейчас идет самая ожесточенная борьба за место под солнцем. Осталось не так много времени до официального завершения голосования за спецквест и внеконкурс. И эти последние дополнительные баллы могут укрепить позиции, или сместить кого-то вверх или вниз.

Уже есть официально подсчитанные результаты за три левела - команда fandom Inception 2012 на 13 месте.
По неофициальным данным от Анона со статистикой по результату голосования на все квесты fandom Inception 2012 на 9 месте, но нас активно догоняет fandom Sherlock bbc 2012. Разрыв составляет всего 60 баллов.

Поэтому, напоминаю, что еще открыто голосование за спецквест

Голосовать можно и нужно, если не сложно здесь

Кроме того, есть еще внеконкурс.

Внеконкурс - это работы, которые по каким-то причинам не вошли в основную выкладку. Это ни в коем случае не "отходы производства" или "то, что не влезло". Это хорошие, интересные работы, которые либо были написаны/сделаны с опозданием, либо со спорным рейтингом, либо подготовлены специально для выкладки на внеконкурсе.

Читательское голосование за внеконкурсные работы имеет свою специфику. Десять команд, которые получат от читателей самое большое количество голосов получат от оргов дополнительно от 300 до 30 баллов (с 1 по 10 место соответственно, "шаг" в 30 баллов). Баллы же читателей прибавляться к общему числу не будут. Т.е. читателям голосовать надо, чтобы команда вошла в десятку и получила плюшки от оргов.
Как голосовать. Принцип голосования тот же - три разных фандома, расположенные на местах с 1 по 3 получают соответственно от 3 до 1 балла. НО! Здесь голосование проходит не за конкретный квест (драббл, арт/клип/коллаж, мини, челендж, миди), а за любой вид работы со всего левела.
Таким образом, коммент в голосовании может выглядеть так:
1. fandom Inception 2012 - мини "название"
2. fandom В 2012 - арт "название"
3. fandom С 2012 - работа "название"
Голосование проходит за каждый левел отдельно.

ВСЕ работы, выложенные на внеконкурс от команды Inception можно найти здесь в оглавлении

Что у нас есть:

Level 2. от G до PG-13.

Quest 1: Драбблы
Quest 2: Арт/клип/коллаж
Quest 3: Мини от G до PG-13
Quest 4: Челлендж

Голосовать здесь

Level 3. от R до NC - 17.

Quest 1: Драбблы
Quest 2: Арт/клип/коллаж
Quest 3: Мини
Quest 4: Челлендж
Quest 5: Миди от R до NC-17

Голосовать здесь

Level 4. от NC-17(кинк!) до NC-21

Quest 1: Драбблы
Quest 3: Мини

Голосовать здесь

Чего у нас нет, так это внеконкурса спецквеста (( Голосовать за него (внеконкурс спецквеста) не надо.

Я понимаю, что все уже устали от этой ФБ, и надоело, и лень...и еще масса причин для того, чтобы НЕ голосовать, но последний бой, он трудный самый. Осталось всего 4 дня - голосование закрывается 26 октября в 23.59. И у меня к вам всем большая-большая просьба: давайте поднатужимся, постараемся, проголосуем и получим все-все плюшки, которые только можно.

Спасибо, что все это время были с нами ) И, конечно, если у вас возникли какие-то вопросы, вы всегда можете их задать )

@темы: discussion, recomendation, offtop

---

Between a knot and a hard place

[amorph.]

Ой, надеюсь, меня не побьют за омегаверс..


Название: Between a knot and a hard place, оригинал (archiveofourown.org/works/374126)
Автор: recrudescence
Переводчик: amorph. (разрешение на перевод получено)
Бета: Малыш Фу
Фандом: Inception
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Жанр: омегаверс, romance
Предупреждения: течка, кноттинг
Размер: 3000
Дисклеймер: отказываюсь от всего.

Артур проснулся, прижимаясь спиной к груди Имса. Они соприкасались голой кожей, Имс согревал его своим теплом, как печка.
Это было приятно, но немного непривычно. Имс всегда спал, распластавшись на спине, поверх одеяла, в трусах и старой майке, а Артур сворачивался в клубок под одеялом и спал голый.
Он что-то пробормотал, не желая пока просыпаться, наслаждаясь этим полусонным состоянием и ощущением мягких имсовых губ на своем плече.
Имс обнял его покрепче поперек живота, щекоча волосками на руке голую кожу Артура. Погладил большим пальцем его сосок, и позвоночник Артура тут же прошило возбуждением, пальцы на ногах поджались.
- Уже скоро, да? – спросил Имс, голос еще чуть хриплый ото сна. Уткнулся носом за ухо Артура.
Артур лишь застонал, не открывая глаз, и чуть подвинулся, давая члену Имса протиснуться между бедер. От движения и от ощущения мягких простыней на сверхчувствительной коже, Артур издал тихий всхлип. Если бы ему не хотелось спать, он бы лег на живот начал бы тереться о кровать, так сильно хотелось кончить. Он был уверен, что долго бы это не продлилось, даже без рук и члена Имса, прижимающегося к заднице.
- Черт, Артур, - прошептал Имс над его ухом, гуляя ладонями по всему телу, спускаясь ниже и ниже. Ущипнул за соски, взял яйца в ладонь, дразняще коснулся пальцами напряженного члена. Горячие губы оставляли клеймящие, алые засосы на шее Артура. – Не принимай подавляющие, - низко произнес Имс, пропустив пальцы сквозь его волосы.
Артур отклонил голову назад, обнажая горло, все еще нежась на границе сна и пробуждения. Толстый член Имса между бедер упирался скользкой от смазки головкой в мошонку, мучительно сводя Артура с ума. Он попробовал и сжал ноги крепче, вызвав у Имса задушенный вздох. Липкие нити смазки оставили след на горящей коже Артура.
- Пожалуйста, - выдохнул Имс, - Пупсик. Не пей таблетки. Только в этот раз, прошу.
- Как ты узнал? – пробормотал Артур, открыв, наконец, один глаз.
Он ощутил спиной низкий вибрирующий смех Имса.
- Я чувствую твой запах.
- Проверил календарь на телефоне, да?
- И это тоже, - признался Имс, нежно посасывая мочку уха Артура. Куснул, когда тот попытался вывернуться из объятий. – Я бы все равно заметил, - добавил он уверенно.
Артур представил, как проведет несколько дней в постели, утоляя сексуальную жажду. Он не ответил, выгнул спину и повернулся, подставляя губы под поцелуи Имса.
- Закончим сегодня с работой пораньше, - начал подмазываться Имс. – К тому же, там все равно нечего делать, пока химик не приедет, а это будет только на следующей неделе.
Имс мягко толкнулся, трахая его между бедер, словно не мог уже больше терпеть, и Артур издал жалобный стон. Имс плюнул на ладонь и обхватил его член, двигая кулаком твердо и почти грубо, наполняя тело Артура искристым наслаждением.
Имс продолжил его уговаривать.
- Ты такой офигенный, пупсик, всегда такой офигенный. Хочу заставить тебя кричать, хочу, чтобы ты принял в себя мой член. Хочу, чтобы ты весь истекал от предвкушения. Господи, как давно этого не было?
Уже больше года Артур принимал таблетки. Вопрос был скорее риторическим, потому что Имс это прекрасно помнил. Месяц за месяцем они использовали лубрикант, вместо того, чтобы позволить телу Артура нормально функционировать. А Имс либо вынимал, кончая, либо стискивал зубы, не позволяя себе вязаться с Артуром.
- Можем остаться в номере на все выходные, даже выходить не придется, закажем еду прямо сюда, - Имс уткнулся в затылок Артура, горячо дыша ему волосы, трахая его бедра медленными размеренными толчками. – Черт, я тебя как следует выебу, пока ты не упадешь от усталости. Сладкий, дай сделать тебе офигенно хорошо. Хочу взять тебя так.
Раньше, когда Артур не соблюдал так строго режим приема таблеток, Имс всегда был рядом во время течек, не отходя ни на минуту. Он целовал и касался его, заставляя Артура изнывать от желания, от потребности. Он мучил его ртом и пальцами, доводя до отчаяния и бешенства еще даже не вынув член из штанов. Артур любил все это почти так же, как и ненавидел себя после. Ненавидел свое тело, лишающее его всякого контроля. Но даже тогда Имс словно интуитивно знал, когда уйти, оставить Артура одного, а когда можно было снова касаться его.
- Я, - задохнулся Артур. – Я не…
Имс не убрал ладони, продолжая медленно отдрачивать ему, а Артур извивался и сжимал крепче бедрами его член. Он кончил, изливаясь, как бутылка шампанского с сорванной пробкой. Артур нехотя признался сам себе, что отказывать Имсу не было никакого желания. К тому же у Имса был особый талант убеждения, он мог заставить кого угодно поверить в свою правоту.
Артур развернулся и обвил пальцами член Имса, прошелся по стволу, задержавшись на основании, где всегда образовывался узел, вспоминая, когда в последний раз чувствовал его внутри себя.
Ему этого хотелось.
- Хорошо, - сказал Артур, и лицо Имса засияло, как яркое тропическое солнце.
Артур улыбнулся, поцеловал в щеку и выскользнул из постели, напоследок сжав его член.
- Прибережем это на потом, ладно? – сказал он радостно, проигнорировав полный страданий вздох Имса. – Тебе еще понадобятся силы.
Артур пошел в ванную отеля, отделанную голубой плиткой, где принял душ, побрился и почистил зубы.
Оранжевая баночка с таблетками в этот раз осталась на столе нетронутой.
---
Течка началась быстрее, чем он ожидал, по шее медленно расползался жар, кровь то приливала к голове, то устремлялась вниз при любой попытке мыслить здраво. Кобб даже обеспокоенно спросил, все ли было в порядке.
Да, Кобб хотя и ушел из бизнеса, все равно иногда появлялся и помогал им, если работа была недалеко от города, где он теперь жил. Артур махнул рукой и промямлил что-то о начинающейся мигрени. Он сбежал в туалет, умылся ледяной водой, попытавшись задушить аромат феромонов одеколоном.
Он уже почти забыл – что это. Это желание. Артур весь вспотел, рубашка прилипла к влажной коже. Задница сжималась, требуя члена внутри. Тело кричало, чтобы его заполнили, использовали. Артур уже отвык от этих ощущений, он подавлял течку гормональными таблетками слишком долго. Лишь изредка он позволял себе пропустить прием, когда выпадало свободное от работы время, и рядом был Имс, чтобы помочь.
Очевидно, в этот раз все было еще хуже, чем Артур предполагал - он начал течь. Господи, он уже забыл, насколько это постыдно, неудобно, как чувствуешь себя при этом грязным, неспособным держать себя в руках. Как начинаешь возбуждаться безо всяких причин. Внезапный порыв забаррикадироваться в туалете был слишком сильным, Артуру казалось, что каким-то образом все знали, что с ним происходит, и поделать он ничего не мог.
Когда Артур был подростком, он, как и все омеги, прослушал лекцию о физиологических потребностях, о естественных циклах и опрочей херне, но он всегда стыдился себя, стыдился того, как во время течек отключались мозги и им двигало его тело, жаждущее размножаться.
Пока не прибудут химические компоненты, работать команда почти не могла, но даже так Артур не мог ни на чем сконцентрироваться, забыть о дискомфорте. Он проглотил обед, выпил уже, наверное, с десяток стаканов воды, весь вспотел, а когда ему показалось, что он смог взять себя в руки, вернулся Имс.
Артур мысленно повторил про себя, что это физиологические потребности. Он поймал Имса в подсобке с документами.
- Ты мне нужен, - прошептал Артур, признавая свое поражение. От одного взгляда в глаза Имса у Артура подкашивались ноги, а запах… Запах был просто дьявольским. Он уткнулся носом за ухо Имса, потерся о щеку, прижался губами к венке на шее, толкаясь возбужденным членом в его бедро. – Я так хочу, ну пожалуйста.
Имс тихо зарычал, прищурился от удовольствия. Но потом он достал из кармана платок и начал вытирать испарину со лба Артура.
- Я скажу Коббу, что тебе нездоровится, - начал Имс, но Артур тут же запротестовал. Вцепился в рубашку, не желая никуда отпускать Имса. Больше всего ему сейчас хотелось оторвать эти чертовы пуговицы, вжаться лицом к грудь Имса, вдохнуть полные легкие одуряющего запаха, собрать вкус языком.
- Не уходи, - произнес Артур, тычась носом в его шею, чуть прикусывая соленую кожу там, где шея переходила в плечо. Когда Имс застонал низко и раскатисто, Артур чуть не лопнул от гордости. Он начал извиваться, прижимаясь к Имсу всем телом, пытаясь при этом забраться рукой ему в штаны. Пусть это и было жестоко, так мучить его, но Артуру было все равно. – Не оставляй меня в таком состоянии, ладно?
Голос звучал так хрипло от желания, что Артуру стало противно от самого себя. Вел себя словно юнец, трущийся обо все, что движется и не движется, лишь бы удовлетвориться.
Но Имс не стал смеяться над его несдержанностью. Его собственные зрачки расширились, почти закрывая радужку, блестя от возбуждения, и Артуру захотелось впиться в его пухлую нижнюю губу, вылизать горячий рот, отравляющий и сводящий с ума.
- Дай я только поговорю с ним, - повторил Имс, когда оторвался от поцелуя, чтобы вдохнуть воздух. – А потом мы вернемся в отель, пока…
«Пока никто не заметил, насколько ты жалок», додумал за него Артур.
- Все хорошо? – Имс прижался к нему лбом. Провел ладонью по щеке Артура, плечам, погладил бока и положил руки на бедра, удерживая достаточно крепко, чтобы тот не терся членом о его пах.
---
В конце концов, он-таки сорвал пуговицы с рубашки Имса.
Они едва закрыли за собой дверь номера, и тут же начали раздевать друг друга, не прекращая поцелуев, через несколько секунд пол уже был усеян одеждой. Артур всхлипнул, захныкал как какое-то беспомощное животное, но даже не почувствовал никакого стыда, потеряв все остатки рациональности. Имс оторвался от Артура, чтобы стянуть свою майку, и снова налетел на него, прижал спиной к двери, набросившись на губы, кусая и подчиняя. Господи, так давно, так давно, Артур почти забыл, насколько это было хорошо.
Имс провел пальцами между ягодиц Артура, легко проскользнув внутрь без сопротивления.
- Артур, - с трепетом произнес он, не веря, что Артур был готов настолько, желал его, Имса, настолько. Артур тут же с готовностью развел колени, приподнял бедра. В голове пронеслась мысль, что кровать была всего в паре шагов от них, но в данной ситуации и это расстояние казалось слишком большим. Он крепко схватил Имса за запястье, удерживая его руку, и начал насаживаться на его пальцы.
- Ты весь течешь, черт, - скорее прорычал, чем сказал Имс. Артуру было так хорошо, так охуенно, он забыл о самом слове «приличие», трахая себя пальцами Имса, раскрываясь для него, скользя вокруг. Задница сжалась, пытаясь пропустить пальцы глубже.
Артур потерял всякое чувство времени и забыл, как думать, когда Имс начал вылизывать его, мурлыкая: «Пупсик, ты нечто, обожаю твой вкус», и чуть ли не рыча от готовности Артура. От его развязности, если быть честнее, хотя Имс и не произнес этого вслух.
В голове мелькнула мысль о том, насколько он был похож сейчас на шлюху, но от одного вида Имса, с покрасневшими, припухшими губами и затуманенным взглядом, Артур лишь возбудился еще больше. Он услышал словно издалека свой собственный голос, твердящий: «Пожалуйста, еще, еще!», послав все запреты куда подальше.
Имс попытался его успокоить, но Артуру было слишком хорошо, и он сдался, раздвинул его колени и вошел до основания одним плавным движением. Артур едва не закричал от удовольствия, перед глазами все поплыло. Имс прижался щекой к его ключице, едва касаясь горла горячими губами.
- Черт, так давно… Ты такой тесный.
Артур сбился со счету, в скольких позах его оттрахал Имс. Сначала на полу, потом перекинул через кровать и выебал сзади, и у стены, и на спине, прерываясь только чтобы подразнить Артура языком, а потом снова начать вбиваться в его податливое тело.
Имс кончил, рыча имя Артура, но тот еще не достиг разрядки.
Артур был заполнен до отказа пульсирующим и расширяющимся у основания членом Имса, на глаза навернулись слезы. Он начал мелко двигать бедрами, пытаясь насадиться еще больше, не переставая стонать. Имс обнял его, как сегодня утром, погладил грудь, играя с сосками одной рукой и двигаясь к крепко стоящему члену другой. Он пропихнул ему в рот два пальца, прижал к себе, целуя в шею.
- Не сдерживайся, сладкий, давай.
Артур взвыл, выгибаясь всем телом и забрызгивая свою грудь и живот, вцепился в скомканные простыни, стискивая набухший член Имса.
Оргазм был настолько ошеломительным, что Артур отрубился на какое-то время.
---
В дверь постучали, и Артур судорожно попытался вспомнить, повесили ли они на дверь табличку «Не беспокоить». Имс точно должен был, он ведь никогда не забывает, и сейчас тоже не мог забыть, только не сейчас.
- Эй,там, - произнесли по ту сторону двери. Это был явно не обслуживающий персона гостинцы, к тому же кто-то очень не догадливый. – У вас там все хорошо?
Имс вздохнул и пошевелился, заставив Артура зашипеть от боли, так как узел еще не спал.
- Кобб? – спросил Имс недоуменно.
- Вы заняты? Я хотел кое-что обсудить…
Артур жалобно застонал, но Имс поцеловал его, не давая начать возмущаться.
- Если ты о медицинских документах, я их уже выслал,– ответил Имс.
- А, - голос Кобба звучал почти радостно, и Артур бы даже улыбнулся, если бы сейчас не был насажен на член, при этом пытаясь не стонать, когда Имс, скотина, двигал бедрами. – Прекрасно. Как Артур? Он с тобой?
Имс улыбнулся во все зубы, выглядя сейчас как настоящий хищник. Размякший и еще не совсем отошедший Артур напрягся от ужаса. Он прошептал одними губами «Нет», но Имса было не заткнуть.
- Артур? Он сейчас немного занят, я не могу его покинуть в данный момент.
Артур уткнулся лицом в подушку и застонал от стыда.
- Вот ведь жалость. Да, яслышал, он жаловался на мигрень. У меня есть аспирин, если нужно.
Надо же было именно сейчас Коббу начать проявлять свою заботу, присущую всем бетам.
- Кобб, все хорошо, - крикнул Артур. – Мне нужно просто отлежаться, пока не пройдет.
- Кобб, не спорь с ним, - радостно добавил Имс, - Ты же знаешь нашего Артура – сказал, как узлом завязал.*
Артур ущипнул его и сжал задницей член, Имс задохнулся.
- Это не честно, - сказал он Артуру, словно ему самому было знакомо понятие «честность». – Все не честно!
- Ну, если ты уверен… - нехотя ответил Кобб.
- Абсолютно, - уверил его Имс. – У Артура, кажется, температура, он такой горячий и мокрый весь. Я останусь и прослежу за ним.
- Просто уходи! - воскликнул Артур, явно не собираясь следовать хорошим манерам, и снова уткнулся в подушку, видимо, пытаясь себя задушить.
Когда он высунул голову, Кобб, судя по всему, уже ушел. Но Имс, конечно, никуда не делся, был все еще внутри и обнимал Артура, улыбаясь в затылок.
- Когда я сказал «уходи», - произнес Артур как можно громче и четче, - Я имел в виду и тебя тоже.
- Не могу, - сказал Имс, довольно улыбаясь, и нахально прижал Артура еще ближе.
Артур вообще-то думал, что знает Имса достаточно долго, чтобы удивляться хоть чему-то, но, очевидно, нет.
- Что, серьезно? У тебя от этого разговора даже нисколечко не упал?
Да, в истории явно была мораль, например - нельзя недооценивать Имса и его способность возбуждаться, когда остальным вокруг было неловко.
Имс чмокнул его в висок.
- Это потому что ты такой милый, видимо.
Во всем виновата течка, не иначе, потому что Артур даже не запротестовал. Имс погладил кончиками пальцев его щеку, нежно поцеловал подбородок и губы, заставляя Артура жадно постанывать от каждого прикосновения.
- Поверить не могу, что он не заметил, - пробормотал Артур, вновь обретя способность говорить. – Не удивлюсь, если нас на всем этаже слышали, а если нет, то точно догадались по моему запаху.
- Он простыл недавно, - сказал Имс. – А если честно, не думаю, что он вообще с кем-нибудь трахался, так что такие мысли ему и в голову прийти не могли.
Артур невольно представил сцены интимного содержания, без которых вполне мог бы обойтись. Он мстительно сжал Имса.
- Сплошное неудобство. Чертовы альфы!
- Что-то я не слышал, чтобы ты до этого жаловался на альф, - ответил Имс, лениво толкнувшись бедрами, отчего ресницы Артура затрепетали, а член заинтересованно дернулся.
- На одного конкретного альфу. Ты всегда был особенным, - Артур потянулся к столику за бутылкой воды, но та оказалась пуста. – А еще есть?
Имс неловко подхватил его и перевернулся вместе с ним на другой бок, проверив другой столик.
- Не-а, видимо, нет.
- Отлично, - поморщился Артур, пытаясь отодвинуться. – Скажи своему члену, чтоб успокоился, а то я умру от обезвоживания.
- Я мог бы попробовать отнести тебя в ванную, - задумчиво сказал Имс, - Если ты действительно очень-очень хочешь пить, вот прямо сейчас.
Воображение Артура снова подкинуло ему ужасную картину.
- Не надо.
- Извини, знал, что ты не согласишься, но все равно спросил, - Имс погладил его по волосам. – Я так уже делал, так что не бойся, я бы тебя не уронил. Ведь ты бы тогда оторвал очень дорогую мне часть тела, и было бы совсем не весело.
- С кем это ты так уже делал? – чуть не рыча произнес Артур.
- До тебя, - заверил его Имс. – Это не важно, ладно. Главное, что теперь у меня ты один, - он ткнулся носом в шею Артура, щекоча его своими ресницами. – Только ты, ясно?
Слова Имса и тяжесть его руки на талии подействовали на Артура убаюкивающе, он прикрыл глаза, втягивая носом его запах. Он попытался отодвинуться через некоторое время, но Имс тяжело вздохнул, словно извиняясь.
- Просто, - голос звучал так, будто Имсу было стыдно, а возможно, у Артура и правда начались галлюцинации от обезвоживания, - Я этого давно ждал.
Артур мысленно признал, что они оба ждали слишком долго. Глупо было жаловаться на что-то, так много значащее для Имса. Тем не менее, засохшая сперма стягивала кожу, лежать было неудобно, и он уже хотел было попросить у Имса пульт от телевизора, чтобы отвлечься немного.
- Я не люблю себя в таком состоянии, - признался он спустя несколько секунд. – Не люблю чувствовать себя полуживотным каким-то.
Имс не ответил, просто молча поцеловал его, крепко обнимая.
- В следующий раз запасемся водой. Я сейчас позвоню консьержу.
- И как ты откроешь дверь? Или ты позволишь бедной горничной узреть эту картину?
- Уверен, они такому обучены, - легкомысленно ответил Имс. – Может быть, в этом отеле есть даже спец предложения для таких пар, как мы.
Артур бесцеремонно фыркнул.
- Если нет, можно запатентовать и продать им эту идею.
В ту же секунду телефон Имса запищал от входящего сообщения. Артур проигнорировал звук, потому что вся одежда все еще лежала на полу. Имс тоже не сдвинулся, поэтому Артур со вздохом потянулся за брюками и вытащил из заднего кармана телефон.
-Пожалуйста, только не говори мне, что нам срочно нужно бежать из города, - проворчал Артур.
- Нет, все не так страшно, - ответил Имс спустя пару мгновений с явным весельем в голосе, что насторожило Артура.
- Это Кобб, - произнес Имс с улыбкой, - Он в ресторане, покупает ужин домой, спросил, не хотим ли мы чего. А ты знал, что морепродукты помогают от головной боли? Все из-за магния…
Артур накрыл голову подушкой.

* вольный перевод, дабы сохранить игру слов со словом «узел».

@темы: NC-17, translations

---

[[LaNa]]

Текст не совсем по теме сообщества, так что можете прогнать меня, если что)

Название: Deshay basara*
Фандом: «Темный рыцарь: Возрождение легенды»/ «Начало»
Автор: Lana
Бета: Uccello Spreo
Жанр: angst, romance, hurt-comfort, crossover
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Бэйн/Джон Робин Блэйк, Бэйн/Талия (односторонний), Ариадна, Юсуф
Размер: миди
Предупреждения: ООС Бэйна (это не настоящий Бэйн, а скорее, его воображаемая помесь с Имсом, у него, например, есть татуировки), описание простеньких пыток, шрамы, употребление легких наркотиков, немножко добровольного насилия и принуждения, использование наручников, ограничение подвижности
Примечания:
1) Фактически это все-таки не совсем кроссовер, потому что Робин — это Робин, а не Артур, и никто неожиданно не проснется, однако здесь мелькает несколько персонажей из «Начала», да и все мы знаем, что пара Бэйн/Робин никогда бы не появилась, если бы не Имс/Артур.
2) Не знаю, сколько лет нолановскому Бэйну. В фике я предполагаю, что Талии чуть больше двадцати, а Бэйну, соответственно, за тридцать пять, то есть, немножко их омолаживаю по сравнению с киноверсией.
3) История Бэйна была изменена Ноланом, а теперь еще исковеркана и мной.
4) Все дружно помним о том, что Блэйк не такой тонкий и звонкий, как Артур))

*(марокканский диалект арабского языка) «он возрождается»/«возродись» - слова, которые кричали узники «Ямы»

одна гифка для финальной нц 18+, дружно представляем, что на месте второго мужика наш мощный Бэйн

Deshay basara.

Deshay basara.

любовь

непредсказуема
как обман зрения

безумна
как католические святые

(Ес Соя)

Блэйк останавливается перед обшарпанной дверью без номера и снимает пистолет с предохранителя, проверяет нож в чехле на ноге. Стук разносится гулким эхом по пустому, облезшему, зияющему голым бетоном коридору. Блэйку кажется, что глазки в дверях настороженно следят за ним чьими-то глазами, обладатели которых в любой момент готовы броситься на него из темноты и вцепиться в горло.

Протяжный скрип проезжается смычком по расстроенным нервам — дверь, по которой Блэйк так настойчиво барабанит кулаком, просто открывается. Джон непроизвольно отшатывается в сторону, но тут же берет себя в руки и, оглянувшись, переступает порог, плотно прикрывая за собой дверь.

В нос сразу же ударяет тяжелый запах пыли, затхлости и чего-то тошнотворного. Блэйк морщится и прячет лицо в вороте пальто. На полу валяется какая-то одежда с темными подтеками, и Блэйк брезгливо отшвыривает ее ногой в сторону, медленно подбираясь к комнате.

Ладони предательски влажнеют, прилипая к рукоятке пистолета, сердце тяжело бухает в висках, а внутренности скручиваются в узел от неконтролируемого страха. Джон знает, что сейчас ошибка может стоить ему жизни. Он, они все, видели этого человека в действии, и Блэйк знает, что тому хватит секунды, чтобы свернуть ему шею, как котенку, или одним ударом проломить череп.

Сердце совершает предательский кульбит, подкатывая к самому горлу, и Блэйк удивленно замирает на пороге, медленно опуская руку с оружием.

В комнате остро пахнет лекарствами и гораздо слабее — алкоголем. Джон настороженно, медленно движется к развороченной постели и, не удержавшись, дотрагивается кончиками пальцев до мощной, изрезанной шрамами спины. Пылающая лихорадочным жаром кожа обжигает пальцы, и Блэйк судорожно выдыхает.

Жив. Мать твою, жив.

Блэйк убирает пистолет и, уже не сомневаясь, хватает Бэйна за широкую кисть, отсчитывая про себя ускорившийся пульс. Бэйн вздрагивает всем телом и начинает тихо надсадно сипеть, срываясь на захлебывающийся хрип.

У Джона предательски дрожат руки, когда он напрягается и переворачивает заметно осунувшегося, но все еще ужасно тяжелого Бэйна на спину. Широкая татуированная грудь часто вздымается от поверхностного дыхания, глазные яблоки беспорядочно двигаются под закрытыми веками.

Блэйк сжимает губы и касается жуткой, местами разбитой маски, закрывающей рот и нос. Смотрит на рассаженную бровь, кровь из которой засохла неприятными подтеками над глазом, залитым синевой, и уходит на кухню.

Если бы сейчас кто-нибудь спросил Джона, какого хрена сейчас происходит, он бы вряд ли нашелся с ответом. Джон пропускает желтоватую воду из проржавевшего крана и набирает в стакан относительно чистой.

Бэйн лежит в той же позе, что он его оставил — нелепо раскинув руки в стороны и запрокинув голову вверх. Джон присаживается на корточки перед кроватью, просовывает под тяжелую бычью шею ладонь и неловко застывает. Напоить Бэйна невозможно, поэтому он просто брызгает прохладной водой на лоб, стирает засохшую кровь и смачивает скулы.

Побелевшие от боли глаза распахиваются неожиданно, и Блэйк сдавленно охает, чувствуя пальцы, мгновенно сжавшиеся на горле. Бэйн надсадно стонет, и его хватка стремительно слабеет. Джон замечает застывшие от муки скулы, и Бэйн сдается, бессильно прижимая ладони к изуродованному лицу.

Блэйк непроизвольно касается горящих следов на шее, но тут же, словно опомнившись, кидается к столу, заваленному лекарствами. Почти сразу под руку попадается знакомая ампула кеторола, и он, не задумываясь, вскрывает упаковку с одноразовым шприцем. Медсестра из него, конечно, так себе, но одну внутримышечную инъекцию он сделать, пожалуй, в состоянии.

Бэйн все еще мечется, подвывая в собственные ладони, и Джон хватает его за руку, резко сдавливая пальцы и удерживая на месте. Игла легко входит под углом, и Блэйк впрыскивает обезболивающее. Бэйн застывает на мгновение, а потом, будто насильно, заставляет себя расслабиться, опускает сведенные судорогой руки, и теперь Блэйк видит только боль, закипающую на дне темных зрачков.

Напряженное, звенящее молчание давит на Блэйка неподъемным грузом. Он смотрит на сильное полуобнаженное тело, на изувеченное лицо, он видит боль, которую невозможно скрыть, и не знает, что ему делать. Джон пришел сюда с простой и понятной целью — найти и обезвредить. Он не ожидал, что Бэйн может оказаться тем, кому будет нужна помощь. Бэйн, поставивший Готэм на колени, умер вместе с Талией. И Блэйк не может заставить себя добить этого человека.

Джон принимает решение моментально. Собственно, вся его жизнь состоит из решений, которые он принимал в мгновение ока.

На покосившемся стуле возвышается гора сваленной в кучу одежды, и Блэйк, не задумываясь, сбрасывает вещи прямо на пол, выуживая из них самые приличные штаны и свитер. И надеется, что где-нибудь здесь найдется куртка или пальто, потому что на улице все еще откровенно холодно, а Бэйн и без того не выглядит здоровым.

- Одевайся.

Блэйк кидает вещи на постель, но Бэйн даже не шевелится, наблюдая за ним холодными рыбьими глазами.

- Ну же!

Джон злится — на себя, на этого монстра в маске — и понятия не имеет, какого черта ему теперь делать. Да он даже с места эту стокилограммовую тушу сдвинуть не сможет.

- Блядь.

Блэйк опускается на шатающийся стул и прячет лицо в ладонях.

Бэйн тяжело переворачивается на бок, все еще прижимая руку к покореженной маске. Его голос звучит сипло и глухо, так тихо, что Джон едва разбирает слова.

- Я не пойду с тобой.
- И сдохнешь здесь.

Бэйн не реагирует на выпад — молчит и просто продолжает смотреть этим своим взглядом, пробирающим до костей и, кажется, стискивающим внутренности. Блэйк передергивает плечами, видя в этих глазах абсолютное равнодушие и смирение. И эта немая покорность неожиданно окончательно выводит Блэйка из себя: он стискивает зубы и вскакивает, отшвыривая стул в сторону.

- Ты пойдешь.

Блэйк действует стремительно — собираясь на зверя, он был готов к самому странному повороту событий. Дернув Бэйна за руку, Блэйк пользуется мгновением замешательства и распыляет содержимое маленького баллончика тому в лицо. Бэйн удивленно дергается, мотает головой, словно пытаясь стряхнуть с себя невидимую сеть. Его глаза мутнеют, веки слипаются. Он несколько раз тяжело моргает, проводит перед лицом уже слабеющей ладонью и отключается, обмякнув на кровати.

Повисшую в комнате тишину теперь нарушает только шумное, с хрипом и присвистом, дыхание спящего Бэйна.

Джон глубоко вздыхает и радуется про себя тому, что в этом неблагополучном районе никто не попытается его остановить, когда он потащит полуобнаженное бессознательное тело до машины.

***

Кофе обжигает пальцы, когда постель за спиной содрогается от резкого рывка и звенит металл пристегнутых к изголовью наручников. Блэйк встряхивает мокрыми пальцами и поворачивается спиной к раскрытому ноутбуку.

Бэйн яростно дергает рукой, закованной в наручники, и смотрит на него зло, словно зверь, загнанный в угол. И Джон готов к тому, что, стоит ослабить внимание хоть на секунду, как тот бросится на него и, не задумываясь, вцепится и разорвет на кусочки. Такие, как Бэйн, умеют только выживать — жить они не приспособлены.

Блэйк подходит к постели осторожно, внимательно следя за каждым чужим движением. Конечно, Бэйн накачан обезболивающими под завязку, иначе он уже давно рехнулся бы от мучений, однако его силу воли сложно сравнить с человеческой, поэтому опасения Блэйка вовсе не беспочвенны.

Холодные глаза так же неотрывно следят за каждым его шагом. Все доступные Бэйну эмоции в его глазах, и Джону кажется, что выразительнее взгляда он в жизни не видел.

Блэйк опускается на стул у постели и вскрывает очередной шприц, отламывает кончик ампулы и, как положено, смачивает предплечье Бэйна спиртом.

- Я делаю тебе последнюю инъекцию на сегодня. - Не медля, Блэйк вводит иглу и впрыскивает лекарство. - Через пару часов придет врач, скажет, что можно делать дальше.

Бэйн смотрит на него, словно на полоумного, и молчит, шумно вдыхая и выдыхая воздух через маску.

- Можешь не волноваться: врач мой должник, поэтому никто не узнает, что ты здесь.

Мышцы руки, которую Блэйк все еще автоматически удерживает, каменеют под пальцами, но Бэйн продолжает свое молчание. Просто закрывает глаза и отворачивает лицо в сторону.

Это странно и определенно неблагородно, но Джон думает о том, что сейчас Бэйн больше похож не на злобного монстра, а на брошенного изувеченного пса. Животное отворачивает морду от миски и скалится в ответ на дружелюбно протянутые ладони. У таких, как правило, может быть только один хозяин, и все, что ждет их после — усыпление или мучительная смерть от истощения.

Блэйк принимает и уважает чужое молчание. Он все еще понятия не имеет, как воспринимать собственные действия, поэтому решает просто дождаться Юсуфа. В конце концов, может быть, Бэйну не суждено прожить и пары дней, кто знает.

Джон бросает печальный взгляд на уже остывшую чашку с кофе и решает сделать себе нового, спешить ему все равно некуда. И уже на пороге замирает, остановленный хриплым сорванным голосом в спину:

- Почему я все еще жив?

Блэйк оборачивается, встречаясь с Бэйном глазами. Кажется, будто их взгляды высекают искры.

- Потому что ты больше не враг Бэтмену. Никому не враг.

***

Юсуф приходит к Джону на кухню мрачным, будто грозовая туча. Бесцеремонно усаживается за стол и одним только жестом и кивком головы просит наполнить стакан. Блэйк послушно достает из-под стола початую бутылку виски и от души льет в очаровательную чашку со слоником.

Блэйк не задает вопросов и смиренно ждет, пока врач разделается с виски. С Юсуфом они познакомились пару лет назад, когда он собирался посадить того за решетку. Юсуф, не обладая ни лицензией, ни разрешением на работу, был хирургом от бога и нелегально проводил лечение и операции в бедном квартале. Блэйк отпустил его после того, как увидел малышку с заячьей губой через несколько недель после операции — у Юсуфа на самом деле оказались золотые руки.

Донышко чашки гулко ударяется о стол, полуиндиец утирает мокрые губы и с хрустом откусывает от груши, до этого сиротливо лежащей в корзинке.

- Блэйк, я не буду тебя спрашивать, в какое дерьмо ты влез, и что он здесь делает. Думаю, ты и без меня понимаешь, что творишь.

Джон согласно наклоняет голову, невольно пряча взгляд от проницательного врача. Если бы он действительно понимал, однако циничные и до отвращения практичные советы Юсуфа вряд ли ему сейчас пригодятся, поэтому он хочет выслушать информацию исключительно по делу.

Юсуф обреченно вздыхает и все-таки озвучивает результаты обследования.

- Ему нужна операция. С болью, которую он переносит ежедневно, ему долго не протянуть даже на самых сильных обезболивающих.
- Ты сделаешь? - Блэйк невольно требовательно подается вперед.
- Не все так просто... - Юсуф устало трет пальцами переносицу. - То, что с ним сделали когда-то, практически непоправимо. Я могу облегчить его страдания, но излечить полностью... Блэйк, для этого тебе стоит поискать воистину гениального хирурга.

Джон нервно поднимается со своего места и выбивает из пачки сигарету, приоткрывая окно и впуская на кухню ледяной воздух.

- Тогда сделай, что сможешь.
- Окей, привози его завтра ночью ко мне в лабораторию. И я, конечно, должен тебе по самые уши, но мне нужны деньги. Моих ресурсов элементарно не хватит, чтобы провести операцию такого класса. Нужен ассистент, оборудование, лекарства.
- Деньги будут, я понимаю, - Блэйк с удовольствием затягивается, заполняя легкие терпким дымом, и думает о том, что собирается потратить на эту сволочь собственные сбережения на отпуск, которого у него никогда не было и, видимо, уже не будет.

Юсуф удовлетворенно ухает себе что-то под нос и поднимается, подхватывая с пола драгоценный чемоданчик.

- Если что, я оставил ему баллончик кислорода. Последи, чтоб прикладывался время от времени.

Блэйк криво ухмыляется, согласно кивая головой. Ну, кто бы мог подумать, блядь.

- Не забудь захлопнуть за собой дверь.

Юсуф шебуршится за спиной еще пару минут, бросает уже с порога «kwa heri»* и оглушительно хлопает дверью.

Блэйк докуривает и зябко ежится на сквозняке, обхватывая себя за плечи. Приближение весны все еще не делает ночи заметно теплее, и Джону, мерзляку по натуре, приходится кутаться в свитер даже в квартире.

Бэйн встречает его совершенно равнодушно, продолжая разглядывать потолок. Он не жалуется на затекающую руку, пристегнутую к изголовью, на Юсуфа, вряд ли слишком ласкового при обследовании. Бэйну, кажется, плевать абсолютно на все.

В глаза бросается отсутствие некоторых частей маски — видимо, Юсуф все-таки банально срезал бесполезные теперь детали, оставив только кусок, закрывающий рот и нос. Блэйк с любопытством разглядывает удивительно светлую кожу, наконец-то увидевшую свет. Это могло бы показаться даже забавным, если бы не ситуация в целом. Смеяться над Бэйном отчего-то не хочется.

Блэйк щурит глаза и пытается представить его без маски. Какое уродство может быть скрыто под черным пластиком? Блэйк фантазирует, придумывая чужие губы или шрамы, нос, ничем больше не скрытое лицо.

- Завтра Юсуф прооперирует тебя.

Бэйн вздыхает громче, чем обычно, и все-таки смотрит на него. Джон не может разобрать выражение этих светлых глаз и ждет хоть каких-то слов.

Бэйн еще пару раз шумно давится воздухом и выдавливает:

- Никому не было до меня дела, пока я не надел маску.**

Блэйк подходит ближе, неожиданно осмелев, тянется кончиками пальцев к трубочкам, похожим на челюсти хищника.

- Ну что ж... Будем надеяться, что никому не будет дела, и когда ты ее снимешь.

Бэйн закрывает глаза и отворачивается, отстраняясь от невесомого касания. Пальцы Блэйка соскальзывают с маски, задевая мозолистыми подушечками щеку.

*(суахили) до свидания
**цитата из «Бэтмен:Возрождение легенды»

***

Операция заканчивается с рассветом. За время ожидания Блэйк даже успевает переброситься парочкой слов с ассистенткой Юсуфа — Ариадной. На самом деле Джону хочется спросить, закончила ли эта девочка школу, но он сдерживается, зная, что Юсуф никогда не взял бы себе в помощники абы кого. И, не смотря на то, что Ариадна просто ужасно напоминает ему чертового Бэмби, Джон остается с ней предельно серьезным. В конце концов, кто знает, возможно, когда-нибудь ей выпадет случай штопать и его.

Юсуф выходит к нему прямо в халате, все еще заляпанном кровью — его отчего-то никогда не смущают детали, способные повергнуть в состояние шока простых смертных. Блэйк морщится, однако этим ограничивается. Все равно в ближайшем будущем ему придется поумерить брезгливость, потому что вряд ли Бэйн обладает регенерацией Росомахи.

Хирург пишет краткие рекомендации на листочке и уверяет, что операция прошла настолько успешно, насколько это вообще было возможно. Он обещает, что со временем к Бэйну вернется возможность дышать, однако почти сразу добавляет, что краше от этого тот не станет. Блэйк отчего-то тут же представляет себе мускулистую спину, татуированные руки и взгляд, равносильный удару в солнечное сплетение. Возможно, Бэйну и не нужно быть красивым.

Для доставки Бэйна обратно в квартиру Юсуф предоставляет бывшую машину скорой помощи и санитара, который и понятия не имеет, с перевозкой кого, собственно, помогает. Лицо Бэйна скрыто простыней и, кажется, плотной повязкой из бинтов. У Джона руки чешутся отогнуть кусочек простыни и взглянуть хоть краешком глаза, но он сдерживается. Живой или мертвый, с маской или без, Бэйн все еще интересен слишком многим, и Блэйк не собирается рисковать, потакая собственному любопытству.

Блэйк задумчиво вертит в пальцах наручники, поглядывая на все еще не вышедшего из наркоза Бэйна. Его лицо действительно оказывается по большей части скрыто бинтами, кое-где даже успевшими пропитаться кровью. Дышит Бэйн все еще хрипло и шумно, но уже не так жутко, как в изломанной маске. Блэйк почти уверен, что тому стало легче и больше не должно быть так больно.

Отбросив раздумья, Джон все-таки прячет наручники в тумбочку. Юсуф уже предупредил его, что от наркоза этот боров отходить будет тяжело и болезненно, поэтому вряд ли станет представлять из себя реальную опасность. Да и силой его здесь никто держать не собирается. Захочет уйти? Где выход — знает. Блэйк не смог его добить прежде — не сможет и сейчас, а Бэтмену Бэйн действительно неинтересен: пропал и пес с ним.

Бэйн неожиданно вздрагивает и стонет сквозь зубы. Глазные яблоки судорожно мечутся под закрытыми веками, а пальцы стискивают простынь до треска. Джон тут же напрягается, на всякий случай придавливая чужое, горячее под ладонью плечо к постели. Дергаться со свежими швами Бэйну не рекомендуется категорически. Юсуф заранее предупредил, что заново его морду сшивать уже не возьмется. Слишком много чести для такого выродка.

Серые, мутные от наркотика глаза распахиваются резко, и Блэйк на мгновение поражается их абсолютно безумному выражению. Бэйн, будто следит за кем-то взглядом, протягивает вперед скрюченную, неловко вывернутую ладонь. Голос из-под бинтов кажется еще более низким и грубым, чем обычно. Губы и язык, видимо, еще очень плохо подчиняются Бэйну, но Блэйк все равно разбирает неясные слова с довольно сильным акцентом:

- Чтобы подчинить страхи других, ты в начале должен совладать со своим.*

Бэйн задыхается. Грудь вздымается и опадает в такт слишком частому и поверхностному дыханию.

Бэйн хрипит:

- А твой страх таится в твоей душе.*

Взлетевшая напряженная ладонь падает обратно на одеяло. Бэйн щурит глаза, словно в ужасе перед чем-то, доступным только его взгляду.

Блэйк не выдерживает и сжимает широкую мозолистую ладонь своей. Это безумие. Его необъяснимое сострадание к этому нечеловеку — безумие. Но он ничего не может с собой поделать. Точно так же, как когда-то не мог заставить себя вскрыть лабораторную мышь на рабочем столе.

*цитаты из «Бэтмен:Начало», слова Ра'с аль Гула

***

Блэйк просыпается от пронзительного звонка в дверь и стонет, поднимая голову со сложенных рук. Заснуть за кухонным столом — просто потрясающе, блядь. Блэйк потирает ноющую шею и мельком бросает взгляд на часы. Время уже давно перевалило за полдень.

На пороге стоит Ариадна, выглядящая при этом так, будто это не она всю ночь провела в лаборатории. Душераздирающе зевая, Джон отчитывается ей о том, насколько тяжело Бэйн отходил от наркоза, и пропускает в комнату.

Девушка проводит в комнате меньше получаса, выходит хмурая и тут же направляется в ванну. Джон бесцеремонно приваливается к косяку, заглядывая ей через плечо. Мыльная вода окрашивается в бледно-розовый.

- Что он здесь делает? На самом деле?

Блэйк хмыкает себе под нос и думает, что вопрос-то, в общем, отличный, однако ответа у него нет.

- Ты не все знаешь.
- Что, например? - Ариадна оборачивается и смотрит на него так, что на мгновение Джону хочется виновато опустить голову. Наглая девчонка. Да что там — питбуль, а не девчонка. - Возможно, он спасал щеночков в свободное время, а не пытался развалить этот город к чертям?
- Ну, не совсем...

Блэйк хмурится, думая, как бы все это объяснить — не упоминая Талию, Лигу Теней и вездесущего Бэтмена, конечно.

- Зато представь, что знаю я? - Маленькая, хрупкая Ариадна неожиданно агрессивно подается вперед, впивается тоненькими пальцами, словно когтями, в предплечье. - Я знаю людей, которые из-за него потеряли близких. Потеряли дочь, брата или отца. И я могла бы привести их сюда и позволить отомстить. Сделать с ним то, чего он заслуживает, понимаешь?

Глаза Ариадны загораются нехорошим блеском, и сейчас Джон начинает понимать, что эта девочка делает в лаборатории у Юсуфа.

- И ты собираешься это сделать?

Блэйк смотрит холодно, отцепляет пальцы Ариадны, сильно, но аккуратно сжимая тонкое запястье.

Девушка неожиданно язвительно ухмыляется и как-то мгновенно успокаивается, отойдя на шаг, опирается на раковину.

- Нет. Не собираюсь. Я просто хочу, чтобы ты понимал, кого держишь в доме, Блэйк. Я мало знаю о тебе, но достаточно о Юсуфе и Гордоне. Не сделай того, о чем можешь потом пожалеть, если, конечно, тебе вообще представится такая возможность.

Блэйк непроизвольно напрягается и только согласно склоняет голову. Ариадна во многом права, однако это не отменяет того, что он не может пойти против самое себя. Что-то внутри него корчится и сопротивляется только от одной мысли о том, что от Бэйна можно избавиться в мгновение ока. Это глупо, совершенно нерационально, но уж как есть.

- Ты держишь в своем доме зверя, над которым не имеешь власти.

Ариадна протискивается мимо него в коридор и накидывает куртку, убирая волосы под смешную полосатую шапочку.

Джон останавливает ее практически за порогом, кладет руку на плечо и просто говорит:

- Спасибо.

Ариадна легко улыбается ему в ответ и сбегает по лестнице.

Закрыв дверь, Блэйк задумчиво прислоняется к ней спиной и замирает на пару секунд. Тяжело вздыхает и все же направляется в комнату.

Бэйна он застает по-прежнему лежащим в постели. Кажется, тому вообще все равно — он не просит ни включить телевизор, ни принести книг, равнодушно разглядывая стену напротив. Конечно, в глаза сразу бросается, что Ариадна успела поколдовать над повязками. Не в силах сдержаться, Блэйк с любопытством косится на показавшийся из-под бинтов рот. Идиот идиотом, он пялится на пухлые, совершенно порнушные губы. Под повязками уже угадываются будущие шрамы — Джон отмечает край красного воспаленного рубца, обрывающийся в ямочке над верхней губой, но даже это не помогает ему окончательно прийти в себя от удивления.

Блэйк вспоминает маску. Вспоминает холодные злые глаза и сведенные брови.

Блэйк видит чертовы губы. Дурацкий темно розовый восхитительный рот. И понимает, что именно сейчас его восприятие меняется. Независимо от него. Неизбежно.

Перед ним больше не Бэйн, не убийца, не террорист и монстр. Перед ним человек, которого он совсем не знает.

***

Спустя неделю Джон застает Бэйна за отжиманиями от пола. Мускулы ходят под влажной от пота кожей, перекатываются, притягивая взгляд, словно магнитом. Сегодня утром Ариадна сняла с него гипс, оставив только пластыри на швах и нелепую повязку на подбородке.

Блэйк с интересом разглядывает синеву, все еще разливающуюся под глазами, опухший, немного кривой нос, который даже Юсуф не сумел поставить на место. Самый страшный шрам перересекает нос Бэйна посередине — змеится толстой узловатой веревкой по переносице. Еще один, совсем небольшой, но болезненный на вид, ровной алой полосой прячется в ямочке над верхней губой. Последний, самый длинный, все еще находится под неснятой повязкой на подбородке, уходя по челюсти вправо и немножко вверх.

Бэйна сложно назвать красавцем, однако Блэйк думает, что, возможно, когда швы подживут, а шрамы побледнеют, некоторые смогут найти интересной его животную привлекательность. Самому Блэйку он кажется интересным уже сейчас.

Исподтишка Джон с удовольствием разглядывает чужие татуировки, мысленно пытаясь разгадать их значения. Чернилами у Бэйна заляпаны обе руки, грудь, живот и частично спина. Некоторые, очевидно, были сделаны в «Яме» — судя по расплывшимся и побледневшим контурам, другие выгодно отличаются четко проработанными деталями и насыщенным цветом. Иногда Блэйку хочется дотронуться, но они с Бэйном выдерживают взаимную дистанцию, и подобраться хоть немного ближе совершенно не представляется возможным.

Бэйн переворачивается на спину, кинув на него короткий проницательный взгляд, и независимо начинает прорабатывать пресс.

Джон бесцеремонно усаживается на кровать, а вскоре вообще разваливается на своем же постельном белье, сейчас так отчетливо пропитавшемся чужим запахом. От простыней остро пахнет лекарствами, кровью, мускусом и немножко гелем для бритья.

- Что ты собираешься делать дальше?

Бэйн замирает на середине движения, но уже спустя мгновение продолжает, как ни в чем не бывало.

- Не знаю.
- А как же Лига Теней? Как же предсказание Ра'с аль Гула? Неужели ты позволишь этому городу жить?

Бэйн все-таки останавливается. Усаживается на полу и поднимает на Блэйка тяжелый взгляд, пробирающий до печенок.

- Это было ее желанием — не моим. Я не знаю.
- Зачем ты делал все это? Почему спас ее?

Бэйн смотрит на него удивленно. Вскидывает бровь так, словно Джон спрашивает какую-то ерунду. И отвечает ему снисходительно, как ребенку, достающему нелепыми вопросами.

- Потому что любил.

***

Бэйн начинает выходить из квартиры — бегать по утрам и вечерам, натянув на голову капюшон плотной черной толстовки. Возвращается всегда мокрый и грязный, будто свинья какая, и тут же запирается в душе.

Блэйк думает, что его жизнь окончательно превращается в фарс или какую-то нелепую арт-хаусную комедию. Бэйн обустраивается в его квартире, словно дома. Готовит иногда завтраки, знает, где лежат свежие полотенца, и занимает вообще-то хозяйскую постель. Джон все обещает себе наконец выгнать его оттуда и уложить на диван, но все тянет с разговором. В конце на концов, на диване не так уж и плохо, особенно если подложить подушечку под спину.

Не враги, не друзья, не любовники — они живут вместе, и это сбивает Блэйка с толку. Он постоянно ловит себя на разглядывании чужого тела. Невероятного тела, стоит признать. Он смотрит на огромные кулаки со сбитыми костяшками, на широченную мускулистую спину, на поясницу и длинные накаченные ноги. Блэйку кажется, что внутри у него что-то загорается, когда они с Бэйном сталкиваются в узком коридоре или одновременно хватают кофейник за завтраком.

У Блэйка пальцы поджимаются на ногах, и мурашки ползут вдоль позвоночника, когда он невольно застывает перед незапертой дверью душа и слушает плеск воды. Представляет. Низ живота сладко сводит, и вставший член упирается в шов на джинсах, пачкая смазкой белье. Джон думает о плечах в каплях воды, о тяжелом члене, обрамленном намокшими рыжеватыми волосами.

Блэйка мучает стыд, когда он сжимает себя через штаны и стискивает зубы до скрипа.

Атмосфера в квартире накаляется, натягивается звенящей леской. Блэйку начинает казаться, что они сродни акробатам, балансирующих над бездной.

То, что он испытывает, ни на что не похоже. Это не минет в мужской раздевалке своему товарищу по бейсбольной команде и не экспериментальный перепих с парнем в полицейской академии — это что-то гораздо больше и страшнее. Это «что-то» заставляет его быстро дрочить в собственном туалете, представляя чужие мозолистые пальцы на своем члене.

Он все еще ненавидит его. За все то, что пережил за эти пять месяцев, за людей, которых потерял, за взорванный на его глазах мост и испуганные глаза детей. Блэйк думает, что, все же, Талию ненавидит больше. Он знает об истинном положении вещей только в сухом пересказе Уэйна, но даже этого оказывается достаточно. Сколько Бэйн пробыл в «Яме» в общей сложности? За что попал? Как долго с изуродованным лицом, с невыносимой болью ждал возвращения ребенка, ради которого пожертвовал жизнью?

Блэйк не в состоянии понять этой собачьей преданности, граничащей с сумасшествием. Кто такой этот настоящий Бэйн? Как его зовут?

На самом деле Джон понятия не имеет.

***

Завернувшись в старенький плед поверх бывшей офицерской куртки, Блэйк сидит на своем крошечном балконе и раскуривает косячок.

Дверь за спиной открывается с пронзительным скрипом как раз в тот момент, когда он делает самую первую затяжку. Бэйн мгновение медлит на пороге, а потом усаживается в противоположном углу. Хотя «противоположный» — это только звучит далеко, на самом деле это значит, что они неизбежно утыкаются друг в друга коленями.

- Ты же вроде коп.

Джон медленно выдыхает дым, чувствуя, как дерет горло. Небрежно хлопает себя по форменной куртке.

- Уже бывший.

Бэйн требовательно протягивает ладонь, и у Блэйка даже в мыслях не мелькает не поделиться. Бэйн глубоко затягивается, прикрывая веками холодные хищные глаза. Джон невольно ежится, глядя на него, сидящего на балконе в одной футболке и широких штанах военного кроя. Но холод, кажется, не доставляет Бэйну никаких неудобств — тот даже мурашками не покрывается, прижимаясь спиной к ледяным металлическим перилам.

Они еще пару раз передают самокрутку друг другу из рук в руки, и Блэйк отчего-то вспоминает об индейцах и трубке мира. Дышать становится легче, а мысли приобретают приятную плавность и незавершенность. Джон смотрит на Бэйна и улыбается. На мгновение ему кажется, что он видит в его глазах искорку веселья или даже насмешки.

Блэйк бесцеремонно хлопает Бэйна по твердому колену, даже не замечая, что в одно мгновение нарушает незримую границу, бессловесно установленную ими обоими. Бэйн не отстраняется, молчит, просто смотрит, препарируя одним только взглядом. Блэйк встречается с ним глазами, с темными безднами расширившихся зрачков, почти поглотивших радужку.

- За что ты попал в «Яму»?

Бэйн в подобии усмешки некрасиво кривит уголок губ, и жутковатый, все еще воспаленный шов на его подбородке и челюсти изгибается следом. Он уверенно вытаскивает из Джоновых пальцев остатки окурка и затягивается в последний раз, задерживая едкий дым в легких.

Его первые слова выскальзывают изо рта вместе с белыми густыми клубами дыма:

- Я был служкой при Мелисанде, дочери местного военачальника. Сиротой рос при дворце, а в четырнадцать ее отец забрал меня со двора и приставил к ней. Был мальчишкой на побегушках,уж не знаю за что, ее любимцем. Она научила меня читать, показала азы письма...

Джон не удерживается и приоткрывает рот. Это же выходит, что...

- Я попал в «Яму» в пятнадцать за то, что знал о наемнике, о Ра'с аль Гуле, практически живущем в ее комнатах. Я хранил ее секрет так же бережно, как потом ее ребенка. Правда, к сожалению, - Бэйн снова кривит рот в горькой усмешке, - мне, видимо, плохо удалось и то, и другое.

Блэйк тяжело сглатывает под этим выжидающим взглядом. В голове безостановочно крутится мысль о том, что Бэйну, наверное, едва ли было больше двадцати, когда его превратили в чудовище, в монстра с изувеченным лицом.

Джон невольно сжимает ладонь и отстраненно замечает, что его кулак смотрится просто смешно на фоне мощного колена, обтянутого темной тканью.

- Бэйн это же не имя — кличка? Как тебя зовут... звали?

Шрам под носом вздрагивает — Бэйн сжимает губы, медлит секунду, а потом все же цедит сквозь зубы:

- Эпиметей*. Забавно, не правда ли?

* Эпиметей - титан в древнегреческой мифологии.
Эпиметей принял от Зевса сотворенную им девушку. Эпиметей не послушал совета своего брата-провидца Прометея и женился на Пандоре, которая, открыв ларец, подаренный ей Зевсом, выпустила на свет все людские беды, в нём заключенные.

(Талия — женское имя, так же позаимствованное из древнегреческой мифологии, поэтому я позволила себе такую странную вольность с прошлым именем Бэйна.
Талия — муза комедии и легкой поэзии.)

***

Бэйн тренируется так, словно снова собирается сразиться с Бэтменом — не меньше. Блэйк, конечно, не всегда находится в квартире, но ему хватает и того, что он видит. Бэйн боксирует с тенью, шрамы затягиваются, и Ариадна даже снимает швы с одного из них.

Напряжение собирается у Блэйка в животе, скручивается тугим скользким клубком. Джон предчувствует беду. Нет, он не думает, что Бэйн снова собирается притащить в город распадающееся ядро ядерного реактора, но и в его квартире тот вряд ли останется. Это их абсурдное соседство в любом случае не могло продолжаться слишком долго, однако мысли все рано режут по-живому. Джон знает, что он по натуре такой гиперответственный, еще в приюте воспитатели всегда назначили его главным в группе и оставляли за старшего. Это только звучит смешно, но на самом деле Блэйк действительно чувствует себя в ответе за него, ощущает отвратительное беспокойство от того, что Бэйн уйдет, и он больше не сможет видеть его, наблюдать за ним исподтишка, быть уверенным, что у него все будет хотя бы относительно в порядке.

Это безумие — это ненормальное сочувствие и привязанность к бешеному псу, которого выходил собственными руками.

Сегодня Блэйк приходит позже обычного. Молча заходит в комнату и кидает Бэйну куртку, тот ловко схватывает ее на лету и вопросительно приподнимает бровь.

- Идем... Пойдем со мной, составишь компанию.

Бэйн набрасывает куртку на плечи поверх растянутой серой футболки. В маленьком коридоре, в котором толком не развернуться, оттесняет Блэйка к стенке, усаживаясь на тумбочку и зашнуровывая тяжелые ботинки. Поднимает глаза, прожигая взглядом до мягкой незащищенной сердцевины.

- И в чем же тебе понадобилась компания, офицер?
- Увидишь.

Блэйк снимает с крючка связку ключей и тянет Бэйна за собой. Тот послушно выходит следом, отработанным до автоматизма движением накидывая на голову капюшон и пряча лицо в тени.

Они идут молча, синхронно чеканя шаги. Ночная прохлада не так давно ушедшей зимы все еще явно ощущается в воздухе и нагло пощипывает за голые руки. Джон задумчиво перебирает в кармане холодные ключи, трогая пальцами острые выемки и выступы.

- Пришли.

Блэйк легко взбегает по ступенькам и привычным движением открывает дверь. Бэйн настороженно притормаживает на пороге, вглядываясь в непроглядную темноту. Щелкает выключатель, и, мигая, под высоким потолком загораются лампы. Бэйн удивленно разглядывает типовой спортивный зал — шведскую стенку, стопку матов в углу и канат, свисающий сверху унылой змеей.

Их взгляды сталкиваются, и Блэйк пожимает плечами, начиная отвечать на еще не заданный вопрос.

- Этот зал принадлежит приюту, в котором я вырос. Я помогал... помогаю им до сих пор, так что мне разрешают заглядывать сюда в неурочное время.

Бэйн хмыкает себе под нос и стягивает куртку, небрежно бросая ее на скамейку.

- Поучаствуешь со мной в спарринге?

Бэйн не удерживается и откровенно ржет, морщась от боли в еще неснятых швах, невольно прижимая к ним пальцы.

- Наш «спарринг» закончится за секунду. Это же смешно.

Демонстрируя превосходство, Бэйн напрягает мышцы, перекатывающиеся под тонкой тканью футболки, хрустит суставами пальцев, пристально уставившись своими акульими глазами.

- Ладно тебе, спустишься до моего уровня, чтобы я мог продержаться хотя бы десять минут. Давай же.

Бэйн задумчиво поводит плечами, наклоняет голову немножко вбок, и Блэйк неожиданно замечает короткий рыжеватый ежик. Он так привык к бритому налысо Бэйну, что до последнего не замечал неожиданно появившуюся растительность.

- Окей. Как знаешь.

Джон разматывает шарф, снимает куртку и кидает ее туда же — на скамейку. Оба синхронно скидывают обувь у края потрепанного школьного татами. Бэйн занимает противоположный угол, и они лениво разминаются, переглядываясь, словно дети.

Бэйн дает ему фору с первых же секунд — позволяет кружить вокруг себя, оставаясь в центре и занимая уязвимую позицию. Блэйк пытается найти слабое место, плавно наматывает круги, подгадывает момент и совершает пробную атаку, которая захлебывается на корню. Реакция Бэйна поражает и рассыпает стаю мурашек вдоль позвоночника. Блэйк облизывает губы, втайне надеясь достать Бэйна хотя бы разок.

Через пять минут Блэйк уже сопит, уткнувшись лицом в мат. Бэйн наседает сверху, удерживая за руку и безжалостно надавливая коленом на поясницу. Мышцы практически звенят от напряжения, Джон изгибается, бьется, как рыбка об лед.

Бэйн усмехается прямо в ухо, ослабляя на мгновение хватку и позволяя перевернуться, и тут же снова прижимает к полу. Надавливает руками на плечи, прижимая всем телом.

Мгновение застывает, словно скованное льдом. Они смотрят друг другу в глаза, Блэйк тяжело дышит, жар разгоряченного тела чувствуется даже через одежду.

- Что ты собираешься делать?

Бэйн скалится в ответ, одним молниеносным движением перехватывает руки, с легкостью сжимая одной ладонью запястья, и заводит их Блэйку за голову. Его размеренное дыхание опаляет губы, касается щеки. Блэйка пробивает дрожью, он невольно выгибается, притискиваясь еще ближе, прижимаясь твердым членом к мощному бедру.

- Куда ты собираешься идти?

Дыхание сбивается. Слова рвутся короткими шумными вздохами, и Бэйн не отвечает. Только втискивает бедро, нагло раздвигая ноги, разжигая пылающий костер внизу живота

Глаза Бэйна горят, блестят похотью и опасностью, темнеют, превращаясь в нефтяные лужицы. Блэйк сжимает зубы, закатывает глаза, чувствуя ладонь, сжавшую член прямо через штаны. Бэйн трогает его сильно, бесцеремонно, почти больно. Тянет мягкие тренировочные штаны и стискивает поджавшиеся ягодицы, оставляя горящие следы от пальцев. Джон плавится, пачкает смазкой трусы, течет от ужаса перед тем, что делает, и, похоже, оказывается в шаге от того, чтобы кончить только от этого.

Бэйн рычит, в последний раз трогает чувствительную головку, царапая ее тканью так и не снятной одежды, и цепляет зубами чужую нижнюю губу. Прокусывает до крови. И тут же вскакивает, словно подброшенный пружиной, подхватывает обувь и вылетает из спортзала.

Железная дверь хлопает оглушительно.

Блэйк не шевелится — расхристанный, с заметным стояком, он продолжает лежать, тупо пялясь в давно некрашеный потолок. Автоматически облизывает и сглатывает солоноватую кровь, текущую из губы. Трогает горящий припухший рот непослушными пальцами.

Закрывает глаза.

***

Джон задумчиво бренчит наручниками и думает: если не сейчас, то уже, скорее всего, никогда. Он был правильным, он старался быть хорошим все это время и, наверное, все-таки заслужил право на слабость. На одну маленькую порочную тайну. На грязный скелет в идеальном шкафу.

Бэйн спит, лежа на спине, слегка приоткрыв рот, и дышит тяжело, с хрипами. Когда он контролирует себя, то становится не так заметно, что дыхание до сих пор дается ему с трудом.

Цепочка наручников металлически звякает, скрипит пол под ногами. Блэйк не думает, что Бэйн все еще действительно спит, однако его глаза закрыты, и они продолжают разыгрывать происходящее, словно по нотам. Блэйк осторожно берет широкое запястье и защелкивает браслет.

Бэйн открывает глаза в тот момент, когда второй браслет пристегивается к изголовью. В его глазах нет и тени сонливости — только холодное любопытство и темное желание на дне зрачков.

Блэйк позволяет себе принять это за разрешение, за молчаливое согласие. Нервно облизав мгновенно пересохшие губы, он перекидывает ногу и устраивается на Бэйне верхом. Прижимается пахом к паху, стискивает бока коленями. Это потрясающее ощущение — чувствовать под собой это мощное сильное тело, напряженные мышцы, глубокое дыхание и медленно наливающийся член. Джон наглеет, не разрывая зрительного контакта, ведет раскрытой ладонью по голой груди, задевает мизинцем сосок, гладит рыжеватую дорожку волос и берется за пуговицу на штанах. Бэйн замирает, задерживает дыхание, невольно втягивая живот, пока Блэйк возится с ширинкой. Удержаться невозможно — Блэйк молниеносно засовывает руку в штаны, стискивая Бэйна прямо через белье. Там горячо, влажно и много, так много, что он судорожно сглатывает, напоследок сжимая пальцы.

Глаза Бэйна блестят — холодно, словно сталь заточенного ножа. Джон тянется к нему, будто кролик, загипнотизированный удавом. Замирает в сантиметре от соприкосновения губ и прижимается раскрытым влажным ртом к шраму на челюсти, скользит по нему языком, вырывая у Бэйна дрожащий выдох. Их первый настоящий поцелуй вышибает у Блэйка последние мозги — он плавится от напора чужого языка, от зубов, прихватывающих нижнюю губу с запекшейся ранкой и отпускающих обратно. Блэйк втирается в него, прижимается, позволяя свободной Бэйновской руке залезть в джинсы и лапать его за задницу до синяков.

В голове неудержимо бьется только одна мысль: «Быстрее-быстрее-быстрее...». Блэйк не знает, куда он так боится опоздать, но уже торопится стянуть с себя джинсы и белье. Соприкосновение голой кожи с грубой тканью посылает сладкую дрожь вдоль позвоночника. Блэйк стаскивает штаны Бэйна на бедра. Пальцы подрагивают, когда он берется за широкую резинку трусов и тянет ее вниз. Тяжелый темный член тут же выпрямляется, прижимаясь к животу, почти доставая блестящей головкой до пупка.

Рот наполняется слюной, и Джон прикусывает щеку изнутри, борясь с желанием немедленно взять в рот. Завороженный такой откровенной картинкой, Блэйк даже не успевает толком испугаться, внезапно оказываясь на спине, подмятый тяжелым телом — Бэйн освободил закованную руку, одним движением вырвав металлический прут из спинки кровати. Сердце Блэйка, кажется, подпрыгивает к самому горлу, пульс лихорадочно стучит в висках. Бэйн прижимает его к постели так, что не пошевелиться, втискивается между ногами, заставляя раздвинуть колени.

Блэйк чувствует себя бабочкой, насаженной на булавки. Девчонкой, зажатой в углу местным громилой. Бэйн подхватывает его под бедра, бесцеремонно лезет пальцами, и Джона окатывает жаркой волной стыда и смущения. Потому что он готовился, потому что внизу мокро и скользко от смазки, и Бэйн ухмыляется, перехватывая его стоящий член у основания, сжимая его ладонью.

Блэйк гортанно надрывно стонет, бессильно запрокидывая голову, когда Бэйн раздвигает его ягодицы и прижимается твердой головкой к расслабленному входу. Он дергается, давит Бэйну пятками на поясницу, принуждая двигаться дальше, глубже, ну же, еще немного, еще чуть-чуть... Но Бэйн только закусывает губу и с легкостью удерживает его на месте, безжалостно дразнит, заставляя задыхаться, изводиться, сходить с ума от невозможности получить больше.

Испарина выступает на коже, словно роса. Джон ощущает себя раскаленной головешкой в пылающем костре. Нервные окончания искрятся бенгальскими огнями. Бэйн подается вперед, слизывая пот с его верхней губы, и входит одним плавным длинным толчком. Блэйк захлебывается воздухом, давится стоном, чувствуя, как его болезненно сладко растягивает, распирает изнутри. Бэйн дает ему пару секунд на передышку, осторожно покачиваясь, оставляя член внутри почти целиком.

Бэйн трахает его так, что уже через пару минут постельное белье сбивается под ними в неопрятный ком. Подушка летит на пол, и Джон отчаянно цепляется пальцами за матрас, пытаясь удержать их на месте и не начать биться головой о покореженную спинку. Бэйн рычит, кусает за шею, втрахивая его в кровать, не позволяя толком ни пошевелиться, ни дотянуться рукой до собственного члена. Бэйн валяет его, как сучку, скалится, и Блэйк с ужасом замечает кровь, выступившую на одном из швов.

Соленая капля падает на губы, и их языки сталкиваются, жадно слизывая красную влагу. Столкновение перерастает в глубокий мокрый поцелуй, и Блэйк наконец-то чувствует руку на своем изнывающем члене. Бэйн делает несколько резких движений, и Джон изливается себе на живот, сдавленно воя и безостановочно сжимаясь на чужом члене. Бэйн отстает от него на мгновения, вытаскивает и кончает, пачкая Блэйку бедра.

Задыхающиеся, мокрые они валятся на сбитую постель. Холодный металл наручников давит под лопаткой, когда Бэйн властно перекидывает через него тяжелую руку, притискивая к себе. Блэйк облизывает губы, остро чувствуя чужую сперму, стягивающую нежную кожу.

Бэйн сонно прикрывает глаза, и Джон непроизвольно тянется к его лицу, размазывает кровь, выступившую из потревоженной раны, оставляя смазанные красные следы.

Кровь Бэйна на вкус одновременно сладкая и соленая, пьянящая, словно выдержанное вино. Блэйк засыпает с ее вкусом, разливающимся по языку.

***

Блэйк вяло возится у плиты, пытаясь уследить за призывно шкворчащим омлетом, когда на талию ложатся тяжелые ладони. Бэйн, словно огромная кошка, подбирается тихо и незаметно, прижимается сзади всем телом, вжимая в стойку и потираясь носом о затылок.

Мягкая сонная расслабленность слетает, будто ее и не было. Блэйк тут же натягивается, словно струна, готовая зазвенеть от легчайшего прикосновения. Бэйн давит — собой, своим весом, вытесняет из головы все посторонние мысли, занимая все свободное пространство. Джон механически отключает газ и шумно выдыхает, пытаясь перехватить руки, властно оглаживающие бока.

Бэйн горячий, пышет каким-то лихорадочным жаром, словно печка, обжигая поцелуями беззащитную шею. Пламя перекидывается на Блэйка в мгновение ока, разжигает в нем костер из скрытых желаний и сдерживаемых порывов.

Когда он проснулся сегодня, под тяжестью чужой руки, с все еще сладко ноющей задницей, то испугался. То, что он сделал, было гораздо хуже, например, секса с шефом или даже лучшим другом. В первом случае по крайней мере, у него появлялся бы шанс на повышение, а во втором — на сюжет из идеальной американской комедии с милым домиком и двумя усыновленными детишками из Камбоджи. Переспав же с Бэйном, он готов был себя почти возненавидеть. Да, он хотел этого, желал безумно, его тянуло к этому монстру, словно магнитом. Такого практически животного притяжения Джон, пожалуй, не испытывал никогда. Но при этом он прекрасно понимал, кому подставился. Этот человек, ведомый своими какими-то совершенно дикими любовью и преданностью, был готов уничтожить его, уничтожить все, что было Блэйку так или иначе дорого.

Но сейчас, прижимаясь к чужому телу, Джон забывает обо всем: о решениях, принятых во время разглядывания спокойного во сне, изуродованного шрамами лица, о данных себе обещаниях. Блэйк послушно позволяет развернуть себя лицом и до боли вжать поясницей в кухонную стойку. Бэйн смотрит так голодно и хищно, что искорки невольного страха и острого возбуждения мгновенно простреливают позвоночник.

Довольно грубо Бэйн хватает его шершавыми пальцами за подбородок, заставляет приоткрыть рот, с силой обводя рот и оттягивая вниз нижнюю губу. Блэйк разрешает трогать себя, тискать, словно игрушку, и покорно опускается на колени, когда Бэйн с вполне ясным намеком надавливает на плечи.

Твердый кафель холодит колени, и дыхание сбивается, когда Джон почти утыкается носом в ширинку. Бэйн обхватывает затылок ладонью, ерошит короткие темные волосы, и Блэйк поспешно расстегивает пуговицу и молнию, выпуская на свободу внушительный, уже стоящий член. Слюна скапливается во рту, и Блэйк шумно сглатывает, нервно облизывая пересохшие губы.

В паху тяжелеет, стоит только взять в ладонь уже влажный твердый член. Блэйк сжимает пальцы и наконец обхватывает головку губами. Бэйн сдавленно охает и смотрит, не отрывая взгляда, смотрит, заставляя краснеть и пылать ушами. Молча подчиняясь давлению руки на затылок, он медленно пропускает член в горло, разрешая Бэйну полностью контролировать процесс. Бэйн аккуратно трахает его в рот, проникая в глотку, давит на щеку изнутри, мажет скользкой головкой по заалевшим губам. Слюна скапливается в уголках, Джон давится, пытаясь сглотнуть, чувствуя на языке солоноватый острый привкус смазки.

Блэйк не выдерживает и засовывает руку в трусы, начиная дрочить себе в такт с тем, как член входит в его рот и растягивает мокрые губы. Бэйн улыбается и хватает его за уши, удерживая на месте, вынуждая сглатывать горьковатую сперму, выстрелившую на язык. Блэйк стремительно и ярко кончает, капая спермой и слюной из приоткрывшегося от нестерпимого удовольствия рта.

Бэйн опускается рядом с ним, утирает ладонью испачканные опухшие губы. Ловит взгляд мутных поплывших глаз и неожиданно нежно обнимает, запускает руки под футболку и гладит широкими теплыми ладонями спину. Джон совсем размякает, приваливается к чужой груди, утыкаясь носом в мускулистое татуированное плечо. Бэйн сипло дышит куда-то в висок, ласкает обжигающим дыханием влажную кожу.

Они сидят на полу, и Блэйк хочет остановить это мгновение. Оставить его для себя, словно снимок, снятый на пленку. Он знает, он понимает уже сейчас — ничего не будет. Только эти украденные у жизни секунды, в которые кажется возможной любая нелепость.

Бэйн исчезнет из его жизни так же, как и появился в ней. Случайно.

И, стоит признать, Блэйк вовсе не собирается его останавливать.

@темы: fanfic: rus, NC-17

---

[востребованный мальчик]

несколько зарисовок

Имс

Имс/Артур, R

Имс/Артур, R

@темы: fanart, R, G

---

новая тату Тома - HQ

[kinkobsessed]

есть идеи, почему ворон?

UPD.
Продолжаем тему тату

вот так это было





а вот Том подрабатывает тату-мастером







а вот то, что он изобразил у чуваков на ногах





интересно, что это за изображение. автограф?

запись создана: 16.10.2012 в 18:33

@темы: discussion, Tom Hardy, photo

---

парни попарно

[AVO Cor]

ноги на столе

куда всухомятку, стой! я тебе запить несу


авто4


а я думал у меня не прибрано


поддержи отечественного производителя, козлик

@темы: picspam, Tom Hardy, Joseph Gordon-Levitt, photo

---

Косплей

[SH_Arthur]

Не судите строго, так сказать, проба пера...

Самая удачная фотография

Артур

@темы: photo

---

Фандомная Битва 2012

[Pretty Penny]

Все хорошее когда-то заканчивается, и 4-й лвл, а с ним и ФБ, подошел к концу
Кстати, за 4-й лвл можно и нужно проголосовать тут до 22 окт

примерно так

fandom Inception 2012 - 10

Но! расстраиваться рано, тк остался спецквест и внеконкурс!

Несмотря на непростое задание, выпавшее на спецквест, команда справилась блестяще.
Убедитесь сами)))

UPD. Выложены работы на внеконкурс

Полный список внеконкурсных работ.


Голосование за спецквест и внеконкурс будет проходить до 26 окт.

запись создана: 05.10.2012 в 13:52

@темы: recomendation, NC-17

---

[Pretty Penny]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

парни попарно

[AVO Cor]

не дуйся

you´re in the army now, pumpkin


блокнот и ручка


ну, думай, я терпеливый


шляпу долой

@темы: picspam, Tom Hardy, Joseph Gordon-Levitt, photo

---

Из Бенгази с любовью

[_maryana_]

Имс/Артур, NC-17
Жанр: романс
Автор:  maryana_yadova
Размер: миди
Изначально по заявке "Артур решает завязать с парнями, но Имс в его вкусе...", но потом меня понесло в дали дальние.
Ссылка на Народ, поскольку так удобнее. Приятного чтения.

Из Бенгази с любовью финал.doc

@темы: fanfic: rus, NC-17

---

парни попарно

[AVO Cor]

развод рук

чем я думал???


авто3


в углу


pussy

@темы: picspam, Tom Hardy, Joseph Gordon-Levitt, photo

---

Inception/TDKR crossover

[#cicada]

source, там же ссылки на авторский DA и LJ.

@темы: fanart, recomendation

---

[Pretty Penny]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[amorph.]

Ребята, подскажите. Не могу найти арты или коллажи с Хогвартс-АУ. Вы таких не встречали?

@темы: fanart, offtop, photo

---

Парни попарно

[AVO Cor]

в кресле с ногами

бутылка и очки


подход к женщине 2


торс


тотемы

@темы: picspam, Tom Hardy, Joseph Gordon-Levitt, photo

---

Перевод: Эхо слов твоих

[сам себе тайлер]

Название: Эхо слов твоих (The echo of your words)
Автор: adelaide_rain
Переводчик: сам себе тайлер
Разрешение на перевод: отправлено
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1404 слов в оригинале)
Жанр: ангст
Предупреждение: ОМП, смерть персонажа
Саммари: Артур получает письмо, но не вскрывает его, пока не будет уверен.




1

В этом бизнесе на тебя так часто наставляют пушки, что это становится обыденным. Привычным, что ли.

Но на этот раз - первый раз - последний раз - Имс знает, что от этой пули он не сможет уйти.

Человек с мертвыми глазами и ввалившимися щеками привязал его к стулу; веревка впивается в запястья и лодыжки. Почему он так долго держал Имса в живых, когда ясно намеревается убить его, - загадка. До тех пор, пока он не кидает на стол перед Имсом лист бумаги и карандаш.

- Ты должен сказать "прощай".
- Что?
- Если бы я оказался в твоей ситуации, я захотел бы иметь возможность попрощаться со своей женой.

Пистолет все еще наставлен на него, и лодыжки остаются связанными, когда перочинный нож рассекает веревку на руках.

Имс берет карандаш, взвешивает его, оценивает. Его тюремщик отошел от Имса достаточно далеко, чтобы карандаш оказался бесполезным оружием, а ноги связаны слишком крепко, и быстро сбежать не получится; Имс не сомневается, что если он что-нибудь попытается предпринять, - смерть лишь придет скорее.

Тишина. Чистый лист бумаги.

Он думает о своем прошлом, о вещах, ради которых стоило жить: запах моря, шум на рынках Момбасы, послеполуденный чай, его мать, брат - и Артур. Прежде всего - Артур.

Он пишет те слова, что хотел бы повторять каждый день, и жалеет, что не делал этого.

*

Вернувшись домой, Артур обнаруживает на полу конверт. Он слишком измотан и хочет оставить его на столе до завтра.

Но в яркой белизне, подпорченной лишь его каллиграфически выведенным именем, есть что-то настойчивое, требующее немедленного внимания.

Он устало протирает глаза и говорит себе: это займет секунды. Скорее всего, какая-нибудь реклама, меню, словом, что-то, что после отправится прямиком в мусорное ведро.

В конверте - еще один конверт, завернутый в письмо.

Артур читает письмо.

Читает его снова.

Затем хватает телефон и звонит по всем номерам, по которым когда-либо мог найти Имса. Он звонит его матери, брату; никто из них ничего о нем не слышал. Теперь они взволнованы, но Артур заверяет их, что уже занимается поисками.

Еще один звонок, теперь самому сведущему лицу.

Он не открывает второй конверт.

*

Когда Артур возвращается с опознания тела, он падает на софу, не ощущая ни мягкости подушки под ним, ни холода, царствующего в квартире.

Он сидит так несколько часов, не чувствуя ничего.

На кофейном столике - другой конверт.

На город уже опустилась ночь, когда Артур дотягивается до него; в свете оранжевых уличных фонарей он читает свое имя, выведенное аккуратным почерком Имса.

Он проводит пальцами по рельефу продавленных букв, осторожно вскрывает конверт и достает единственный листок бумаги.

Здесь написано так мало слов; но они значат так много.

Артур убедился, что вложил письмо обратно в конверт, и бережно отложил его на стол. И наконец позволил себе заплакать.



2: я все еще могу слышать твой голос

Небеса навзрыд плачут над Артуром. Он вспоминает, как Имс всегда ненавидел дождь, напоминавший ему о доме, о плохих воспоминаниях. В такую погоду единственное, на что его хватало, - прижиматься к Артуру на диване с чашкой чая. Сейчас был как раз один из тех редких случаев, когда они оба невыносимо бы в этом нуждались. Артур ненавидел его грусть, но ему нравилось быть тем единственным, кто мог обнять Имса, пока тот собирал себя по кусочкам.

Так что ливень оказался к месту; насквозь промокший Артур в пальто и в лучшем своем костюме чувствует, как разрывается на кусочки и разлетается по ветру. Разрозненные осколки прошедшего дня тяжело ранят его: глухие рыдания Ариадны, обеспокоенные взгляды, что время от времени бросает на него Дом, – но окутавшее его облако скорби не давало более воспринимать этот мир.

Он не может смотреть на мавзолей: холодное здание просто злит его. Имс не хотел бы быть похороненным в чертовом мавзолее, но его семья настояла на этом. Они даже не думали, заслуживает ли он место в фамильном захоронении, - они вообще не думали об Имсе, а лишь волновались о том, что подумают о них люди. Когда Артур пытался возразить им, отстоять то, чего желал бы сам Имс, они заявили, что раз они с Имсом не были женаты и Артур не имел никаких иных формальных прав на него, его мнение не учитывается.

Артур неотрывно смотрит на землю под ногами, на то, как каждая травинка склоняется под тяжестью дождевых капель. Присутствие мавзолея невыносимо тяжело, и ему кажется, что сама гравитация пытается втянуть его туда. Он вспоминает, как на похоронах отца его мать рухнула на колени перед свежей могилой, словно то, что скрывает земля, тянет ее с такой силой, что невозможно устоять на ногах. Теперь Артур ее понимает.

Зря он смотрит теперь в ту сторону: брат Имса выглядит потерянным еще больше, чем он сам. Они с Имсом близнецы, каждому на вид лет тридцать с лишним, но сейчас Том похож на маленького ребенка, не понимающего, что происходит. Импульс заставляет Артура взять его за руку; Том смотрит на него, его губы дрожат, и в глазах застыло что-то страшное, изнуряющее - будто ничто и никогда уже не будет в порядке. Он судорожно сжимает руку Артура, и тот приближается к нему вплотную, нарушая тот извращенный покой, что приносит глубокая печаль.

Министр – гребаный министр, Имс возненавидел бы и это – наконец завершает свою речь, и на целую минуту не слышно ничего, кроме ветра, дождя и бездонного гула всеобщей потери. Люди безмолвно наблюдают за тем, как все ритуалы наконец заканчиваются – как будто они что-то значат – и постепенно начинают расходиться.

Дом долго смотрит на него, но понимает его куда лучше остальных, и потому просто касается плеча Артура перед тем, как уйти и увести за собой Ариадну и Юсуфа. Большинство пришедших на похороны разговаривает с матерью Имса. Она редко общалась со своим сыном - может быть, раз в год - и пропасть, разверзнувшаяся между ними, облегчила людям "приносить свои сожаления".

Но никто не подходит к Тому и Артуру. Они стоят рядом, напротив мавзолея, чувствуя отвращение к тому факту, что вообще находятся здесь, но не могут и сдвинуться с места. Все, что чувствует Артур, – неописуемая боль. Она давит ему на грудь, не дает сделать и глотка воздуха, выворачивает внутренности и разносится криком в голове. Но Том сжимает его руку так крепко, что онемели пальцы, - и это избавляет Артура от очередного укола вины.

Они тождественны друг другу, Том и Имс, но Артур никогда не видел, чтобы Имс выглядел так, как выглядит сейчас Том. Будто это - конец света. Артуру кажется, словно от него оторвали огромный кусок плоти, но Тому, должно быть, сейчас куда хуже. И несмотря на то, что они нечасто виделись - спасибо работе Имса - всегда, когда они были вместе, они были неразлучны. Артур любит своих брата и сестру, но его чувства далеко от того, что было между Томом и Имсом. Они были близнецами, двумя половинками целого. И теперь Том одинок.

- Извини меня, - говорит Артур, не зная, что еще он может сказать. Слова бесполезны - он всегда ощущал, как внутри нарастает ярость, когда другие говорили ему нечто подобное. Но он должен был это сказать. Он виноват, потому что должен был что-то сделать, должен был что-то сделать, должен был...

- Нет, - голос Тома срывается, и он заключает Артура в свои объятия. - Ты не виноват, не надо, не вини себя... - шепчет он, шепчет голосом Имса, и это вконец ломает Артура.

Он зарывается лицом в толстую ткань куртки Тома и плачет. Артур не плакал перед людьми, никогда. Никогда. Даже перед Имсом - никогда. Но без него это уже не имеет значения. Ничто более не имеет значения.

Они оба не сдерживают слез, разделяя друг с другом свою печаль; но желание быть сильным перед Томом - знание того, что кто-то еще его понимает - заставляет Артура хоть немного взять себя в руки.

- Я не знаю, как теперь жить без него, - едва слышно говорит Том.

- Я тоже, - потерянно отзывается Артур.

Они смотрят друг на друга и наконец идут к машине в полнейшем безмолвии.

Артур вспоминает Мол, преследовавшую сны Дома, и думает, будет ли Имс преследовать его самого.

Надеется.

@темы: fanfic: eng, translations, PG-13

---

[четверг,12-е]

Это конечно не совсем отвечает теме Имс/Артур, но для меня замечательная  ~Disharmony~ нарисовала Бейна, которым мне очень хочется поделиться!

@темы: fanart, Tom Hardy

---

[amorph.]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра